Такая работа - Сергей Демьянов

Ее глаза на мгновение полыхнули алым.

— Есть условие, — сказал я. — Никого не убивать.

— Ты лишаешь меня сладкого, — промурлыкала она. — Жаль. Впрочем, всегда можно убедить сомневающегося, если точно знаешь, что прав.

Конечно, как я мог об этом забыть?

«Ты должен смешать свою кровь с моей, чтобы я всегда могла прийти к тебе на помощь». Вы сильно ошибетесь, если решите, что парню вроде меня такая идея могла бы сразу и безусловно понравиться. Особенно если учесть, что прежде чем сказать это, Анна-Люсия выволокла у меня из-под кровати монстра и, чавкая, сожрала его на моих глазах. Не совсем тот поступок, который помогает установить доверительные отношения с перепуганным ребенком.

Она знала, что играет на моей стороне. И этого было достаточно, чтобы я ей тогда поверил.

Надеюсь, что с пограничниками и сотрудниками авиакомпаний это тоже сработает.

Я проверил счет, переоформил билет, поменяв имя и дату, и купил второй. Некоторые считают, что сверхъестественные существа запросто могут бесплатно проходить в метро и летать на самолетах, но это не так. Насчет метро я не совсем уверен, но с самолетами принцип простой — если ты не купишь билет, тебе придется лететь без места, а на девятичасовом перелете это не слишком удобно.

До рейса оставалось пять с половиной часов, и я вызвал такси. На Марго я смотреть избегал. Надо же было Люс такое ляпнуть — «малыш любит тебя»! Она спросила вообще, нужно ли ей это? Это у нее все просто: эмоции — это сила, которой не разбрасываются. Если кто-то любит тебя, ты неуязвим и все такое. У людей все немножко сложнее. Марго очень хотела, чтобы я сегодня остался в живых, но это отнюдь не значило, что она знала, что с моей любовью делать.

Если честно, я сам не знал.

Это не такая штука, от которой всегда польза бывает. Иногда она просто есть, и ты понятия не имеешь, куда ее девать. Муж Марго был маньяком. Пару часов назад он умер, и я был к этому причастен. Я держал его на границе между рождениями, не давая уйти, пока он не сгорел заживо, спасая жизнь мне и одному шестилетнему герою. Моя бывшая жена, с которой я официально так и не развелся, собиралась убить Марго, как только представится удобный случай. Согласитесь, это не самый лучший расклад, чтобы подкатывать с дурацкими признаниями к девушке, отношения с которой мне не светили и тогда, когда я был гораздо больше похож на нормального человека.

Налички, оставшейся у меня, хватило ровно на то, чтобы заплатить водителю. Ночью в Домодедово экспрессы не ходят, а на машине следует выезжать сильно заранее.

Пробки.

Было, наверное, часов шесть утра, когда я проснулся — внезапно, как будто кто-то ткнул меня под ребра.

В комнате пахло гнилью и стояла тьма, такая плотная, что было трудно дышать. Так, как будто вообще нигде нет никакого солнца. Зимой в Москве светает около восьми, и когда ты просыпаешься ночью, может показаться, что свет — это всего лишь выдумка для тех, кому слишком страшно жить в темноте. Паршиво, если в этот момент ты один. Если есть, кого взять за руку, становится легче, а так остается только заставить себя спустить ноги на пол и тащиться на кухню пить кофе.

Обычно так начинается паническая атака, а это не такой приступ, при котором можно выпить таблетку, перевернуться на другой бок и снова заснуть.

Мар здесь оказаться не могло. Не то чтобы я самый крутой в Москве специалист по ритуальной магии, но защитить свой дом от низших духов — элементарная задачка. Полынь и святая вода из ближайшей церкви отлично с ней справляются, даже заговор читать не обязательно. Многие читают, я знаю, но это работает, только если ты думаешь, что это поможет. На самом деле мары плохо понимают человеческую речь.

Они просты.

Запах полыни им неприятен, святая вода жжется, а общий настрой, с которым проводится ритуал, ясен безо всяких слов — их не хотят здесь видеть. Этого достаточно, чтобы они отправились искать добычу в какое-нибудь другое место. Тем более что этих других мест полно. Больницы, например, или тюрьмы. Любое скопление людей, которым по-настоящему плохо.

Кофеварка была в ударе. Настолько омерзительного кофе я давно не пил — это оказался такой шедевр, что я проснулся окончательно.

И когда это случилось, я услышал, как кто-то проводит пальцами по стеклу. Кр-раш. Кр-раш. Пауза. Кр-раш.

Я поднял голову.

Он висел в холодной, черной пустоте за моим окном. Фонари не горели — ни один чертов фонарь. И луны не было, хотя ей следовало сегодня работать.

У Ника было бледное, мертвое лицо и совершенно седые волосы. Он смотрел на меня не отрываясь, так внимательно, как будто от этого зависело что-то важное. Пижама с воздушными шариками, желтыми, красными и голубыми странно смотрелась на взрослом человеке.

Кр-раш. Кр-раш.

Скрюченные пальцы скользили по стеклу. Ник шевелил губами, но слов слышно не было. И вообще тишина стояла такая, что хоть запасай ее в батарейках, чтобы днем расходовать.

И я открыл форточку.

Знаю, это одна из самых больших ошибок, когда человек ночью открывает монстру окно, чтобы тот мог войти. Но у меня форточка сеткой затянута — от ночных бабочек. Если живешь на четвертом этаже рядом с парком, то летом это серьезная проблема. И я не приглашал его войти. Некоторые думают, что для призраков это не имеет значения, но так уж вышло, что некоторые правила распространяются на всех. И я умею этим пользоваться.

Потому что если бы не умел, давно бы закончился.

Он звал меня по имени, и голос был глухой, гулкий, лишенный интонаций.

— Кирилл. Кирилл. Кирилл.

Это звучало как заклинание.

— Я здесь, — сказал я. — Чего ты хочешь?

Из его горла вырвалось шипение, но на лице, безучастном и спокойном, как у всех мертвецов, это никак не отразилось. У него не двигались ноги, совсем — свисали, как две макаронины, как будто ни костей, ни мышц в них не было. Я почувствовал, как холод коснулся меня изнутри. Никак он не мог мне повредить. Никак. Призраки не настолько сильны, чтобы представлять реальную опасность для живого человека. Я отлично это знал, но знание — не очень хорошее оружие против страха.

Вдох. Выдох.

— Зачем ты пришел?

— Я хочу, чтобы ты понял, что сделал со мной, — прошелестел он.

Я вцепился пальцами в подоконник, заставляя себя дышать. Пульс разогнался, волосы пропитались потом, и сердце долбилось о ребра — так, что я это чувствовал. Чисто физиологические симптомы обычной панической атаки. Бывает. Перегрузился. Слишком много психовал в последнее время. Ник, наверное, так и нашел меня — по запаху страха, с которым я проснулся.

— Я понимаю.