Музыкальный приворот. По ту сторону отражения - Анна Джейн

На миг я замерла. Вдруг на меня, словно большой и тяжелый кирпич, свалилось понимание того, как Томас придумывает и рисует свои картины! Метафоры, сложные и развернутые, вот что он использует в своих работах, а они кажутся нам такими чудными, странными, смешными и диковатыми.

Неужели и тексты Кея тоже говорят метафорами и на самом деле имеют смысл? Но какой?

– Что с тобой? – чуть склонился надо мной молодой человек, засунув руки в карманы. Я посмотрела на него и неожиданно улыбнулась. Такой сменой моего настроения Антон был весьма озадачен, но промолчал, продолжая стоять напротив.

– Все в порядке, – стала я легонько раскачиваться. – Говори уже, что хотел.

– Ты такая красивая, – задумчиво и как-то даже смущенно произнес парень. – Особенно когда над тобою солнце.

Он опять играет роль Антона или вновь придуривается?

– Спасибо, конечно, – поправила я челку совершенно машинально. – Только, во-первых, я не верю тебе – просто не верю, а во-вторых, я думала, тебе кажутся красивыми только девушки, которые только что намокли под твоей любимой водой. Ну там, конкурс «мокрых маек» и так далее.

– Перестань, малы… Катя. Я говорю сейчас то, что я думаю. Тебе неприятно, что я считаю тебя красивой?

– Не знаю, – отмахнулась я от невидимого комара – почему-то в поселке комаров не было, как и мух, – Настя говорила, что их травят, дабы противные насекомые не мешали отдыху богатых людей. – Антон, давай уже, говори, что хотел. Иначе я уйду. Честно, уйду.

– Хорошо, хорошо, не злись, – фронтмэн «На краю», заложив руки за спину, стал ходить по поляне.

– То, что я тебя люблю, – я сказал, – на его губах появилось что-то вроде невольной ухмылки. – Теперь я хочу объяснить свое поведение.

– А мне это надо? – пожала я плечами.

Да, черт возьми! Говори, какого ты все это затеял?! Ты ведь псих, так?

– Это мне надо. Я всегда играл – и собой, и людьми, Катя. – Он облизал пересохшие губы. Волнуется?

– Я уже поняла, – отвечала я напряженно. В голову вдруг незвано притащилась мысль: мы одни в таком закрытом месте, не решит ли Кейтон сделать чего-нибудь… м-м-м… такое, чего не хочу я? Все-таки следовало остаться в доме. Мало ли. Вдруг его моральные принципы настолько ужасны, что он позволит себе лишнее? Я поджала ноги под себя и внимательно посмотрела на парня.

– Но я никогда не чувствовал себя подонком. Ты ведь так меня постоянно называешь, да? – продолжал он, подтверждая мои размышления. Если подонок не понимает, что он сволочь (какой каламбур!), то это серьезно. Именно на такой благодатной почве вырастет сорняк преступности, губя таких ромашек, как я.

– Катя, – нравилось, видимо, ему повторять мое имя, – ты не первая, с кем я играю. Я честно говорю тебе это, хотя мог сказать, что хотел проверить только тебя. Я хочу быть честным с тобой на все сто процентов. Мне становится все тяжелее и тяжелее врать тебе. Черт, я стал такой тряпкой. Молчишь?

– Да, мне нечего сказать, – подтвердила вдруг я.

– Тогда молчи. Тряпка исповедуется перед тобой. Ты знаешь, что похожа на ангела, моя малышка? А это отстойно – стоять около тебя и все это говорить. Ненавижу любить, – выпалил он. Кажется, ему было некомфортно. – Но люблю тебя. Ты считала, сколько раз я тебе это сказал?

– Алину ты тоже любил, – заметила я, качаясь.

– Я любил ее, не отрицаю. – Он подкинул вверх оторванный цветок и не смог поймать – тот упал куда-то к моим ногам. – Если бы не тот случай, я, наверное, продолжал бы любить ее до сих пор.

– Ну и люби, – рассердилась я. – Чего ты ко мне-то пришел?

– Ревнуешь, – улыбнулся он радостно, вертя в руках новую травинку. – Она как-то обронила, что ей нравятся парни, исполняющие тяжелую музыку. – И я…

– И ты решил попробовать стать рок-стар? Но у тебя ничего не получилось, и она рассердилась на тебя. Я слышала эту историю, – ответила я. Если выключить звук, то со стороны казалось бы, что на полянке уединились двое – красивый статный молодой человек и темноволосая непосредственная, как ребенок, девушка, раскачивающаяся на качелях.

– Откуда? – вскинул он брови.

– От верблюда. Не бойся, никто не знает, что мальчик-неудачник в глупой маске – великий Кей, – несколько злорадно сообщила я.

– Не думай, мне нисколько не стыдно – это чувство я в себе уже давно уничтожил. Мир музыки – жестокий, и там нет места тем, кто не умеет избавляться от негативных эмоций. Я давно заметил, что мои друзья-музыканты намного сильнее духом, чем остальные парни. Ты знаешь, через что иногда приходится проходить для того, чтобы хоть чего-то достичь?

