Мы — есть! - Иар Эльтеррус

Прозвенел зуммер и сержант встал. Дети уже проснулись, умылись под надзором двух ночных воспитателей, и нужно идти забирать группу в столовую, а потом на уроки. Он быстро прошел в закрутившуюся в стене воронку гиперперехода и оказался в спальном корпусе. С недавнего времени дети не спали в одной большой спальне. Теперь они жили в уютных, снабженных всем, чем только можно, небольших комнатах по двое. В комнатах были голоинфоры, биокомпы с неограниченным доступом к инфосети, масса игрушек. И инфокниги, много инфокниг. Чтобы приучить детей к чтению, Барлик поступал очень умно, он начинал рассказывать интересную историю, не заканчивал и отдавал детям книгу. И даже самые ленивые стремились дочитать так заинтересовавшую их сказку или легенду. Похоже, еще немного, и чтение станет самым распространенным развлечением детей в этом детдоме. О чем говорить, если даже Тартика теперь часто видели сидящим на скамейке в парке с книгой в руках.

— Итак, «Идущие Вперед»! — провозгласил сержант, едва появившись в вестибюле, по которому носилась его группа. — Сегодня после уроков мы с вами посмотрим, на каких страшных зверей охотились наши предки.

Детские группы не делились больше по номерам, как раньше, теперь каждая имела свое уникальное имя, свой флаг и рейтинг в соревновании групп. Победителей ждал космический круиз по половине галактики. Жаждущие получить этот приз мальчишки и девчонки старались вовсю. Особенно после того, как побывали на боевом крейсере ордена. Почти все детдомовцы после этой экскурсии мечтали об одном — стать пилотами или космодесантниками. Ведь каждого катали на знаменитых лам-истребителях, и это произвело на детей неизгладимое впечатление. Даже на Тартика, хотя он тщательно скрывал это и хранил обычное презрительное молчание. Но исподтишка подталкивал свою группу к тому, чтобы стать лучшими и получить приз. И ежели кто его подводил, то потом такой долго жалел о своей лени или оплошности. Если бы не Барлик со свойственной Аарн эмпатией, Вальгер ничего этого не знал бы. Хотел бы он и сам так понимать людей и их мотивы. Но это понимание пока не помогало справиться с Тартиком. Вот и сейчас мальчишка стоял у стенки и презрительно кривился, смотря на носящихся по вестибюлю одногруппников.

— Группа, стройся! — рявкнул сержант.

Дети постепенно построились неровной шеренгой. Пока полувоенная дисциплина оставалась для них игрой, соревнованием за космический круиз, но это только пока. Мальчишки и девчонки охотно делали вид, что они опытные космодесантники и поддерживали иллюзию дисциплины. Внешне, конечно. Но постепенно они привыкнут. По крайней мере, Вальгер на это надеялся. Знаменосец поднял знамя группы, и «Идущие Вперед» пошли к столовой. Пару дней кто-то из мальчишек предложил ходить под барабанную дробь, и теперь рядом со знаменосцем вышагивал страшно гордый собой барабанщик. Он неумело, но с энтузиазмом тарахтел палочками по барабану, стараясь изо всех сил, и сержант незаметно улыбался. Надо, пожалуй, попросить кого-нибудь из знакомых военных барабанщиков научить шалопаев нормальной дроби.

Группа подошла к столовой, похожей сейчас на белоснежный каменный шар. Вчера это была серо-голубая башня с пылающим над ней белым, хорошо видным даже при свете солнца, огнем. Кусок стены перед ними исчез, и дети зашли внутрь. И в который раз замерли. Столики на этот раз находились на потолке, уже завтракающие группы сидели вниз головой и весело махали руками вошедшим. Сержант тихо матюкнулся про себя — думал, что уже ко всему привык, а тут на тебе, новый сюрприз. Честное слово, переборщил дварх-майор со всеми этими превращениями. Слишком много необычного. Вальгер первым шагнул вперед и вдруг оказался стоящим на потолке. Он только вздрогнул и махнул застывшим внизу детям. Точнее, для него теперь они стояли на потолке вниз головами. Один за другим двадцать девочек и мальчиков тоже шагнули вперед, оказавшись рядом со своим воспитателем. Быстро заняв свободные столики, они накинулись на фрукты и молочные йогурты. Потом ели еще что-то совершенно незнакомое, похожее на бело-зеленый пудинг. Но дети без страха, охотно уплетали незнакомое блюдо. За все время после прихода нового директора столовая ни разу не повторилась, постоянно угощая их чем-нибудь новеньким. Многие даже заключали между собой пари о том, когда же на столах появится хоть что-нибудь из того, что они уже пробовали. Пока так и не появилось.

