Карибский кризис - Федор Московцев

Я не знал, как теперь она отреагирует на моё появление, дрогнет ли её голос, когда она ответит на первые слова, которые я ей скажу. Конечно, она уже не та, что была раньше, и было бы, конечно, неправдоподобно, если бы она всё это время ждала моего проблематического возвращения — учитывая печальные обстоятельства нашего расставания. Было абсолютно ясно, что даже наша любовь уже не имеет никакого значения: Таня стала матерью, и её обязательства перед её нынешним мужем имеют гораздо большее значение, чем когда-то существовавшие чувства, эти призраки прошлого. Но это не останавливало меня; и побуждения, заставившие меня сделать эту отчаянную попытку вернуться к Тане, были слишком повелительны, чтобы им могли помешать какие бы то ни было соображения. То множество чувств, которое возникало во мне, когда я думал о ней или когда я ощущал рядом с собой её присутствие, не могло быть заменено ничем. В теперешнем хаотическом мире, которому мне было, в сущности, нечего противопоставить, так как всё, чем я сейчас располагал, оказалось вялым и неубедительным или недостижимо далёким, её существование возникало передо мной, как единственный воплощённый мираж. Её жизнь, заполнявшая моё воображение, перерастала его и возникала там, где всё мне казалось чуждым или враждебным. Я чувствовал вокруг себя пустоту, и твёрдо знал, что никто, кроме Тани, не заслонит меня от неё. Я искал у Тани моральной, чисто женской поддержки, я, хоть и находился в окружении не чуждых мне людей, очень устал от одиночества и отчаяния, — ведь никто из окружающих меня женщин не был близок мне на 100 %. У всех существовали какие-то запасные варианты, а также присутствовала готовность в любой момент этими вариантами воспользоваться. На 100 % верна мне была лишь Таня. И я думал, что теперь, почему-то именно теперь, я заслужил право на её прощение.

«Врага прежде всего надо лишить жизни», — так говорят настоящие воины. Я пока не знал, приду ли к Иосифу, чтобы предъявить права на Таню, либо сначала согласую с ней свои действия, но был уверен, что так или иначе она перестанет быть его женой, чтобы стать моей.

И когда я смотрел на дорогу, на чёрные силуэты деревьев, проносящиеся за окном, я вдруг подумал, что смысл всех произошедших со мной потрясений последнего года только в этой нынешней поездке, которая, положа руку на сердце, напоминает бегство. Я вздрагивал при мысли о том, что меня ждёт утром — что предпримут мои компаньоны, когда узнают, что я ослушался их и остался в Волгограде. Я познал власть страха, леденящего дыхание и парализующего волю.

Близился рассвет. На востоке ширилась оранжево-алая полоса. Словно мираж, таяли видения этой ночи. Радио «Шансон» продолжало транслировать песни «бардов»:

«Белла, не ломайся,Не рассказывай мне майсы!Помнишь, Белла, как в ХерсонеМы давали изумительный гастроль?!„Хрусты“ летели и летели,А мы с тобой давно вспотели,Мы танцевали нежный танец „карамболь“.

А потом прощалисьТемными ночами.Надо было что-то где-тоИ кому-то вставить в бок.Но мой знакомый опер — сукаМеня замел в тот день у Дюка,И нам пришлось с тобой расстаться —Вышел срок».

Опереточный вздор этой песни, воспевающей псевдоромантику блатного мира, напомнил мне о воздушном замке грёз, растворяющихся во мраке действительности. Опускался занавес, похожий на красные бархатные портьеры ресторана «Волгоград», куда я не заглядывал после той встречи с Таней и её мужем, гасли свечи, банкноты превращались в пепел, игра подходила к концу.

Эпилог

В этом месте записи Андрея Разгона прерываются. Последнее, что было описано им — это события ночи с 27 на 28 апреля 2005 года, а именно автомобильная поездка из Москвы в Волгоград. Утром 28 апреля произошло то, чего он больше всего боялся и что он всеми силами пытался предотвратить, начиная с декабря 2004-го, когда он воспользовался общественными деньгами Экссона, чтобы спасти свой волгоградский бизнес.

Примечания

Произведение имеет самостоятельное значение, но в то же время является очередной книгой романа «Реальные истории»: «Карибский кризис» с предыдущими семью книгами связывает общность героев и преемственность сюжетных линий.

