Сталин. Разгадка Сфинкса - Марат Ахметов

В годы военного лихолетья у Сталина появились признаки новых проблем с состоянием здоровья, он весьма ощутимо сдал физически и, отчасти, морально. Сказались четыре года тяжелейших испытаний и сверхчеловеческого напряжения.

16 ноября 1943 года Молотов сообщил Авереллу Гарриману, что Сталин «был не совсем здоров» и даже одно время не покидал апартаменты, чтобы не сорвать поездку в Тегеран.

Ближе к осени 44 года Сталин не смог принять из-за болезни американского генерала П. Хэрли для получения информации «о намечаемых американским правительством планах сухопутной войны в Китае против Японии».

Состояние его здоровья все ухудшалось. Генералиссимус ощутимо занедужил уже в период проведения Потсдамской конференции и вынужден был извиняться перед Трумэном «за то, что он опоздал на один день,… хотел лететь, но врачи не разрешили».

После десяти заседаний глав союзных правительств подряд (с 17 по 28 июля), в последующую неделю состоялось три.

29 июля Сталин вновь приболел, поэтому не смог принять приглашение Трумэна и отправил к нему в гости Молотова. Естественно, в тот день и следующий за ним заседания глав правительств не проводились.

Гораздо сильнее Генералиссимус заболел осенью. Предположительно, между 10 и 15 октября 1945 года у Сталина произошел первый микроинсульт. Однако никаких медицинских свидетельств о характере заболевания не сохранилось. Не исключено, что это не был инсульт как таковой, а гипертоническая энцефалопатия, то есть определенное расстройство мозгового кровообращения, вследствие которой у человека нарушается координация движений.

Впервые после 1936 года Сталин уехал лечиться и отдыхать на юг страны. Медики рекомендуют Генералиссимусу уменьшить объем работы и больше времени уделять отдыху — он вынужден прислушаться к их мнениям. Сталин постепенно и неуклонно все меньше и меньше времени принимает участия в делах государства.

Начиная с 1946 года, вождь даже в Кремле стал появляться достаточно редко и старался не оставаться там надолго. Британский фельдмаршал Монтгомери, посетивший Москву в январе сорок седьмого года, отмечал в своих мемуарах: «Мне показалось, что с тех пор, как я его увидел в первый раз в Потсдаме в июле 1945 г., он как-то уменьшился в размерах и похудел. Казалось и то, что он не так твердо держался на ногах. За обедом он говорил мало, но он быстро подхватывал разговор, если вы его начинали».

Монтгомери, равно как и Эйзенхауэр, награжденный орденом «Победа», оценил почести, с которыми его принимал Сталин. Он нарядился в подаренную ему Василевским форму Маршала Советского Союза и сфотографировался со Сталиным, отдавая ему честь как военному иерарху выше на порядок — Верховному Главнокомандующему и Генералиссимусу СССР.

За семь с небольшим послевоенных лет Сталин выступил публично лишь два раза. Он не смог даже, вопреки ожиданиям, поблагодарить в ответ за многочисленные поздравления в его адрес во время торжественного празднования своего 70-летнего юбилея — 21 декабря 1949 года.

Неожиданно обострилось положение с дыхательными путями, в связи с чем Сталин был вынужден бросить курить. Конец приближался, но былое предубеждение Генералиссимуса к медикам усилилось вследствие инспирированного отдельными сверхбдительными сотрудниками Министерства государственной безопасности (МГБ) так называемого дела о врачах-вредителях (стоившее Абакумову должности, а позже и жизни).

Впрочем, оно родилось не на пустом месте. Виднейшие деятели партии и государства Щербаков и Жданов явно умерли сравнительно молодыми из-за неполной компетентности медиков Лечебно-санитарного управления Кремля.

Как известно, врачебные ошибки не стали большой редкостью и в 21 веке. Живший и творивший много лет тому назад Эразм Роттердамский ставил медиков на первое место среди шарлатанов всех мастей. Он уверял, что «медицина в том виде, в каком многие ею теперь занимаются, не что иное, как искусство морочить людей». А «среди врачей — кто невежественнее, нахальнее, безрассуднее остальных, тому и цена выше даже у венчанных государей».

Относительно участи монархов весьма красочно и с высокой степенью достоверности поведал герцог Сен-Симон, оставивший уникальные воспоминания о временах правления Людовика XIV и его преемника. Сен-Симон подробно рассказал, в частности, о последних днях «короля-солнца». По мнению наблюдательного придворного, Фагон — первый лейб-медик французского монарха в последнее время «не принимал ничьих доводов и возражений, продолжал относиться к здоровью короля так, словно тот был не в столь преклонном возрасте, и тем самым, медленно убивал его».

