Кремлевский визит Фюрера - Сергей Кремлев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И Риббентроп предпринял… Разговор состоялся в новом, специально для Гитлера выстроенном корпусе Коричневого дома в Мюнхене…
Гитлер был возбужден, поскольку получил сведения о передвижениях войск на русской стороне…
— Это неспроста, Риббентроп! Мне сообщают и интересные вещи о намерениях русских на Балканах!
— Мой фюрер, ожидать нападения со стороны Сталина нельзя, — выделив последнее слово, возразил Риббентроп.
— Нет, я вообще начинаю думать, что Сталин заключал пакт, исходя из расчета длительной войны на Западе, для того чтобы потом продиктовать нам сначала экономические, а затем — и политические условия.
— Вам кто-то внушает ложные страхи…
— Страхи? А концентрация русских войск в Бессарабии? Мы ни при каких обстоятельствах не можем отказываться от румынской нефти, Риббентроп. Она для нас важна жизненно… А продвинься Россия здесь чуть дальше, и, ведя войну с Англией, мы будем полностью зависеть от доброй воли Сталина…
— Она у него имеется…
— Нет, мне надо нейтрализовать Россию надежно, то есть военной силой.
— Мой фюрер, Бисмарк предостерегал нас от превентивной войны, при которой Господь Бог не дает заглядывать в чужие карты…
— На Сталина влияют евреи…
— Не думаю… Однако нам надо прояснить наши отношения… И лучше всего это сделать в вашей личной встрече со Сталиным…
Гитлер внимательно всмотрелся в своего министра…
— Да, это было бы неплохо, — согласился он. — Мы ведь думали об этом весной… Но вряд ли Сталин сможет выехать из Москвы, а я — добраться до Москвы…
— Тогда, может быть, пригласим Молотова — в качестве ответа на мои визиты…
—Да, Риббентроп… Это мысль здравая… Нам надо определиться…
И Риббентроп сел писать проект письма…
А 17 октября Шуленбург вручил Молотову это письмо и стал ждать ответа…
Итак, Гитлер в Берлине дошел до высшей точки своих «русских» сомнений… Избавиться от них можно было, пожалуй, только одним путем — самому, лично посмотреть в глаза Сталину.
Или хотя бы — Молотову…
Глава 17
Август — октябрь, время московское…
ОТДАВАЯ письмо Молотову, Шуленбург сказал:
— Я очень прошу вас как можно скорее принять приглашение в Берлин…
— Да, — признал Молотов, — не могу отрицать, что с ответным визитом я задолжал… Но конкретно мы будем говорить после того, как товарищ Сталин изучит это письмо…
Увы, к тому времени Москва задолжала Берлину не только визит наркома иностранных дел, но и еще кое-что…
Мы задолжали прежде всего понимание той простой вещи, что Германия — это по сути вторая держава мира. И при этом она — держава, которая вполне способна относиться к России, в том числе и Советской, с уважением.
Экономически Германия нуждалась в России как в источнике того сырья, которое Россия Германии вполне могла дать без ущерба для себя.
Политически Германия нуждалась в России для обеспечения тыла и исключения войны на два фронта.
Геополитически Германия могла видеть в России «континентальный» мост к сотрудничеству с Японией против англосаксов.
И никакая другая великая держава так не нуждалась в России, одновременно будучи нужной самой России…
Первой державой мира Золотой Интернационал сделал Соединенные Штаты… Но уже в силу своей родословной эта держава была враждебна России — с самого начала своего образования…
Россия была для нее врагом и потому, что Россия шла в мир иначе, чем США… Россия была врагом США и потому, что уже к началу XIX века сделала Берингово море фактически своим внутренним морем, имея — по выражению Ломоносова — Великого океана «оба концы».
Создав Русскую Америку, осваивая Аляску, Алеутские острова, колонии, тянущиеся к Верхней (тогда еще испанской) Калифорнии, задумываясь о русских Гавайях (тогда еще — Сандвичах), Россия создала базу для превращения Тихого океана если и не в «Русское озеро», то в такое океанское «Средиземноморье» XX века, где Россия имела бы ключевые позиции…
Причем Россия в XIX веке имела обширные владения по обе стороны Берингова пролива, а это предполагало контроль над всем Северным Ледовитым океаном…
Одного этого хватало для того, чтобы янки Россию, любую — царскую, советскую ненавидели… А ведь было еще много других причин — исторических, экономических, идеологических и политических…
Ненавидели в США и Германию — вторую помеху на пути янки и космополитов к власти над миром…
Но в Советском Союзе это понимали плохо как раз те, кому это надо было понимать до мелких деталей, — лидеры страны… В Москве чаще обращали внимание на ширму — Англию… А вот укротитель британского льва из виду ускользал… Как и подлинные хозяева того мирового политического «цирка», где подвизался этот укротитель с козлиной бородкой, в цилиндре и во фраке…
ЗАТО Сталин с недоверием поглядывал на рейх… И стремился обеспечить позиции СССР за счет выдвижения передовых рубежей как можно дальше на Запад…
Что ж, весна 40-го отодвинула в сторону финнов русскую северную границу, а лето 40-го года возвратило России на западе всю Прибалтику, на юге — Бессарабию и дало новое приобретение — Северную Буковину.
