Вся Агата Кристи в трех томах. Том 2. Вся Мисс Марпл - Агата Кристи
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Считаю за честь знакомство с вами, — обратился он к Мэлчетту. — Ведь вы главный констебль графства Рэдфорд? А вы начальник местной полиции? Присядьте, господа. Сигары на столике возле вас.
Офицеры полиции поблагодарили, рассаживаясь.
— Если меня правильно проинформировали, вы проявляли участие к погибшей, мистер Джефферсон? — сказал Мэлчетт.
Грустная усмешка скользнула по лицу Конвея Джефферсона.
— Вам, конечно, наговорили с три короба. Хотя никаких тайн из своего расположения я не делал. Что по этому поводу сообщили мой зять и моя невестка? — Он внимательно обвел их взглядом.
Мэлчетт ответил с откровенностью:
— По мнению миссис Джефферсон, болтовня с маленькой протеже развлекала вас. А мистер Гэскелл успел перекинуться с нами пока лишь парой слов.
Джефферсон по-прежнему улыбался.
— Адди — сама сдержанность. Марк высказался бы более решительно. Но лучше уж я сам изложу факты и поясню свои побуждения. Начну с великой драмы моей жизни. Восемь лет назад в авиационной катастрофе я потерял жену, дочь и сына. С тех пор мое существование похоже на дерево с обрубленными ветвями. И не только из-за увечья. Я слишком любил свою семью, дышал ею. Нет слов, невестка и зять внимательны ко мне, но я понял, особенно в последнее время, что им нужно жить собственной жизнью. В сущности, я безгранично одинок. У меня тяга к молодым лицам, они утешают меня. Мелькала даже мысль взять на воспитание какого-нибудь ребенка… За прошедший месяц я очень привязался к этой несчастной девочке. Руби была так простосердечна, так искренна. Она рассказала мне о себе, о том, как ютилась с семьей почти в трущобах, как ей приходилось переносить многие испытания. Хотя ее никто не учил танцам, она оказалась очень способной, и труппа пантомимы приняла ее. Как все это было далеко от моей обеспеченной жизни! Она становилась мне все более дорога, пока я не принял решение официально удочерить ее. Вот вам объяснение моего интереса к Руби Кин и безумной тревоги, когда она так таинственно исчезла.
Наступило долгое молчание. Его прервал Харпер, благожелательностью тона смягчая нескромность вопроса:
— Могу ли я узнать, как отнеслись к вашему плану зять и невестка?
Джефферсон торопливо ответил:
— А что они могли возразить? Возможно, они предпочли бы другое решение, однако вели себя вполне корректно. В финансовом отношении они от меня не зависят. Когда мой сын Фрэнк женился, я передал ему половину состояния. Мой принцип: не откладывать до собственной смерти то, чем можно порадовать детей сейчас. Богатство желанно им, пока они молоды, а не в старости. Также ко дню замужества Розамунды я положил на ее имя крупную сумму в банк. Она полностью перешла после ее гибели к мужу, человеку малосостоятельному. Как видите, все обстоит просто, и проблем между нами до сих пор не возникало.
— Мы уяснили суть дела, мистер Джефферсон, — проговорил начальник полиции с некоторой сдержанностью.
Джефферсон чутко уловил его интонацию.
— Вы с чем-то не согласны?
— Не хотелось бы возражать, но жизненный опыт научил меня относиться с недоверием к столь разумному разрешению семейных дел.
— В принципе вы правы. Но, строго говоря, ни мистер Гэскелл, ни миссис Джефферсон не являются моей семьей, между нами нет кровного родства.
— Да, есть некоторая разница, — согласился Харпер.
Конвей нетерпеливо продолжал:
— Допускаю, что мое решение показалось им сумасбродным. Однако я в совершенно здравом уме. Маленькой Руби не хватало воспитанности и образования, это дело поправимое. Со временем она смогла бы появляться в любом обществе.
— Разрешите еще один щекотливый вопрос, мистер Джефферсон, — сказал Мэлчетт. — Нам важно установить все детали. Принимая участие в будущности девушки, вы, вероятно, собирались обеспечить ее материально? Это уже оформлено?
— Смысл вопроса слишком прозрачен. Вы хотите знать, была ли смерть Руби кому-то выгодна? Нет, никому. Формальности только улаживались, и никаких бумаг я еще не подписал.
Мэлчетт раздумчиво произнес:
— И если бы с вами случилось несчастье… — Он вопросительно взглянул на Джефферсона.
Конвей и на этот раз понял намек. Сказал со вздохом:
— Но почему что-то должно случиться? Я калека, но в остальном абсолютно здоров. Правда, врачи последнее время принимают похоронный вид и советуют всего остерегаться: никаких эмоций, никакого утомления… Бог мой, я же вынослив как лошадь. Конечно, злой рок существует, я в этом убедился, увы. В наш век автомобильных аварий внезапная смерть способна настигнуть каждого. Приходится быть предусмотрительным, и десять дней назад я составил новое завещание.
— Вот как! — Харпер подался вперед.
— После моей смерти пятьдесят тысяч фунтов помещались в банк на имя мисс Кин. До совершеннолетия ей выплачивали бы проценты, затем капитал переходит к ней полностью.
Начальник полиции и главный констебль изумленно переглянулись.
— Но ведь это огромная сумма!
— Согласен.
— И вы завещали целое состояние девушке, которую знали едва месяц?
Синие глаза Джефферсона гневно потемнели.
— Неужели надо повторять одно и то же? Я лишен близких. Никаких племянников, никаких двоюродных братьев. Чем оставлять все безликому благотворительному обществу, предпочитаю, чтобы моим состоянием пользовался приятный мне человек. Сказка о Золушке, которая в одну ночь превращается в принцессу! — Он усмехнулся. — Только вместо крестной матери-феи был бы крестный отец. Эти деньги мои, я их заработал.
— Вы сделали и другие распоряжения? — спросил Мэлчетт.
— Разумеется. Некоторую сумму я оставляю Эдуарду, камердинеру. Остаток поровну делится между Марком и Адди.
— Простите, как велик этот остаток?
— Не очень. Затрудняюсь назвать точную цифру: акции все время колеблются. Думаю, что за вычетом налога на наследство и других расходов наберется около десяти тысяч фунтов.
— Ясно.
— Но я вовсе никого не лишаю наследства! Я ведь вам уже сказал, что разделил состояние между детьми, а сам удовольствовался весьма скромной суммой. После трагической катастрофы, чтобы отвлечь себя и занять ум, я погрузился в финансовые операции. В моем лондонском доме специальный телефон соединял спальню с кабинетом, я работал круглыми сутками! Это давало ощущение, что увечье не выбило меня полностью из седла, что я еще сопротивляюсь… — Голос звучал тише, словно он все больше уходил в себя, забыв о слушателях. — И что же? По какой-то иронии судьбы мне во всем везло! На бирже я наживался, любое предприятие имело успех. К чему ни прикасался, все обращалось в золото! Может быть, судьба решила хоть отчасти загладить свою несправедливость? — Его выразительное лицо не могло скрыть глубокого страдания. Лишь с трудом он принудил себя улыбнуться. — Теперь вы видите, что
