Сержант милиции - Иван Георгиевич Лазутин

— Аллюр три креста! — с присвистом сказал Севрюков и, выходя, сделал жест, говорящий о том, что все будет в порядке.

10

Больше часа прошло, как Наташа вышла из отделения милиции. Не находя себе места и не поняв до конца, что случилось, она бесцельно, как будто оглушенная, бродила по Москве. Механически, по старой студенческой привычке она вышла на Моховую улицу. Из окон актового зала университета доносились звуки духового оркестра. Наташа знала, что оркестр в актовом зале играет раз в год — при вручении дипломов с отличием. Неожиданно вспомнился день, когда три года назад и она под торжественные звуки туша шла к большому столу, за которым сидело много почтенных профессоров. Академик Воеводин, стоявший у отдельного маленького столика, обеими руками пожал ей руку и от души поздравил. Ленчик тогда преподнес ей такой букет цветов, что ни один из встречных на улице не прошел мимо, чтоб не взглянуть на него.

Не раздумывая, Наташа вошла в актовый зал. Под те же звуки торжественного туша тот же самый, только заметно постаревший, ректор Воеводин вручал отличникам дипломы и нагрудные знаки. Его мягкая, добрая улыбка каждый раз была новой.

— Захаров Николай Александрович! — назвал председательствующий очередную фамилию.

Наташа вздрогнула и замерла, прильнув к мраморной колонне. Что это — слуховая галлюцинация? Расстроенные нервы или просто однофамилец? И вслед за этим она увидела, как по ковровой дорожке шел Николай. Лицо его было строгое, губы плотно сжаты, шаг четкий.

Наташа прижала руки к груди. В первую секунду ей хотелось подбежать, броситься ему на шею. Она уже рванулась, но что-то остановило ее, и она боязливо попятилась назад, за колонну.

Медленно переступая со ступеньки на ступеньку, Наташа вышла на улицу.

Как ни старались дворники поливать тротуары, в воздухе стояла такая духота, что даже в тени не ощущалось прохлады.

Всю дорогу Наташа шла пешком, а когда добралась до дому, почувствовала себя совсем разбитой.

— Что с тобой? — озабоченно спросила Елена Прохоровна.

— Болит голова. Наверное, от жары.

— Как с пропиской?

— Завтра обещали.

— Может, хочешь есть?

— Нет, не хочу. Я немного отдохну. Я так устала... Наташа сняла босоножки, поправила на диване подушки и легла.

11

Агитпункт избирательного участка размещался в одной из аудиторий юридического факультета.

Трое студентов-агитаторов, стоя, заканчивали стенную газету «Избиратель». Один приклеивал заголовок, другой дорисовывал карикатуру, третий стирал резинкой следы карандаша. Здесь же, рядом, руководитель агитколлектива Туз отчитывал Ларису Былинкину за плохую работу на участке:

— Как тебе не стыдно! За полмесяца ты не побывала у своих избирателей! Тебя не знают на участке! Ты что — ждешь, чтоб поставили вопрос на бюро? Предупреждаю, если за оставшиеся дни...

— Ах, пожалуйста, не угрожайте, я на десять частей разорваться не могу! У меня каждый день репетиции.

— Ну и что? — развел руками Туз.

— А то, что нас хотят послать в Будапешт на фестиваль студенческой молодежи! Я думаю, что подготовка к фестивалю не менее важна, чем встречи с домохозяйками.

— Лариса...

— Что Лариса? И вообще, Сергей, мое призвание не агитаторство, а хореография.

Туз начинал нервничать. Затушив недокуренную самокрутку, он встал и посмотрел на Ларису так, точно обжег ее крапивой:

— Скажи, ты думаешь работать по-настоящему, как подобает комсомольцу?

— Пожалуйста, не пугай лозунгами! Если ты хочешь сорвать мою поездку в Будапешт, то тебе это не удастся. Я буду жаловаться в вузком. Вот...

Туз хотел ответить, но вошел Алексей Северцев с рулоном плакатов под мышкой.

— Сережа, — бросил он с ходу, — я совсем зашился. Третий день ко мне ходит одна старушка. У нее в квартире течет крыша, а домоуправ...

— Одну минутку, Леша, мы не кончили с Былинкиной. Ну как, — обратился Туз к Ларисе, — ты думаешь работать на участке? Ты сама-то хоть знаешь, за кого будут голосовать твои избиратели?

— За Шохину и за Сидорова, — Лариса гордо подняла свою головку.

— За какого Сидорова?

— Ну, за этого самого... как его... фу ты, чуть не перепутала, за Филиппова...

— Эх, ты! — Туз покачал головой. — Иванов, Петров, Сидоров...

— Подумаешь, какое преступление! Ты великолепно знаешь, что по нашему участку кандидатами в райсовет выставлены ткачиха Шохина и милиционер Матвеев.

Туз молча развернул плакат и подал его Ларисе:

— Не Матвеев, а Захаров, старший лейтенант милиции Николай Александрович Захаров. На, запомни хорошенько его биографию сама, и чтобы сегодня же все избиратели знали, за кого они будут голосовать.

Портрет на плакате показался Алексею знакомым.

— Постойте, постойте... Где же я видел этого человека? Подождите, неужели это тот самый сержант, который три года назад?.. Старший лейтенант милиции, начальник уголовного розыска Николай Александрович Захаров? — Северцев был одновременно и обрадован, и удивлен. — Вот так встреча! Вот это здорово! Да ты знаешь, Сережа, что это за человек!

Лариса, даже ни разу не взглянувшая на Алексея и делавшая вид, что не замечает его, раздраженно дернула плечом.

— Ну, положим, обыкновенный человек, неплохой работник милиции. И чего тут удивительного? Разве мало бывает хороших людей и среди милиционеров?

Эта реплика покоробила Алексея, но он решил не отвечать на нее. Несколько секунд он молчал, потом обратился к Тузу:

— Сережа, пусть Былинкина идет на свои репетиции. Ее избирателей возьму я. Они сегодня же будут знать, кто такой Захаров.

— Хорошо. Только зайди еще раз к домоуправу насчет крыши. Если будет упираться — припугни. Знаешь как?

— Да я из него окрошку сделаю!..

Захватив рулон с плакатами, Алексей почти выбежал из агитпункта.

— Вот это встреча, вот это встреча! — повторял он на ходу.

— Поздравляю, товарищ Былинкина. Одна гора с твоих плеч свалилась, — сказал Туз, роясь в письменном столе.

Лариса благодарно улыбнулась:

— Ты знаешь, Сережа, как я тебе признательна. Ты меня так развязал, так развязал. Этот избирательный участок мне не давал дышать, он не выходил у меня из головы даже на репетициях.

Туз поправил ремень на гимнастерке и строго сказал:

— Порадую тебя еще и тем, что и вторая гора с твоих плеч на днях свалится. Ни в какой Будапешт ты не поедешь! Об этом я тебе заявляю и как руководитель агитколлектива, и как член факультетского партийного бюро, и как