Тайны инквизиции. Средневековые процессы о ведьмах и колдовстве - Генрих Инститорис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Еще более сильный удар нанесло средневековым представлениям о колдовстве знаменитое сочинение Христиана Томазиуса, которое появилось в 1701 году под заглавием «Theses inaugurales de crimine magiae» («Тезисы о преступлениях колдовства») и которое как яркий луч солнца осветило густую тьму, покрывавшую всю Европу. Томазиус, картезианец по своему философскому образованию и юрист по специальности, был ярким выразителем реформаторских стремлений своего века, подготовленного уже к восприятию новых воззрений трудами Вейера, Шпее, Беккера и других борцов против тьмы суеверий. В нем эти новые воззрения – еще глухо бродившие в обществе, еще не уясненные логическим путем и еще не осознанные вполне – нашли своего систематического истолкователя и убедительного вразумителя; он был для своего века одним из тех глашатаев истины, которые обыкновенно являются в переходные эпохи истории для окончательного уничтожения отжившего старого и формулирования запросов нового. Но насколько было еще сильно заблуждение даже в его время и насколько оно подчиняло себе даже выдающиеся умы, видно из того, что Томазиус в начале своей ученой деятельности разделял веру в дьявола и ведьм и в качестве референта на юридическом факультете подал голос за то, чтобы подвергнуть пытке одну женщину, обвиняемую в колдовстве. Томазиус сам рассказывает об этом случае в доказательство того, что верования держатся на привычке, на традиции, передаваемые из рода в род, без проверки, без размышлений. Ближайшее знакомство с актами процессов о ведьмах заставило Томазиуса вникнуть в сущность обвинения колдовства и раскрыло перед ним всю несостоятельность учения о дьяволе и сношениях его с людьми, всю дикость преследования ведьм.
Томазиус подробно останавливается на происхождении верования в дьявола и колдовство, разбирает шаг за шагом все аргументы, которые выставлялись такими авторитетами демонологии, как Дельрио, Боден, Карпцов и др., в защиту необходимости преследования ведьм, подвергает строго научному анализу возможность сношений между дьяволом и людьми и в стройной, логически продуманной системе доводов уничтожает с корнем все учение о дьяволе как реальном существе, являющемся в образе телесного принца тьмы и действующем в мире на пагубу людей. Путем этих доводов Томазиус приходит к заключению, что ведьм не существует и что они являются только там, где их ищут, и поэтому для того, чтобы процессы по обвинению в колдовстве были прекращены, необходимо, чтобы царствующие особы специальными постановлениями совершенно запретили расследования относительно колдовства. Наконец, Томазиус уничтожил последний аргумент духовенства, на котором ревнители церкви основывали преследование колдовства как высшей степени ереси, – высказавшись в особом сочинении, вышедшем в 1727 году, что ересь есть не преступление, а заблуждение.
Сочинение Томазиуса, о котором Фридрих II сказал, что благодаря ему женщины получили возможность в безопасности состариться и спокойно умереть, было окончательным ударом в здание суеверий и жестокостей, после чего оно стало давать трещины. Оно предвещало зарю восходящего солнца просвещения и разума, и перед этими первыми лучами стала постепенно рассеиваться и редеть темная ночь, державшая Европу в течение четырех столетий.
Хотя и после Томазиуса процессы еще продолжались, и теологи в своих сочинениях еще продолжали доказывать необходимость сжигать ведьм, и суды их сжигали, но эти процессы потеряли свой эпидемический характер и возникали сравнительно редко как случай в судебной практике. Хотя еще в течение всего XVIII столетия до самого исхода его появляются время от времени юристы, защищающие существование колдовства и необходимость преследования ведьм, но они ограничивают наказание смертью лишь случаями доказанного вреда, предъявляют строгие требования относительно улик и доказательств преступлений колдовства, ограничивают применение пытки, устраняют исключительные судопроизводственные правила по этим делам и вводят произвольное прежде судопроизводство в законные границы.
Одни правители издали специальные постановления, вовсе запрещающие всякое преследование ведьм; другие установили ограничительные правила употребления пыток, многие из них миловали и освобождали осужденных.
Между царствующими особами следует прежде других упомянуть Гогенцоллернов, которые решительно выступили против колдовства. Уже Фридрих I, король Пруссии в 1701–1713 годах, многократно миловал осужденных, а кроме того, установил строгие правила относительно порядка допросов, применения пыток и признания обвиняемых. Лично он, однако, не был свободен от веры в дьявола, что видно из того, что, будучи курфюрстом Бранденбурга, в Бранденбургском военном уставе запретил под угрозой наказания пребывание в лагере колдунам, заклинателям оружия и всяким мастерам дьявольского искусства. Это же законоположение, в сочетании с угрозой смертной казни, было повторено во второй главе военного устава от 1713 и 1724 годов. Тем не менее на практике процессы о колдовстве при Фридрихе I постепенно прекращаются.
Но самый серьезный удар по охоте на ведьм нанес его преемник, король Фридрих-Вильгельм I, издавший 18 декабря 1714 года указ, в котором между прочим потребовал все решения о пытках и смертные приговоры присылать на его утверждение, мотивируя это слабостью прежнего судопроизводства о колдовстве. В указе говорилось, что «дела о колдовстве не всегда производились с соответственной осторожностью и исходили из малодостоверных показаний, вследствие чего много невинных подвергались пыткам, погибали на костре и таким образом много невинной крови проливалось в стране».
Далее в прусском государственном праве Фридриха-Вильгельма I от 27 июля 1721 года мы находим следующие параграфы:
«§ 1. Что касается колдунов, как они представлялись до сих пор, то в эти вещи не нужно вкладывать никакой основательной веры: что будто бы они заключают действительный союз со злым духом, остаются некрещеными и потом с ним смешиваются; что будто бы они через трубу, кузнечный горн или через какие-нибудь другие узкие отверстия проезжают верхом на метле или как-нибудь иначе, и то на ней, то на каком-нибудь животном верхом отправляются по воздуху на известную каменную гору (лысую) и устраивают там, в известное время, сходки, на которых они сами себя или также и других превращают в кошек, волков, козлов и других животных, по их злому усмотрению или забаве, и, преображенные таким образом, они снова потом превращаются в их прежнее состояние; наконец, будто бы они могут производить непогоду, гром и ветер, и прежние процессы по обвинению в колдовстве очень большое на это обращали внимание; все это, однако, покоится на внушенных им гнусным дьяволом ложной мечте, грезе и фантазии. Таким образом, мы желаем, чтобы отныне, если подобные дела представятся в каком-нибудь из процессов по обвинению в колдовстве в нашем королевстве Прусском, не было бы даже размышления о том, нужно ли за это назначать
