Лучшее за год 2006: Научная фантастика, космический боевик, киберпанк - Гарднер Дозуа

Единственными серьезными нарушителями введенных правил неизбежно явились Визби и Смэлт. Я приказал им отдать ключи от всех дверей, кабинетов и шкафов, и они подчинились, но припрятали запасной комплект. Когда Анна доложила мне о пропаже шести пузырьков некоего вещества М2 — суррогата синтетического морфина, — я организовал проверку и обнаружил их в мешке для грязного белья, принадлежащем Визби.

Нарушение весьма серьезное, если учесть, что обезболивающих у нас осталось мало, а страдающих от боли — много. У Смэлт в коробочке с вагинальным кремом я нашел дубликат ключей.

Первым моим порывом было расстрелять обоих. Однако Анна упросила меня смилостивиться, да и остальные колонисты сошлись на том, что эти двое слишком тупы, чтобы нести полную ответственность.

В результате я ограничился тем, что побеседовал с нарушителями с глазу на глаз, пообещав им жизнь в обмен на кое-какую информацию.

Они бестолково залепетали. Обвиняли друг друга в запуске ракеты по комнате Кребса. Оба подтвердили, что капитан Мак вручила им оружие и отдала приказ, которому им, как верным солдатам, пришлось подчиняться вне зависимости от личных чувств.

— Уверена, что вы понимаете, сэр, — произнесла Смэлт, заискивающе улыбаясь.

— Прекрасно понимаю.

Я заставил их подписаться под признаниями, связал обоих и засунул в морозильник между телами. Обратно тупиц вынули через полтора часа. Когда они появились, их покрывала паутина льда. Отогревшись, нарушители оказались готовы к тому, чтобы воспринять объяснения: в следующий раз они послужат нам обедом, хотя мысли о тушеном мясе Визби или тефтелях из Смэлт вряд ли вызывали у меня аппетит.

Но за исключением этого инцидента, дни протекают рутинно. На нас никто не нападает. Даже те, у кого не было пары раньше, нашли ее теперь — большая часть с представителями противоположного пола, а меньшая — со своего. Все здесь нуждаются в компании.

Отдых: в шкафах обнаружились шахматы, теннисные ракетки без мячиков, нечто под названием «Завоевание Галактики» (спасибо, конечно, но играйте в эту забаву без меня), электронные игры «покер», «блэк-джек» и «воздушное поло», а еще наборы старых, засаленных карт, часть из которых помечена.

Днем мы занимаемся уборкой, перевязкой раненых и обслуживанием техники; по ночам делаем пометки в календарях, предаемся любви, играем, сплетничаем, а также чувствуем голод и раздражение. А еще спим так много, как только можем.

Между мной и Анной вспыхнула поразительная страсть, если учесть наш далеко не юный возраст и строгую диету. А еще мы должны быть осмотрительны. Соединение двух холостяков с установившимися привычками как минимум рискованно. Возникли и некоторые физические проблемы, связанные с тем, что она настолько маленькая, а я такой большой. Но в сексе, как и в жизни, где есть желание, там есть и путь. Мы уединяемся в помещении, ранее использовавшемся в качестве склада. Я запираю дверь конфискованным ключом.

В данный момент мы лежим нагишом на груде выброшенных подушек для челноков и согреваемся теплом друг друга и нескольких чистых рабочих комбинезонов, которые Анна превратила в покрывала.

Сейчас она с улыбкой повернулась ко мне и положила свою крошечную, но очень умелую кисть на мою руку, словно на нее села стрекоза. Думаю, что на текущую ночь это будет последняя моя запись.

ПУНКТ (15)

Дорогая мама, с нами столько всего случилось, что прямо и не знаю, с чего начать. Во-первых, у нас идет война…

Вот и все к текущему моменту. Сейчас я работаю в госпитале космодрома на Белой. У нас осталось только три пациента — остальные либо скончались, либо поправились в той мере, какая была возможна.

Я испытывала двойную радость, когда Анна (доктор Ли) объявляла кому-либо, что он здоров. Я радуюсь не только тому, что смогла помочь им поправиться, но и тому, что теперь они перейдут на те же самые тысячу восемьсот калорий, что и все остальные. Благодаря этому мы протянем еще чуть дольше.

Меня постоянно преследует усталость. И тем не менее когда я наконец ложусь, то не могу заснуть, потому что мне постоянно грезятся сытные обеды. То же самое происходит с Джамалем. Он выполняет тяжелую работу, гораздо более тяжелую, чем моя. Может быть, именно по этой причине он перестал требовать так много секса. Даже и не знаю, нравятся мне подобные перемены или нет.

