Во мрачной тьме - Demonheart

- Что… - прошептал он. – Что у меня с голосом?

- У тебя была разорвана трахея, - буднично ответил Герман. – А от голосовых связок вообще ничего не осталось. Варезу пришлось срочно делать операцию и ставить вокализатор. Сам понимаешь, на тонкую настройку времени не было, так что пока будешь петь чуть хуже, чем юная хористка.

- Шутишь, да? – Вертер бы взвыл, если бы не опасался причинить себе еще больше боли.Еще одна его часть ушла безвозвратно, и ее место занял холодный металл. Такими темпами от него скоро вообще ничего не останется, только мозг, плавающий в банке.

-Чего бы и не пошутить? – дознаватель пожал плечами. - Мне показалось, ты любитель острот. Или нравится шутить самому, но не любишь шуток в свой адрес?

- Где остальные? – шпильку Вертер пропустил мимо ушей.

- Алисия осталась единственной, кто еще мог держаться на ногах, Варез вколол ей какие-то стимуляторы, она сейчас сопровождает Тора на переговорах. Хаддрин тоже с ним, в качестве переводчика. Варез ушел на камбуз, а Варнак сейчас у себя в мастерской. Ему очень крепко досталось, но если дать ему время, то он себя починит. Как видишь, в жизни механикусов есть неоспоримые плюсы.

- А остальные? – можно было и не спрашивать, по лицу Германа все и так было ясно.

- Когда Шумовые десантники прорвались через мой барьер, настал черед рукопашной, - неохотно ответил дознаватель. – Айна просто не успела отойти. После пиломеча Астартес лечить уже нечего.

- А брат Герион? – спросил Вертер с надеждой, но Герман лишь покачал головой.

- Три болта в разные части тела. Куча ран от пиломечей, в том числе на голове. И в довершение – сфокусированный звуковой заряд прямо в живот. После такого не выживают даже Астартес. Хоть прогеноиды уцелели, после того, как мы вернем их в орден, они будут использованы для создания нового десантника. Так что технически он будет жить в следующем поколении.

Вертер закрыл глаза. Может, это было ложное впечатление, но ему казалось, что он сдружился с космическим десантником, насколько это вообще было возможно. И Айна… они мало общались, держась друг от друга отстраненно, каждый по своим причинам. Но все же они были частью одного целого. Конечно, ему было не впервой терять товарищей. Но будь он проклят, если когда-нибудь к этому привыкнет.

- Я обещал одолеть его на мечах, - прошептал он. – А он говорил, что я однажды смогу это сделать.

- Кстати про мечи. Должен признать, я впечатлен. Поаплодировал бы, если бы руки не были настолько обожжены. Многие служат в Инквизиции десятки, а кто-то и сотни лет, и ни разу не сталкиваются с десантниками-предателями. А ты вляпался всего на четвертом месяце. И не просто вляпался, но и весьма достойно себя проявил, записал на свой счет четверых рядовых бойцов, дредноут и на десерт – одного из младших чемпионов банды.

Нотки в голосе дознавателя заставили Вертера напрячься. Он явно не собирался им просто восторгаться.

- Владислав, ты ничего не хочешь мне рассказать?

- Анекдот тебя устроит?

- Юмор уместен лишь в определенные моменты, и сейчас не такой. Я сначала списал все на собственное перенапряжение, мало ли что может привидеться псайкеру, настолько далеко шагнувшего за свой безопасный лимит. Но Алисия кое-что мне рассказала… - Герман выдержал паузу для пущего эффекта. – «Умри, Хорус!». Твои слова?

- Не мои, - уклончиво ответил Вертер.

- Может, я бы тебе и поверил. В конце концов, ты человек далекий от наших табу, проклятое имя для тебя всего лишь набор звуков, мало ли что люди в бою орут. Но объясни на милость, зачем понадобилось отрывать чемпиону предателей челюсть голыми руками? Да еще и пытаться отгрызть ему ухо?

- Не знаю, - шепотом ответил Вертер. – Я плохо помню поединок. Будто… туман какой-то.

- Я понимаю, чего ты опасаешься. Что я сочту тебя пораженным порчей или того хуже, одержимым. И поверь, будь у меня основания так полагать, ты бы не здесь сейчас лежал, не смотря на свои заслуги. Я просто пытаюсь понять, что с тобой происходит.

- Ты мне все равно не поверишь.

- Я очень постараюсь.

- Я… я видел себя на месте другого человека. Нет, не человека, даже. Я видел себя ангелом в золотой броне, что защищал огромные ворота высотой в километр. Я сражался с демоническими тварями на земле и в небе. А потом… потом был бой в другом месте. На космическом корабле, который висел над Террой. Я бился против огромного чудовища, напитанного мощью Хаоса, которое когда-то было моим братом. Против Хоруса. А он… он меня…

- Он тебя убил, - закончил за него Герман. – Знаешь, я за пятнадцать лет всякого повидал, а слышал еще больше. Но такое… Я не уверен, был ли хоть один случай в истории Империума, чтобы смертный человек, не принадлежащий к генетическому древу Кровавых Ангелов, вдруг начал видеть последние мгновения примарха Сангвиния. Разумеется, и речи нет о том, чтобы тебя запирать или тем более казнить. Мы с господином Тором еще решим, что с этим делать, но я буду настаивать на сохранении секретности. Хотя бы на время. Я не думаю, что скрываться получится вечно, но показывать тебя сейчас – все равно, что бросить безоружным на растерзание хищникам. Фракция торианцев запросто может объявить тебя Божественным Сосудом, по образу Себастьяна Тора, и ловить каждое твое слово. А монодоминанты запросто могут сжечь, просто потому, что ты не впишешься в их шаблон «правильного святого». Экклезиархия скорее всего подвергнет тебя жесточайшим пыткам, чтобы оценить твою чистоту, и даже если ты пройдешь испытания, тебе будет уготована участь стать живым знаменем в каком-нибудь походе.

- Не зачем расписывать мне все эти ужасы, я бы и так с тобой согласился, - Вертер невольно поежился. – Император лишь ставит мне цели. Я сам решаю, как их достигать, и я считаю, что пока мне рано выходить на свет.

- Прости, что?!

- Помнишь, я тебе говорил, что если Император вдруг решит вспомнить о моем существовании, мы это сразу же поймем? Ну вот. Только Хаддрин ни слова, ладно? Ее внимание и так обременительно.

- Клянусь Троном, никакая пытка не