Голос ночной птицы - Роберт Маккаммон

Мэтью подумал, что Грин сейчас свалится — гигант покачнулся, как от удара молотом. Когда он повернулся к Мэтью, глаза его будто стали меньше и ушли глубоко под лоб. Он едва ли не пискнул:

— Я посторожу дверь снаружи.

И вылетел, как из пушки.

Смайт тоже увидел эту надпись. Рот у него открылся, но не раздалось ни звука. Тут же он опустил голову и так же поспешно вышел за Грином.

Вот теперь кости были брошены по-настоящему. Оставшийся наедине с трупом зверски убитого крысолова Мэтью знал, что слышит погребальный звон по Фаунт-Роялу. Как только разнесется весть о декларации на двери — а она уже наверняка пошла по языкам, начав с Грина, — город не будет стоить простывшего плевка.

Мэтью старался не глядеть в лицо Ланкастера, не только страшно исполосованное когтями, но и невыносимо искаженное. Присев, он стал дальше искать книгу и брошь, на этот раз тряпкой разгребая кровавое месиво. Вскоре он заметил какой-то деревянный ящик и, подняв крышку, нашел внутри инструменты профессии крысолова: тот самый мерзкого вида длинный мешок для складывания крысиных трупов, измазанные замшевые перчатки и разные деревянные банки и стеклянные флаконы с — предположительно — приманкой для крыс. И еще в ящике лежал одинокий нож — чистый и блестящий, — который закреплялся на конце остроги крысолова.

Мэтью поднял глаза от ящика и поискал в комнате. А где сама острога? И — что еще важнее — то страшное приспособление с пятью кривыми лезвиями, которое сковал Хейзелтон?

Нигде не видно.

Мэтью раскрыл кожаный мешок и заметил две капли и мазок засохшей крови возле уже распущенной завязки. Сам мешок был пуст.

Такой фанатик чистоты, как мог Ланкастер не стереть крысиной крови с мешка, укладывая его в ящик? И почему нет среди прочих инструментов приспособления с пятью лезвиями — «полезного устройства», — как называл его Ланкастер?

Теперь Мэтью заставил себя взглянуть на лицо Ланкастера, на следы когтей. Сумев отстраниться от собственного отвращения, он стал разглядывать страшные разрезы на плечах, руках и груди трупа.

Он уже знал.

Прошло еще минут пятнадцать, в течение которых Мэтью безуспешно продолжал искать это приспособление, как дверь открылась — на этот раз очень робко — и хозяин Фаунт-Рояла заглянул внутрь глазами величиной с чайное блюдце.

— Что… что тут произошло? — спросил он хрипло.

— Мы с мистером Смайтом обнаружили эту сцену. Ланкастера больше с нами нет.

— То есть… Линча?

— Нет. Он никогда не был Гвинеттом Линчем. Его зовут — то есть звали — Джонатаном Ланкастером. Войдите, пожалуйста.

— Это обязательно?

— Я думаю, это необходимо. И закройте, пожалуйста, дверь.

Бидвелл вошел в своем ярко-синем костюме. Лицо его перекосилось гримасой тошноты. Дверь он закрыл, но остался стоять, крепко прижавшись к ней спиной.

— Вам стоит прочесть, к чему вы прижимаетесь, — сказал Мэтью.

Бидвелл взглянул на дверь и, как недавно Грин, покачнулся и чуть не рухнул. Отдернулся прочь, при этом наступив в кровавую лужу, и целую опасную секунду балансировал на грани падения рядом с трупом. Такая борьба с земным притяжением человека подобной комплекции была довольно интересным зрелищем, но Бидвелл усилием воли — и за счет ужаса и отвращения при мысли вымазать брюки — сумел удержаться на ногах.

— Господи Иисусе! — Он сорвал с себя треуголку вместе с седым завитым париком и промокнул носовым платком посеревшую лысину. — Боже мой… это же нам конец?

— Возьмите себя в руки, — велел Мэтью. — Это сделано рукой человека, а не призрака.

— Человека? Вы с ума сошли?! Только сам Сатана мог такое сотворить. — Он зажал платком нос, спасаясь от запаха крови. — Точно так же было с преподобным и с Дэниелом Ховартом! Точно так же!

— Что должно вас убедить, что все три убийства совершил один и тот же человек. В данном случае, однако, я считаю, что произошла размолвка компаньонов.

— Да о чем это ты теперь болтаешь? — Бледность оставила Бидвелла, и освободившееся место стало заполняться краской гнева. — Ты посмотри на эту дверь! Вот послание от Богом проклятого Дьявола! Господи Боже, мой город еще до заката рассыплется в прах! Ой! — Это был крик раненого зверя, и глаза Бидвелла чуть не вылезли из орбит. — Если ведьма была не одна… то кто тогда другие ведьмы или колдуны?