Боюсь даже подумать о предстоящем первом каннибальском банкете. А ведь до него осталось уже недолго. Смогу ли я съесть жаркое из человеческого мяса? Конечно же да. Когда достаточно проголодаешься, проглотишь все, что угодно.

Джамаль отпускает по этому поводу ужасные шуточки. «Слыхала о людоеде, который отправил своего брата в лес?» — спрашивает он и плотоядно смотрит на меня. Или ласкает мой все еще крепкий зад, приговаривая: «Завтрак! Эй, верни-ка его сюда! И завтрак, и обед».

Почему, а кроме того, зачем я все еще остаюсь с ним?

По крайней мере один раз в день тайком выбираюсь наружу и гуляю там одна, вдали от непереносимо надоевших лиц таких же пленников. Не стоит и говорить, что я держусь как можно дальше от побережья!

Благодаря свежему воздуху усталость немного отступает, и к тому же мне очень нравится запах моря. Вчера сквозь тучи пробился солнечный луч и в морском ветре засверкали соленые капли.

Но сегодняшняя прогулка меня вымотала. Несмотря на дрожь в мышцах, я взобралась на груду черного камня и какое-то время стояла наверху, вглядываясь туда, где должна находиться линия горизонта. Только ее там нет, потому что все вокруг затянуто извечным штормом, и куда бы я ни повернулась, океан и сырые джунгли сливались с небом без разделительной линии.

Наша тюрьма не купол. Наша тюрьма весь этот мир, и я вновь и вновь задаюсь вопросом, спасется ли отсюда хоть один.

Даже если мы не сумеем выбраться, я уверена, что сюда все равно прибудут люди, которые станут искать нас. Надеюсь, тогда они найдут это письмо. А тем временем предаюсь мыслям о тебе, о Земле и ее солнечных и голубых небесах… и о своей жизни.

ПУНКТ (16)

Время ожидаемого прибытия транспортного корабля приближается. Если же он опоздает… ciao, god-bye, sayonara! У нас закончилась еда.

Итак, сегодня мы ели человечину. Разделкой занимались вдвоем, думаю, чтобы распределить груз вины. Повара будут сменяться по списку, но так же как я не назову имени второго мясника, так же не стану называть и имени повара, кроме как для необходимости доказать, что он(а) не участвовали в грязной работе.

На самом деле, как только человеческое мясо отделено от костей, выглядит оно точно так же, как и любое другое. Голову мы сохранили для подобающего погребения на Земле, надеясь, что вернемся туда. Я не стал разглашать имени нашего обеда, сказав только, что это был тот, кого я знал и уважал. Но когда уходит жизнь, все мы становимся только мясом, вполне способным насытить наших друзей. Предлагаю думать об этом, как о последнем сборе друзей за обеденным столом.

Запах готовки разнесся по всему куполу. Люди продолжали заниматься своими обыденными делами, но стали принюхиваться. Они собирались небольшими группками, и временами до меня доносился высокий смех. Это меня обеспокоило. В истериках мы не нуждаемся.

Затем все сели за стол. Мнения насчет нашего источника протеинов разделились: одни решили, что напоминает телятину, другие — что свинину. Я примкнул к тем, кто полагал, что похоже на свинину. После еды все почувствовали себя дурно.

Следующий день: у нас еще кое-что осталось. Сегодня никто и глазом не моргнул, а двое даже попросили добавки, в которой им пришлось отказать. С людоедством все оказалось столь же просто, как и с любым другим поворотом в жизни. В первый раз трудно, потом значительно легче, а вскоре вообще перестаешь задумываться.

Но есть кое-что, над чем нам вскоре придется подумать, и я вынужден признать, что меня это угнетает.

ПУНКТ (17)

Вставшую перед нами проблему можно озвучить так: когда мы съедим мертвых, что тогда?

Мне довелось услышать шутку: «тянуть соломинки». Но было ли это шуткой? Конечно, подумала я, если корабль вскоре не появится, нам придется убивать по одному человеку в определенное время, чтобы хотя бы у нескольких — а может, двух или даже у одного — появилась надежда вернуться на Землю и поведать нашу историю.

За обедом я увидела, что Роберт смотрит поверх голов людей поразительно холодным взглядом, лишенным эмоций. Мне стало ясно, что в уме он составляет новый список. Ранжирует людей по порядку от тех, кем легко можно пожертвовать, до тех, без кого погибнет вся колония.