Том 6. Дураки на периферии - Андрей Платонов

Ольга идет по дороге, что пролегает через рабочие огороды, приближаясь на зрителя.

Ольга. Кто мне ответит, что делать моему сердцу?

Ольга останавливается.

Ольга. Я умру, а у меня дети… Алеша! Я и во сне теперь тебя не вижу, и в воображении ты не приходишь ко мне…

Ольга озирается в пустом светлом дне, но вокруг нее безлюдное поле.

Ольга. Неужели тебя нет, тебя нет нигде, и я люблю одно свое воспоминание?

Она продолжает идти, потом опять останавливается.

Ольга. Я не знаю, что мне делать, а я паровозы могу своим дыханием обогревать…

Ольга уходит по дороге, повернувшей в сторону, и экран пуст. Поздний вечер в комнате Ивановых. Степан полураздетый спит на раскладной кровати, где раньше спала бабушка. Настя спит на подстилке на полу, постеленной кое-как. за столом под лампой сидит один Петрушка; он положил голову на руки, что лежит на столе, и дремлет.

Подняв голову, он осматривается в полусне, опоминается, лицо его морщится в страдании, и он утирает рукавом выступившие слезы: «Мамы нету!»

Комната Пашкова. Пашков лежит на кровати. Он читает книжку, а возле кровати на стуле стоит патефон; патефон играет музыку, но пружина ослабевает; тогда Пашков, не прерывая чтения, одной рукой крутит рукоятку патефона.

В дверь стучат. дверь отворяется. Входит Петрушка.

Пашков останавливает патефон и привстает на кровати.

Петрушка робко подходит к столу; на столе стоит стакан с искусственной челюстью; Петрушка берет челюсть и рассматривает ее, поворачивая и проводя по ней пальцами.

Петрушка. Кости ей грызешь?

Пашков. Грызу, Петя.

Петрушка. А мякоть? Глотаешь?

Пашков. Мякоть глотаю.

Петрушка (положив челюсть обратно). Мамы нету… И на работу не ходила — прогуляла.

Пашков садится на кровати, он испуган.

Пашков. Где ж она? Пойдем искать. Что ж ты сразу не пришел ко мне?

Петрушка подает челюсть Пашкову; тот вставляет челюсть в рот.

Петрушка. Покажи как: жевни чего-нибудь!

Пустая ночная улица.

На этой улице появляется Пашков и Петрушка. Пашков ведет за руку Петрушку, он его тащит за собой, они почти бегут, сначала приближаясь к зрителю, а затем остановившись в неуверенности, поворачивают в переулок и исчезают.

Внутренность деревянного, наскоро построенного вокзала. Много людей — преимущественно женщин, детей и стариков. У бревенчатой стены сидит возле своих вещей пожилой человек с большой длинной бородой; на руках у него малый ребенок: ребенок плачет, старик успокаивает его и баюкает на руках.

Появляется Ольга. Она тихо проходит среди массы людей и садится на краешек скамьи невдалеке от старика с ребенком.

Старик разбирает одежду на ребенке и сажает его, держа на руках по нужде; затем старик вытирает зад ребенку концом своей бороды, заворачивает ребенка и, поместив его к себе на колени, выжимает конец бороды руками, а руки вытирает о волосы на своей голове.

Ольга глядит на этого старика, подымается, идет к нему и опускается возле него на вещевой мешок. Старик опять качает и баюкает ребенка, посматривая на Ольгу.

Старик. Чья сама-то? Ольга. Я здешняя…

Молчание. Старик склоняется к заснувшему ребенку и целует его в лобик.

Старик. Мужняя жена — или так, вольная?

Ольга. А что вам?.. Покажите мне ребенка — пожалуйста.

Старик. Бери. У меня уж руки отсохли. Своих-то чего не завела? Тебе уж пора.

Ольга взяла ребенка на руки и вглядывается в него любопытным, завистливым и нежным взором матери.

Старик. Я тебе говорю — мужняя ты иль вдовица?

Ольга. да что вам, какое дело? На что вам знать, вы ведь старый человек. Старик. Я-то? Эка дура, мне всего полсотни и малый-то, что лежит у тебя на руках, — мой!..

Молчание.

Старик. Жена вот у меня пропала по этой войне, плохо дело стало; дитя на руках и самому трудно в груди бывает: душа там есть, и она скучает.

Ольга. А вы давно жену потеряли?

Старик. да не так чтобы, а уж время прошло…

Ольга. Может, найдется еще.

Старик. А все может быть, это как знать… да мне сейчас уж очень женщина нужна-то была бы!