Все это было бы хорошо, однако новые южные территории — пусть Советский Союз на них и мог претендовать вполне обоснованно — приближали русских к румынской нефти…
А у фюрера от одного слова «Плоешти» начинался нервный тик… Война могла приобрести (да уже и приобретала) затяжной характер, а как вести ее без горючего? И где брать его, как не в Румынии?
А русские теперь могли Плоешти бомбить — об этом уже говорилось…
Подозрения Гитлера нам надо было рассеять во что бы то ни стало. Москва же, вместо того чтобы вести себя в «балканском» вопросе более чем осмотрительно, повела себя более чем неосмотрительно… И начала политику попыток сближения с Югославией и Болгарией.
А это Гитлера и нервировало, и настораживало…
Через полмесяца после июльского совещания в Бергхофе в Болгарию приехала советская футбольная команда «Спартак» с турне, растянувшимся с 6 по 17 августа. Московская печать тут же начала трезвонить о том, что это-де «символизирует спортивное сближение двух братских народов».
Возглавлял спортивную делегацию секретарь ЦК ВЛКСМ Николай Романов, и 21 августа он рапортовал Молотову, что во время матчей симпатия болгарского населения к Советскому Союзу выражалась горячо и «ярко подчеркивалась»… Все, конечно, может быть — хотя во время международных спортивных мероприятий болельщики, как правило, горячо симпатизируют своим, а не гостям… Но пусть и так — эти симпатии болгар оборачивались недовольством немцев.
На сентябрь был запланирован ответный визит сборной Болгарии в СССР, и весь этот явно «политический» футбол был очень некстати…
Болгарские «верхи» были связаны с Германией весьма тесно — начиная с царя германского происхождения на болгарском престоле. Но Болгария соблюдала нейтралитет, дружественный все же немцам.
Со своей стороны Гитлер смотрел на Болгарию как на своего рода «подбрюшье» Плоешти. Да и был в том прав… Поэтому любые экивоки Москвы в сторону болгар Гитлера тоже радовать не могли…
Сталин же смотрел на Болгарию как на сухопутный мост к Проливам.
Царь Борис III и был бы рад иметь дело только с Берлином, но вынужден был считаться с действительно теплыми чувствами болгар к русским.
И действительно — не могли же из Москвы сказать болгарам: «Не любите нас»… Но очень уж поощрять эту любовь в тот момент стоило вряд ли… Ведь любовь масс не укрепляла наших позиций в том смысле, что даже полное включение Болгарии в сферу германской политики мало что меняло бы для нас — экономически Болгария и так была с Германией связана крепко.
И даже — более чем крепко! В 1939 году на Германию приходилось 67,8 процента болгарского экспорта и 65,5 процента болгарского импорта. На втором месте была Италия с 6,1 и 6,9 процента. На третьем, к слову, была Польша, чьи 3,8 и 5,7 процента в 1940 году плюсовались к Германии же…
Ну что нам в этих условиях было делать в Болгарии?
Однако летом 40-го года на улицах Софии продавалось 10 тысяч экземпляров «Известий» ежедневно. А этот официоз всегда был к немцам недружественен, и никакие смены главных редакторов — Бухарина на Таля и прочих — не могли устранить налет антигерманской провокации из деятельности сего занятного печатного органа…
Советский павильон на книжной ярмарке в Пловдиве был наиболее посещаемым. Между Одессой и Варной была открыта прямая линия…
В кинотеатрах Болгарии демонстрировалось двадцать шесть советских кинофильмов. А продукция густо еврейского советского кинематографа тоже лояльностью к немцам не отличалась… И британский консул в Варне с удовлетворением сообщал в Лондон, что показ наших фильмов на открытом воздухе на рыночной площади каждый вечер был гвоздем программы.
