История русской рок-музыки в эпоху потрясений и перемен - Джоанна Стингрей
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Саша, – произнесла я прямо в распухшее от пьянства лицо. – Я так жить больше не хочу.
Решение было очень трудным: так многое в нем мне нравилось, и во многом он сделал мою жизнь лучше. Но я начала понимать, что не могу ни спасти его, ни вести дальше борьбу с его демонами, потому что в глубине души он не хотел, чтобы я вела эту борьбу. Я боролась с огнем слишком долго, чтобы понять, что победит все равно огонь.
Несколько дней я обдумывала, как преподнести ему новость. Он ведь был хороший парень, только с серьезной проблемой. Наконец, усевшись на диван в гостиной, я приготовилась начать разговор.
– Я решил бросить пить, – вдруг сказал он, прежде чем я успела открыть рот.
Я была потрясена.
– Ты решил обратиться к врачу? – растерянно пробормотала я.
– Не нужны мне никакие врачи, – ответил Саша. – Я сам брошу.
Я посмотрела на него скептически. Не думала я, что это возможно, но в то же время, зная о его упрямстве, понимала, что в данном случае это качество может оказаться полезным.
Следующие три года он не прикасался к спиртному.
Мы переехали в квартиру на Ленинском проспекте. Тимур сумел кого-то очаровать и добился для меня разрешения купить квартиру в Москве. Иностранцы тогда еще не могли владеть недвижимостью в России, но Тимур сумел разыскать в районной администрации мою поклонницу, которая согласилась утвердить сделку.
– Ты, если бы захотел, мог бы руководить страной, – сказала я, крепко обнимая его в знак благодарности. – У тебя все получается!
Через пару месяцев, после полного ремонта, я уже наслаждалась новой, с иголочки отделанной квартирой на одном из последних этажей высотного дома. В квартире были две спальни, ванная комната и европейского стиля кухня. Теперь в Москве можно было сделать так называемый евроремонт – если, конечно, на это находились деньги.
В России была еще масса вещей, которые мне не нравились, – загрязненный воздух, бесцеремонная толпа, пробки на улицах, постоянный сигаретный дым, – но в своей новой квартире я каждый день слышала звон церковных колоколов. В этом была какая-то магия. Колокольный звон привносил в мою жизнь духовное измерение, проникал в самую глубь моего естества, пробирал до костей. Под его звуки я чувствовала вдохновение, смирение, безопасность – это одно из лучших моих воспоминаний о жизни в Москве. Теперь в моем доме в Лос-Анджелесе висит музыкальная подвеска «Ветерок», и ее мелодичные переливы напоминают мне о тех, московских, колоколах.
В новой квартире у каждого была своя спальня. Распорядок жизни у нас был настолько разный, что иначе мы бы, наверное, не смогли ужиться. Саша работал ночью, сочиняя музыку для моего нового альбома, а затем большую часть дня спал. Я же ложилась в полночь или в час ночи, посмотрев новости по CNN, – для меня было большой радостью установить американский новостной канал на домашнем телевизоре. Просыпалась я часов в десять, и в одиннадцать водитель отвозил меня на встречи. В салоне его машины всегда работало отопление – он знал, какая я мерзлячка. Зимой в три-четыре часа, когда я добиралась домой, уже начинало темнеть. Я шла по мерцающему под уличными фонарями снегу, и мне казалось, что шагаю я по Луне. За все эти годы я никак не могла привыкнуть к столь раннему наступлению темноты. Взбегала по лестнице, надеясь, что Саша не застудил квартиру. В некоторых случаях я боролась с огнем, но когда все было хорошо, я была ему более чем благодарна.
«Частная вечеринка» была одной из самых модных и самых крутых музыкальных передач на российском телевидении. Выбранная в качестве ведущего звезда приглашала на нее своих друзей – все пели, шутили, подсмеивались друг над другом, создавали веселую расслабленную атмосферу. Я ужасно воодушевилась, когда и меня попросили провести свою частную вечеринку! Передача была очень популярна, и я надеялась через нее продвинуть свою кампанию «Не надо мусорить!» и рассказать о «Гринписе». К тому же это была прекрасная возможность пригласить кого-нибудь из старой банды ленинградских пиратов.
Часовую программу снимали в темном клубе с небольшой сценой. Разговоры и выступления перемежались моими клипами и уличным опросом, в котором я спрашивала москвичей, мусорят ли они и как вообще относятся к борьбе с мусором.
Был там и момент, когда я подхожу к двум лениво подпирающим стену дворникам.
– Почему не работаете?
– Да ты что, девчонка! Она еще спрашивает! Да после твоих телевизионных штучек улицы стали идеально чистыми, почти стерильными! – говорит один.
– Если так продолжится, то мы и работу потеряем! – вторит ему другой.
Конечно, сценку эту мы поставили, но мне хотелось думать, что так могло бы быть и на самом деле.
На интервью я пригласила некоторых своих старых друзей, и каждый из них исполнил по песне. Леша Вишня вспоминал, как у него в домашней студии записывали мою песню Feeling, Миша Борзыкин из «Телевизора» рассказал о своем новом альбоме и о том, как легко продавать музыку сегодня по сравнению с временами андеграунда начала – середины восьмидесятых. Витя Сологуб напомнил, что я в России вот уже целое десятилетие. Слава Бутусов признался, что любит читать в ванной. Я исполнила дуэтом с Галаниным его песню «Мама».
«Чайф» в тот день добраться до Москвы не смог, но мы пустили в эфир видеообращение Шахрина. В футболке с надписью Greenpeace он пообещал, что День Земли 22 апреля посвятит экологии и в мою честь займется уборкой улиц.
– Привет из Свердловска! – закончил Владимир свое видеообращение.
– А чего это ты обращаешься ко мне через камеру? – говорю я ему, появляясь в кадре.
Обращение мы снимали вместе, накануне его отъезда из Москвы, и мне показалось, что так, с моим появлением, будет смешнее.
Больше всего мне понравилась встреча с Курёхиным. Зал, как только он вошел, заполнился