Король первым заметил возраставшую слабость, но Фагон всегда умело разубеждал его и ничего не предпринимал. Монарх вынужденно удовлетворялся тем, что говорил ему эскулап, и хотя и не верил особенно, но сдерживался из-за чувства приязни к нему. К тому же из корыстных соображений другие лица, близкие к королю, не говорили Людовику XIV ни слова правды о его истинном состоянии. В итоге, французский монарх умер намного раньше отпущенного ему природой срока, полагал Сен-Симон, так как вскрытие показало, что все жизненно важные органы оказались в отличном состоянии. Любопытно свидетельство мемуариста о реакции двора на перемены в состоянии здоровья короля. Как только прошел слух о близкой кончине монарха, как пустота в приемной герцога Орлеанского, наиболее вероятного регента королевства, немедленно заполнилась. Но едва пришли вести о том, что король как будто поправляется, придворные мгновенно наперегонки бросились в его покои, оставив сконфуженного претендента одного…

Сталин превосходно осознавал, насколько значителен его личный вклад в дело сохранения Россией суверенитета и увеличения державной мощи государства. Он также отчетливо представлял, какое всемирно-историческое значение имеет победа во Второй мировой войне над агрессорами, поставивших «человечество и его цивилизацию на край гибели». Поэтому как бы не резали ему до невозможности слух «дифирамбы в честь Сталина», Генералиссимус был вынужден мириться. Правда, как отмечал Молотов, немножко вся эта шумиха ему все же нравилась.

Сразу после окончания войны начинает выходить многотомное собрание сочинений Сталина тиражом в полмиллиона экземпляров. Автор счел необходимым снабдить первый том предисловием, из содержания которого следует, что остальные фолианты также должны были предварять его замечания. Однако подобное не произошло. Очевидно, Сталин ввиду непрерывно ухудшавшегося состояния здоровья отступился от первоначального замысла.

Тем более, что первоначально книги буквально выстреливались, то есть выходили одна за другой. В предисловии ко всему изданию объявлялось, что оно будет состоять из шестнадцати томов. А по выходным данным книг хорошо прослеживается динамика их выпуска, а также, чисто гипотетически, снижение заинтересованности соответствующих структур и должностных лиц в этом, то есть института Маркса-Энгельса-Ленина при ЦК ВКП(б) и его сотрудников, весьма искушенных политиканов.

Позже, именно директор данного вуза, к которому ненадолго прибавится имя Сталина, секретарь ЦК партии, академик и прочая Поспелов Н.Н., возглавит специальную комиссию по «детальному изучению» всех документов и материалов, репрессированных из числа партийно-политического руководства страны. Первые семь томов вышли стремительно в течение полутора лет. После приличной паузы, очередной по счету — восьмой, поступает в набор 14 июля сорок восьмого года, а через три года увидел свет 13 том, последний при жизни Сталина. Создается впечатление в том, что издатели искусственно стопорили выпуск книг в полном объеме. То есть они достаточно хорошо были осведомлены обо всех замысловатых перипетиях предельно скрытного противоборства вокруг все больше выпускавшего бразды правления Генералиссимуса.

После преждевременных смертей Щербакова и Жданова, непривлекательного поведения Жукова, а также уничтожения одаренных и амбициозных Кузнецова и Вознесенского, круг лиц достойных правопреемства Сталина значительно сузился.

Между тем, Сталин практически до самого последнего вздоха оставался ответственным руководителем. Оставив поиски официального правопреемника, он постарался принять превентивные меры для ослабления эффекта последствий своей неминуемой кончины.

Наиболее уязвимым местом социалистического государства Сталин совершенно справедливо считал экономику. К началу сороковых годов страна развивалась динамично, невзирая на большие финансовые вливания в оборонные отрасли промышленности.

Еще в самый разгар военных действий Верховный Главнокомандующий отчетливо представлял масштабы восстановительных работ.

15 октября 43 года Сталин навскидку гарантировал представителю деловых кругов США Д. Нельсону «заказы на 10 тыс. паровозов, 50 тыс. железнодорожных вагонов и платформ, 30 тыс. километров рельсов, паровых и гидравлических турбин общей мощностью в 300 тыс. киловатт»…