Проводив группу в учебный корпус и сдав на руки преподавателю математики, сержант утер пот со лба и облегченно вздохнул. Да, за все тридцать лет в военном училище так не выматывался, как выматывается здесь. Дети-таки куда более трудный материал для воспитания, чем курсанты, знающие, куда и зачем они пришли. И чего хотят добиться. Он зашел в столовую и быстро позавтракал сам, не особо обращая внимания на то, что ест. Впрочем, ничего невкусного здесь не подавали. После завтрака Вальгер отправился в учительскую, чтобы немного передохнуть и подумать немного над тем, что ему делать с Тартиком. Но там он застал Барлика с каким-то незнакомым светловолосым молодым человеком, одетым в свободный светло-серый костюм. Сам директор на этот раз тоже был для разнообразия одет вполне прилично. Летний белоснежный костюм. Только во лбу дварх-майора почему-то сверкал большой драгоценный камень. Привыкнув к его выходкам, сержант не обратил внимания на изменения во внешности и вежливо поздоровался.

— Рад видеть, Вальгер, — улыбнулся Барлик. — Познакомьтесь, это мой коллега, директор детского дома номер пятьдесят два, лор-капитан Самет Юрвели. Его детдом в другом полушарии, в Марвенхе.

— Рад познакомиться, — протянул сержанту руку светловолосый и Вальгер осторожно пожал ее. — Присаживайтесь. Может, и вы мне что-нибудь посоветуете.

— Рад буду, если смогу оказаться полезным, — ответил он.

— Так что у тебя случилось, Самет? — спросил Барлик, откинувшись в кресле.

— Сперва мне показалось, что ситуация напоминает твою, — вздохнул тот. — Хотя в нашем детдоме у детей, в отличие от вашего, имелось все необходимое. Директор заботился о воспитанниках хорошо и буквально зубами выдирал в департаменте образования все положенное. Но когда я проверил документацию, то понял, что директор ворует. И немало ворует. Но притом исхитряется делать так, чтобы все вокруг оставались довольны. И чтобы у детей ни в чем недостатка не было.

— Воровать у детей последнее дело, — скривился сержант. — Пусть идет под суд. Ваш, конечно, получше, чем здешний, но все равно.

— Я поначалу тоже так подумал, — вздохнул лор-капитан. — Но на всякий случай решил просветить память вора. И натолкнулся на кое-что, что заставило меня задержать передачу документов в полицию.

— На что же ты натолкнулся? — приподнял брови Барлик.

— Несколько лет назад флаер, на котором летела семья директора, попал в катастрофу. Жена, мать и четверо дочерей. Все шестеро остались живы, но парализованы. Полностью. Кома. Стоимость ухода за шестью парализованными людьми превышала законные доходы директора детдома чуть ли не вдесятеро. И когда местные так называемые врачи предложили ему умертвить парализованных, бедняга не выдержал и в первый раз украл.

— Мать твою! — выругался сержант, представив себя на месте этого несчастного директора и поняв, что поступил бы точно так же.

— За каждый украденный ренни он испытывал жгучий стыд, — продолжил Самет, — несколько раз пытался наложить на себя руки, но его останавливало, что без него парализованных подвергнут эвтаназии. И он продолжал воровать, одновременно добившись чуть ли не самого лучшего в полушарии снабжения детского дома. Мало того, дети его обожали. И до сих пор постоянно спрашивают меня когда же придет дядя директор и почему он их забыл. Я уже месяц не могу решить, как мне поступить. И безнаказанным оставлять нельзя, и наказывать как будто не за что. Любой человек на его месте не выдержал бы. Даже я, признаюсь в этом честно.

— И я… — потер щеку Барлик.

— Что уж обо мне говорить, — вздохнул Вальгер. — Представить страшно, что попал в такую ситуацию…

— Налей мне чего-нибудь выпить, Барлик, — мрачно сказал лор-капитан.

Дварх-майор внимательно посмотрел на него, кивнул и достал из возникшего перед ними маленького гиперперехода бутылку с чем-то черным и три бокала.

— Нам всем сейчас не помешает, — проворчал он, откупорил бутылку и налил понемногу в бокалы.

Сержант взял протянутый ему и отпил немного смолянисто-черной жидкости. Что-то напоминающее очень крепкое, очень дорогое и много лет выдержанное виски. Такая бутылка, похоже, стоит не одну тысячу кредитов. Он резко выдохнул воздух и закурил, подлокотник кресла сам собой превратился в пепельницу.

— Бедняга сейчас в страшном психологическом состоянии, — снова заговорил Самет, залпом проглотив спиртное. — Он ведь не особо скрывался и прекрасно понимает, что все доказательства его преступления в моих руках. К тому же, страшно нервничает, понимая, что вскоре у него кончатся деньги на уход за парализованными. По-моему, он собрался дать разрешение на эвтаназию и покончить с собой.