– Предполагаю, – осторожно заметила я.

– Но, с другой стороны, музыка лечит. – Он оказался за моей спиной, и его голос доносился сзади. – До того как войти в команду «На краю», Фил был наркоманом. Принимал амфетамины, потом пересел на кокс. А теперь новый его наркотик – игра на гитаре. Помогает держаться.

– Что? – не поверила я и даже притормозила. – Шутишь?!

Как может милый медвежонок употреблять наркотики? Если только медовые… Нет, Кей опять врет. Кто из них всех больше похож на наркоманов – так это он сам и Келла. И Арин. И бабник Рэн. Но никак не Филипп!

– Такими вещами не шутят. Он долго лечился в какой-то дорогой забугорной клинике. Там психолог посоветовал ему найти занятие по душе, чтобы он не возвращался к наркоте. Фил с детства классно играл на гитаре. Решил заняться музыкой. С ним мы познакомились едва ли не на следующий день после того, как с Арином решили создать группу. Фатум, наверное. Нас свела Судьба. – Парень усмехнулся.

Я верила в Судьбу, поэтому и не спорила.

– Фил играл здорово, хотя сначала его манера показалась слишком женской. Неправильная постановка рук раздражала. Да и сам он показался нам полнейшим идиотом. Но мы все же решили посмотреть, что получится, если какое-то время поиграем вместе. Рэн пришел вместе с братом, не желал отпускать его одного, хотя играл не так виртуозно, очень средненько, но он много тренировался – в одиночку, чтобы нагнать Фила и не оставлять его одного.

Я слушала молодого человека, слегка приоткрыв рот. Даже мое несчастное голубое пламя злости и обиды стало заметно меньше – от изумления. Да ну, Филипп куда лучше всех остальных членов группы! Добрый, обходительный и мягкий! Пусть даже он и бывший наркоман. И я не буду относиться к нему хуже только из-за этого.

– Музыка помогла Филу – я серьезно. Но бытует мнение, что среди тех, кто занимается музыкой, особенно неформатной, все употребляют наркоту.

– Это не так? – жутко удивилась я.

– Вообще-то это правда. Многие, очень многие хотя бы курят травку, но Андрей строго следит, чтобы в группе не было ничего такого. Мы очень редко позволяем себе что-то легкое, – нехотя признался Кей, прикрыв глаза рукой, чтобы защититься от солнца.

– Ты что, тоже пробовал наркотики? – спросила я. Они что, поголовно там зависимые? И как мне теперь Кейтона лечить? А, пошел он к черту, я не госпожа Филантроп.

Единственная умная мысль.

– Нет, я сидел и смотрел на других. – Теперь в голосе парня проснулись нотки, присущие противному образу Кея. И он опять забыл, что меня нужно называть Катей. – Естественно, крошка, да. Но у нас табу – при Филе мы молодцы. Здоровый образ жизни и все такое. И не смотри так на меня – мы редко что-то… употребляем.

– Ко всем своим психам, ты еще и нарик. Это ужасно. Эй! Не смей больше никогда этого делать, слышишь? Ты кретин, и тебя обязан покарать Бог, но он видит – я не хочу, чтобы ты стал наркоманом и загнулся от передоза, – довольно жестко произнесла я, потому как испугалась вдруг за этого клинического идиота. – Ты меня слышишь?

– Да. Беспокоишься за меня? А это приятно, Катенька. – В его серых глазах вновь отразилось солнце. – Ты так недоброжелательно смотришь на меня. Я обещаю, что больше не прикоснусь ни к чему такому.

– Твоим обещаниям грош цена.

Солнце блеснуло в стали.

– Когда я звонил тебе по телефону, – он грустно улыбнулся, – когда мы прикалывались, мы тоже немного покурили. Поэтому я нес такой бред. Просто я думал, что ты грустная. Хотел развеселить и не знал как.

– Кретинизм у тебя в крови. Иногда тебя хочется ударить.

Повезло же нам с Нинкой. Ей нравится психованная вруша, а мне – вруша с нарушениями в психике.

– Девочка моя, я не идеальный. Я же сказал, что хочу быть честным с тобой, поэтому и признаюсь тебе во всем. Я хочу, чтобы ты видела меня таким, какой я есть на самом деле. Я же не Принц. Человек. Ну, еще и подонок. Кстати, с тобой мы познакомились благодаря травке. – Он рассмеялся, а потом тяжело вздохнул.

– Это как? Ты поступил в университет, чтобы тебе там дядя ректор наркотики поставлял? – скрестила я руки на груди. – Захотел стать наркодилером?

– Уже знаешь про дядю, – не спрашивал, а констатировал он. – Молодец. Катюш, я расскажу тебе все по порядку.

– Не называй меня Катюшей или Катенькой. Раздражает.