Претерпевшие до конца. Судьбы царских слуг, оставшихся верными долгу и присяге - Юрий Жук

Явившись к нему вместе с майором Ж. К. Мичичем, она в течение более чем семи часов терпела унижения от этого распоясавшегося хама, который, измываясь над ней в самой грубой словесной форме, на протяжении всего времени держал её стоя, так ни разу и не предложив присесть.

7 июля 1918 года С. Н. Смирнов снова был вынужден обратиться в Уральский Областной Совет, где надеялся получить хоть какие-либо объяснения творящемуся произволу. Придя в приёмную к А. Г. Белобородову, С. Н. Смирнов смог переговорить по этому поводу лишь с В. В. Мутных, который с его слов:

«…был не тот, что прежде (…) не глядел в глаза, отворачивался, что-то мямлил неопределённое, звонил в чека, советовал обратиться к товарищу Гореву (В. М. Горину. – Ю. Ж.), ведущему наше дело, и старался успокоить, что всё обойдётся». [642]

Поняв, что от В. В. Мутных ему не удастся добиться каких-либо конкретных объяснений, С. Н. Смирнов был вынужден уйти ни с чем, не получив к тому же никакого нового разрешения.

Около 8 часов вечера вагон Сербской Миссии был окружён местными чекистами и все находящиеся в нём арестованы, посажены на извозчиков и доставлены в УОЧК, располагавшуюся в то время в бывшей «Американской гостинице». [643]Всех прибывших на место пленников около получаса продержали в канцелярии, после чего попросили пройти наверх, где поместили в одном из бывших гостиничных номеров.

Вскоре Княгиня Елена Петровна была переведена в соседнюю комнату, а все оставшиеся лица были подвергнуты самому тщательному обыску, производимому под руководством Члена Коллегии УОЧК Я. М. Юровского, состоявшего на тот момент в должности Коменданта Дома Особого Назначения, где находилась в заточении Царская Семья.

Не избежала личного обыска и Княгиня Елена Петровна, которая также со всей тщательностью была осмотрена одной из женщин, состоящей на службе в ЧК. [644]

Несмотря на то, что всем арестованным не было предъявлено каких-либо обвинений, их продолжали держать под охраной на протяжении семи дней, даже не удосужившись снять и зафиксировать их показания.

Только по истечении недельного срока, прошедшего с момента их задержания, то есть 14 июля 1918 года, член Коллегии УОЧК В. М. Горин допросил и запротоколировал показания всех арестованных (включая и г-жу Ф. И. Риббул, также оказавшуюся на момент ареста в вагоне Сербской Миссии). [645]

На протяжении пяти дней, последовавших после допроса, в жизни арестантов не происходило каких бы то ни было существенных событий. Изменения наступили неожиданно – в 3 часа утра 20 июля 1918 года в дверь комнаты Княгини Елены Петровны постучался Я. М. Юровский и предложил, чтобы она собиралась в путь. Этот же самый приказ был объявлен и остальным представителям миссии. С рассветом все арестованные были доставлены на вокзал и размещены в арестантском вагоне. Вскоре в этот же вагон были доставлены и другие заключённые, ранее содержавшиеся в Тюрьме № 2 (Арестном доме), в числе которых находились ранее добровольно разделившие судьбу Царской Семьи в изгнании:

• бывшая Личная Фрейлина Е.И.В. Государыни Императрицы Александры Фёдоровны графиня Анастасия Васильевна Гендрикова;

• бывшая Гоф-Лектриса Е.И.В. Государыни Императрицы Александры Фёдоровны Екатерина Адольфовна Шнейдер;

• бывший Камердинер Е.И.В. Государыни Императрицы Александры Фёдоровны Алексей Андреевич Волков.

Простоявший на запасных путях более суток вагон вместе с находившимися в нём людьми [646]наконец-то прицепили к составу, который 21 июля 1918 года был отправлен в Пермь, куда и прибыл 23 июля 1918 года, где все доставленные им арестованные были распределены по двум имеющимся в городе тюрьмам: губернской и пересыльной. [647]

Княгиня Елена Петровна и все представители Сербской Миссии были помещены в Пермскую губернскую тюрьму. Туда же попали и лица из бывшего окружения Царской Семьи, причём обе из перечисленных женщин были помещены в одну камеру с Княгиней Еленой Петровной, с которой и находились неразлучно до 3 сентября 1918 года, то есть до самого последнего дня их жизни.

Следует также отметить, что в момент заточения Княгини Елены Петровны в Пермскую губернскую тюрьму, там уже находились лица из числа бывшего окружения Великого Князя Михаила Александровича, а именно:

• бывший камердинер Великого Князя Михаила Александровича Василий Фёдорович Челышев;

• бывший личный шофёр Великого Князя Михаила Александровича Пётр Яковлевич Борунов;

• а также бывший Начальник Гатчинского железнодорожного жандармского отделения – Полковник Пётр Людвигович Знамеровский, высланный вместе с Вели-ким Князем Михаилом Александровичем и другими лицами (Н. Н. Джонсоном и А. М. Власовым) в Пермь на основании Декрета Совета Народных Комиссаров Р.С.Ф.С.Р. от 9 марта 1918 года.

Все эти люди впоследствии были расстреляны или умерщвлены самым безжалостным способом, за исключением А. А. Волкова, сумевшего совершить дерзкий побег во время следования к месту казни.

25 июля 1918 года Президиум ВЦИК вновь возвращается к проблеме Сербской Миссии, включив в повестку дня «Вопрос об ознакомлении с документами арестованных сербов в Екатеринбурге». Рассмотрев этот вопрос, Президиум поручает одному из своих членов (А. П. Розенгольцу) совместно с представителями НКИД Р.С.Ф.С.Р. и Следственного Отдела Революционного Военного Трибунала при ВЦИК ознакомиться с документами, изъятыми у представителей Сербской Миссии, с целью дальнейшего ведения следствия по данному делу. [648]

К исходу лета 1918 года расстрелы лиц, содержащихся в Пермской губернской тюрьме, заметно участились, что, конечно же, не могло не отразиться на общем душевном состоянии всех узников, в том числе и Княгини Елены Петровны, с минуты на минуту ожидавшей своего вызова на казнь.

Робкая надежда на спасение появилась лишь после того, как С. Н. Смирнову удалось через одного из надзирателей передать на волю письмо. Адресовав его двоюродной сестре своей жены – Ольге Иосифовне Палтовой (проживающей в то время в Перми), он описал в нём весь трагизм сложившейся ситуации, особо подчеркнув абсолютную безысходность их положения.

Получив письмо, О. И. Палтова сейчас же выехала в Петроград, где встретилась с секретарём Сербского посольства Анастасевичем, оставленным в городе для охраны посольского архива.

Ознакомившись с этой информацией, Анастасевич сумел связаться с атташе Королевского Норвежского Посольства Томасом Кристиансеном, который сразу же начал предпринимать самые энергичные меры по спасению Княгини Елены Петровны и всех представителей Сербской Миссии. В эту же деятельность включилось и Королевское Норвежское Консульство, которому в то время была доверена защита и охрана интересов норвежских, сербских и черногорских подданных, проживающих в пределах Р.С.Ф.С.Р.