— Прекратите лепетать и слушайте! — Мэтью подошел к покрытому испариной Бидвеллу, встал с ним лицом к лицу. — Ничего хорошего не будет ни вам, ни Фаунт-Роялу, если вы позволите себе распускаться! Если вашему городу сейчас что-то больше всего нужно, так это настоящий руководитель, а не плакса и не крикун!

— Да как… да как ты смеешь…

— Отложите на время ваше уязвленное самолюбие, сэр. Просто слушайте, что я вам говорю. Я так же этим ошеломлен, как и вы, потому что я думал, что Линч — Ланкастер — совершал свои преступления в одиночку. Очевидно — до глупости очевидно, — что я ошибался. Ланкастер и его убийца вместе постарались выставить Рэйчел ведьмой и разрушить ваш город.

— Мальчик, твоя любовь к этой ведьме доведет тебя до костра, на котором ты вместе с ней сгоришь! — заорал Бидвелл, побагровев, и жилы забились у него на висках. Будто назревал взрыв, который сорвет ему черепную крышку. — Если ты хочешь отправиться с ней в Ад, я могу это устроить!

— Эта надпись на двери, — хладнокровно заговорил Мэтью, — сделана рукой человека, твердо решившего покончить с Фаунт-Роялом одним мощным ударом. Та же рука перерезала Ланкастеру горло и — когда он умер или еще был жив — собственным пятилезвийным приспособлением этого крысолова исполосовала его, создавая впечатление звериных когтей. Этим же приспособлением были нанесены аналогичные раны преподобному Гроуву и Дэниелу Ховарту.

— Да, да, да! Все как ты говоришь, да? Все, как ты говоришь!

— Почти все, — ответил Мэтью.

— Ты же не видел тех других тел, так как ты можешь знать? И что за чушь насчет приспособления с пятью лезвиями?

— Вы его никогда не видели? Да, вряд ли могли видеть. Сет Хейзелтон сковал его для — как он думал — истребления крыс. На самом деле изначально планировалось именно такое его использование.

— Ты спятил! Спятил начисто!

— Я не спятил, — ответил Мэтью, — и не ору, как вы. Чтобы доказать здравость своего рассудка, я попрошу мистера Смайта прийти к вам в дом и описать истинную личность Ланкастера, как он описал ее мне. Я думаю, вы найдете это время затраченным не зря.

— Да? — фыркнул Бидвелл. — Если так, то лучше найди его побыстрее! Когда я проезжал мимо их лагеря, актеры грузились в фургоны!

Вот тут-то копье ужаса поразило Мэтью в сердце.

— Что?

— Именно то! Они торопились, как бешеные, и теперь я понимаю почему! Ничто так не способствует настроениям для веселого спектакля, как обнаружение изуродованного Сатаной трупа и кровавого послания из Ада!

— Нет! Им еще нельзя уезжать!

Мэтью вылетел из двери, перекрыв скорость пушечного выхода Грина. Дорогу ему загораживали человек шесть или семь зрителей, среди которых был и сам Грин. Дальше пришлось протолкаться еще через полдюжины горожан, болтавшихся между домом и улицей Трудолюбия. Гуд сидел на козлах кареты Бидвелла, но поворачивать лошадей с запада на восток было бы слишком долго. Мэтью припустил к лагерю актеров, да так, что по пути потерял левый башмак, но не стал тратить драгоценное время, чтобы его подобрать.

У него вырвался вздох облегчения, когда он добежал и увидел, что, хотя актеры действительно укладывают в фургоны сундуки, костюмы, шляпы с перьями и прочие атрибуты своего искусства, ни одна лошадь еще не запряжена. Но работали все энергично, и Мэтью было очевидно, что рассказ Смайта об увиденном вселил в этих людей страх перед яростью Ада.

— Мистер Брайтмен! — крикнул Мэтью, увидев, как тот помогает другому актеру поднять сундук в фургон. Он подбежал ближе. — Мне срочно нужно поговорить с мистером Смайтом!

— Прошу прощения, мистер Корбетт, но Дэвид ни с кем говорить не будет. — Брайтмен посмотрел поверх плеча Мэтью. — Франклин! Помоги Чарльзу свернуть навес!

— Это необходимо! — настаивал Мэтью.

— Это невозможно, сэр. — Брайтмен направился в другой конец лагеря, и Мэтью побежал за ним. — Прошу меня извинить, но у меня много работы. Мы хотим уехать, как только соберемся.

— В этом нет необходимости. Никому из вашей труппы не грозит опасность.

— Мистер Корбетт, когда мы узнали о вашей… гм… ситуации с ведьмой из одного источника в Чарльз-Тауне, я не хотел — крайне не хотел — сюда ехать. Мистер Бидвелл — весьма щедрый друг, и потому я дал себя уговорить. — Он остановился и повернулся к Мэтью: — Я сожалею об этом решении, молодой человек. Когда Дэвид рассказал мне, что произошло… и что он увидел в том доме… я тут же приказал сворачивать лагерь. Никакие суммы, которые мог бы выложить мистер Бидвелл, не заставят меня рисковать жизнью моих артистов. Я все сказал.