Вторжение - Станислав Гагарин

— Черноперый! — отчаянно закричал Жора в трубку. — Здесь черноперый! Морская пехота!

Он отбросил трубку, трубка повисла на телефонном шнуре, выхватил пистолет, выстрелил в Андрея, но тот уже переместился в безопасное место. Жора бросился ко второму выходу, телефонная трубка висела, раскачиваясь вдоль переборки. Из нее слышался тревожный голос Шкипера:

— Жора, что случилось? Жора, отвечай!

А Жора выбежал на палубу и попал прямо в руки Олега Вилкса. Он, выбив у бандита пистолет, заломил ему руку, рывком подтащил к фальшборту и выбросил в море. С душераздирающим криком Жора упал в воду. Он плавал у борта теплохода и кричал истошным голосом.

Но поскольку головорез стал теперь безопасным, добивать его десантники не стали.

И тут с мостика принялся бить немецкий пулемет МГ-34, отрезая морским пехотинцам путь к средней надстройке.

На мостике Шкипер включил звонки громкого боя, сигнал общей тревоги. По теплоходу, его палубам, каютам и отсекам, раздались возбуждающие человеческие души звуки.

В каюте капитана майор, тем временем, освободил хозяина от пут.

— Вы можете идти? — сказал Ячменев.

Мастер кивнул. Держался он молодцом.

— Где моя команда? Что с людьми? — спросил капитан.

Сигнал тревоги был слышен и в этой каюте.

Экипаж теплохода «Великая Русь» бандиты согнали в столовую комнату. Услышав сигналы тревоги, люди встрепенулись, с надеждой прислушивались к колоколу громкого боя. Один из охранников дал поверх их голов автоматную очередь.

— Не виртухаться! — закричал он. — Сидеть смирно! К рыбам отправлю…

А пассажиры, охраняемые бандитами, пребывали в ожидании участи в музыкальном салоне.

— Вступить в переговоры! — снова шепотом горячилась шляпа в горошек. — Надо выслать делегацию… Пообещать нашу политическую поддержку президенту и этому симпатичному демократу-капитану, когда прибудем на Запад. Плюрализм и демократия! В этом Запад нас поймет, заграница нас поддержит… Плюрализм, господа, означает…

— Заткнись ты, гнида, плюралист вонючий, — сердито ответила ему дородная женщина и рывком нахлобучила шляпу на нос.

Федор Иванов и Иван Гончаренко проникли в машинное отделение после короткой схватки с бандитами, стоящими у машинных пультов. Вскоре они овладели ситуацией.

Выполняя приказ комбата, морские пехотинцы вырубили главный двигатель.

…Теплоход «Великая Русь» двигался по инерции и вскоре остановился в открытом море.

На капитанском мостике возник переполох, головорезов охватила паника.

Олег Вилкс, укрываясь за надстройкой, короткими очередями вел огонь из автомата Калашникова по наступающим на него террористам.

Один из них приказал бандиту по кличке Вырви Глаз зайти морскому пехотинцу в тыл. В то время, когда бандит появился за спиной Олега Вилкса, пуля сорвала с головы матроса берет, и тот полетел к ногам Вырви Глаза. Террорист наклонился, схватил берет и с ухмылкой натянул его на себя.

Но тут откуда ни возьмись возникла Ольга.

— Сними берет, ты, бандюга! — крикнула Русинова Вырви Глазу, уже готовившемуся стрелять в спину Вилкса.

— Ах ты сучка! — взревел бандит и отвел ствол автомата от Вилкса, норовя выстрелить в девушку.

Бросок ножа!

Нож по самую рукоятку вошел в левый глаз террориста. Схватившись за лицо руками, Вырви Глаз рухнул на палубу. Берет морского пехотинца лежал рядом с его головой.

Ольга подняла берет, отряхнула, затем вытащила нож, брезгливо вытерла его об одежду боевика и отправила в полуопустевшие уже ножны.

Олег Вилкс продолжал стрелять. Ольга подошла к нему и протянула берет.

Парень благодарно улыбнулся и на мгновение оставил оружие. Двумя руками одержимо натянул берет, и продолжал бой.

Ольгу вдруг тронули за локоть. Она резко повернулась, готовая поразить возможного противника.

Позади стоял уже знакомый читателю мальчишка.

— Ты меня научишь бросать ножи? — деловито спросил он.

— Ты кто такой?

— Юнга Александр…

LIX. СЛУЧАЙНАЯ ПУЛЯ ДЛЯ КОМБАТА

«Поэт-элегик и сатирик, основатель элейской философской школы Ксенофон Колофонский настаивал на том, что люди создают богов только по собственному подобию. И если бы животные имели богов, то изображали их в обличье медведей, крокодилов и жирафов, — подумал Станислав Гагарин. — А вот те, с кем мы сражаемся сейчас, люди они или животные? Хотя по внешнему обличью они и похожи на остальных землян… Кого можно создать по их подобию, каких чудовищных монстров увидим мы, как выглядят идолы Зла?»

Еще недавно писатель сомневался: не слишком ли он жесток по отношению к головорезам Броваса и Шкипера? Ведь десантники и юная мстительница в тельняшке безжалостно уничтожали террористов и будут уничтожать их впредь. Бой не закончился, увы, схватка в самом разгаре. И сочинитель не знает, на чьей стороне будет победа. Хотя нет… Ведь товарищ Сталин поручил создать вариант, который исключил бы воздействие случайного на необходимое.

Это так… Значит крайне нужен и его собственный вклад в боевую операцию.

«Стреляю неплохо… Во время óно и школу инструкторов боевого самбо закончил, — без ложной скромности подумал о себе Станислав Гагарин. — Сыграть в фильме «Парни…» комбата морской пехоты собираюсь осознанно и серьезно. Но ведь то фильм, игра… Сейчас же идет настоящий бой, в котором режиссер не скажет «Камера стоп!», и актеры пойдут пить кофе. Надо продолжать драться.

Как обозначали сие одним словом древние римляне: Laboremus! Будем трудиться! Ибо война, это прежде всего работа…»

Матрос, не пустивший Олю на борт «Великой Руси» в Севастополе, фамилия его была Киреев, в робе, испачканной краской, выбирался из подшкиперской, где застал его захват судна.

Киреев пытался пройти на капитанский мостик, но повсюду натыкался на вооруженных террористов.

На одном из переходов Киреева заметил бандит по кличке Ширяла. Выполняя приказ Шкипера боевик тут же выстрелил в матроса, ведь любой пассажир или член экипажа, оказавшийся в коридорах или на палубе, должен был быть уничтожен.

Ширяла загнал Киреева в угол. Кровожадно улыбаясь, он поднимал пистолет, готовясь пустить пулю в матроса. И тут же схватился за плечо, в него вонзился нож вовремя подоспевшей Ольги.

Киреев вытер пот со лба. Он был скорее растерян, нежели напуган, слабо улыбался.

— Спасибо, сестренка, — говорит матрос. — А с этим мясом что делать?