Роман «Реальные истории» — это реальная, sorry тавтология, история петербургского предпринимателя, в 2006 году обанкротившего фирму с долгами свыше 400 миллионов рублей (с учетом бюджетных недоимок); список кредиторов составил более 100 компаний, среди них такие известные, как «Джонсон и Джонсон», «Сименс», «Альфа-Банк», «Газпромбанк», «Волгопромбанк», «Б. Браун»… При этом личные потери хозяина составили более $10 миллионов. В отношении директора возбуждено несколько уголовных дел (предъявлены обвинения по 22 эпизодам): по статье 159 ч4 УК РФ (Мошенничество в особо крупных размерах), ст. 196 УК РФ (преднамеренное банкротство), ст. 30 УК РФ (приготовление к преступлению и покушение на преступление), ст.176 УК РФ (незаконное получение кредита).

Повествование основано на реальных событиях, которые происходили с 1996 по 2006 год.

В первой книге, «Тёмные изумрудные волны» (издана и поступила в продажу) рассказано, как санитар волгоградского судебно-медицинского морга (главный герой по имени Андрей Разгон) увольняется с работы и устраивается в иностранную фармацевтическую компанию (точнее, одновременно в три компании), и начинает собственный бизнес. Через некоторое время с двух фирм пришлось уволиться, так как иностранные компании создали объединенную базу данных сотрудников для улучшения работы своих HR-служб.

Андрею приходится решать проблемы, связанные с прошлой деятельностью. Одно время вместе с другом он занимался продажами микросхем. Магазинам предлагалась на реализацию купленная за копейки и упакованная в дорогую упаковку радиодеталь, которая якобы улучшает работу телевизора. Затем подставные покупатели раскупали весь товар, создавая ажиотаж. Когда хозяевам магазина становилось ясно, что товар востребован, коммивояжеры предлагали брать продукцию по предоплате. Продав крупную партию никому не нужных микросхем, коммивояжеры исчезали. В очередном магазине директор, уже наслышанный об этой схеме работы, попытался их задержать, но был по неосторожности убит.

Таким образом Андрей Разгон и его друг Роман Трегубов оказываются замешанными в уголовном деле. Но благодаря связям им удается выпутаться.

Другая сюжетная линия первой книги — расследование убийства влиятельного бизнесмена, Виктора Кондаурова. У следствия имеются доказательства вины не причастных к делу (уже погибших) людей и дело собираются закрыть, но начальника ОБЭП (отдел по борьбе с экономическими преступлениями), Иосифа Давиденко, который близок к семье убитого, это не устраивает, и он добивается проведения более тщательного расследования. В итоге находят настоящих исполнителей и заказчиков преступления.

Ещё одна сюжетная линия — взаимоотношения двух учредителей крупной торговой компании. Основатель которой, Артур Ансимов, привлек к делу своего однокурсника, Николая Моничева, но тот, когда бизнес образовался, решил устранить друга и забрать предприятие себе. С этой целью он выходит на начальника ОБЭП, Иосифа Давиденко, и предоставляет ему компрометирующие материалы, которых достаточно, чтобы упрятать Ансимова за решетку. Но начальник ОБЭП применил к просителю традиционную схему «качели» — вынудил ежемесячно платить за услуги «крышевания», а просьбу закрыть Ансимова заволокитил.

Друзья намекают Ансимову, что его компаньон ведет нечестную игру, и он проводит проверку. Выяснив, что Моничев его обманывает, Ансимов, применив силу, забирает свою долю, выходит из бизнеса и уезжает в Петербург.

Во второй книге, «M&D» — одновременно с работой на инофирме главный герой (Андрей Разгон) развивает собственный бизнес, скидывая заказы клиентов на созданную им карманную дистрибьюторскую фирму (под названием «Совинком») и завязывается с компанией, выпускающей конкурентную продукцию (это Johnson & Johnson) — для ассортимента, примерно так же, как розничная точка продает одновременно Пепси и Кока-колу. Причем с Джонсоном получается удачнее, чем с родной фирмой — удается стать официальным дистрибьютором.

Уволиться с инофирмы пришлось по следующей причине — клиент, руководитель одного из крупных медучреждений, сдал Андрея Разгону его руководству (как известно, сотрудникам инофирм запрещено заниматься бизнесом, тем более связанным с реализацией конкурентной продукции), планируя устроить на эту должность свою жену. Увольнение состоялось, но жену главврача не взяли на лакомую должность менеджера по регионам (оклад $1500 + бонусы), а устроили просто совместителем на жалкие $200. Чтобы продуктивнее получился диалог с работодателем при обсуждении условий увольнения, Андрею Разгону пришлось взять в залог принадлежащее инофирме оборудование на сумму $75000.