Ольга. Так вам старушку надо в няньки подыскать…

Старик. зачем старушку! Эка ты глупая какая, без мужа живешь! Мне супругу и хозяйку следует — вот кого… Отчего я тебя и спрашивал — может, ты за меня пойдешь!

Ольга отдает ребенка обратно старику и в страхе подымается на ноги.

Старик. Чего обомлела?.. Выходи — не заскучаешь, а бороду я обрежу!

Ольга. Что вы говорите!

Старик. дело говорю. Мне малого надо сберечь и самому тоже не сплошать от безделья такого…

Ольга. А первая жена найдется!

Старик. дай бог. Явится, тогда и рассудим как быть. А то зачем же, чтоб всем плохо было — и ей там, и малолетку нашему, и мне.

Ольга. А я замужняя.

Старик. Так чего же ты шатаешься, иди прочь отсюда — я думал ты неудельная бобылка. Мне бобылка нужна.

Ольга отходит от старика.

Ольга вдалеке от старика. Она оглядывается — и видит, как старый отец, склонившись, снова и долго целует своего ребенка, прильнув к его головке.

С Ольгой заговаривает пожилая женщина, за юбку которой держатся двое детей.

Комната Ивановых. Спят по-прежнему Степан и Настя, а за столом теперь сидят друг против друга Петрушка и Пашков. Они молчат. Петрушка дремлет.

Дверь отворяется. Входит Ольга. Пашков встает ей навстречу, радуясь ее приходу. Петрушка пробуждается.

Петрушка. Загуляла… Где была? Вот тебе на работе достанется.

Ольга (резко). Не твое дело. Ложись спать — сейчас же ложись!

Петрушка. Успеется…

Он медленно сходит со стула, еще медленнее начинает стелить себе место рядом с Настей и постепенно укладывается, бормоча недовольства. Пашков собирается уходить.

Пашков. Ольга Васильевна… Я хотел вас спросить, что вам нужно что-нибудь или нет?

Ольга. Мне ничего не нужно.

Тихий стук в дверь. дверь приотворяется, показывается голова Софьи Ивановны.

Софья Ивановна. Чего же, ты, головушка горькая, на работу-то не вышла?

Ольга. Не ваше дело: не вышла — и все.

Софья Ивановна. Как не мое дело! Так будем работать, когда ж мы воевать кончим!.. Что с тобой сделалось такое, ведь ты иная была!

Ольга. Ничего не сталось…

Голова Софьи Ивановны исчезает за дверью. Пашков тихо выходит.

Ночь. Все дети спят. Ольга подходит к Степану и гладит его голову. Потом приникает к спящим на полу меньшим детям.

Неслышно отворяется дверь и осторожно входит Пашков. Он кладет на стол кулек.

Ольга выходит к Пашкову.

Ольга. Что это?

Пашков. Сахар, Ольга Васильевна, это сахар… Я рафинад получил, он детям годится, я забыл его на стол положить.

Ольга. Возьмите его обратно и уходите вон!

Пашков опускается на колени и касается руками башмаков Ольги.

Пашков. Ольга Васильевна… Простите меня, Ольга Васильевна.

Ольга. Уходите домой.

Пашков. А чем же тогда, чем я могу объяснить вам, что я привык к детям, к Насте с Петрушкой, и к вам я привык, Ольга Васильевна, и дом ваш полюбил…

Ольга касается рукой непокрытой головы Пашкова и проводит по его волосам. Пашков встает с коленей и припадает к руке Ольги, затем к ее плечу. Ольга не снимает своей руки с его головы, и Пашков целует Ольгу в щеку. Сняв руку с головы Пашкова, Ольга внимательно смотрит на своих детей: спят ли они? Пашков неуверенно обнимает Ольгу.

Ольга без пренебрежения отстраняет его и отходит от него.

Затемнение.

Небольшой массовый сад для гулянья: местный парк культуры и отдыха. Вечер. Играет музыка. Гуляют люди. Идут Ольга с Пашковым: Ольга держит за руку Настю, Пашков — Петрушку, а Степан идет в одиночестве. Настя и Петрушка одеты более чисто и тщательно, чем прежде, а Степан одет в просторный мужской костюм, и можно подозревать, что это костюм с плеч Пашкова.

Будка или открытый павильон, где продается разноцветная вода. К будке подходит Пашков и все Ивановы.

Степан. А с витаминами вода?

Петрушка. А почем, почем?

Настя. Мне два стакана!

Ольга угощает детей водой и открывает сумочку, чтобы расплатиться, но Пашков опережает ее.

Петрушка. за меня платить не надо! Я не стал пить: тут рубль стакан без сахара: обираловка!

Степан. Как не надо? А я твой стакан тоже выпил!

Деревянный кинотеатр. Самодельная афиша: «Кинофестиваль лучших детских кинокартин».