Сердце Зверя. Том 1. Правда стали, ложь зеркал - Вера Камша

– С самого начала, – потребовал папенька, окончательно отвергая тазик. – Вы явились в столицу в начале зимы, а герцог Алва, вопреки вашим бодрым заверениям, оказался на свободе только сейчас. Хотелось бы понять, чем вы все это время занимались.

– Я боялся! – мстительно признался Марсель. – За ваши цветы. Озеро на месте Валмона казалось мне излишней роскошью, тем более – соленое. Видели бы вы Гальбрэ! Там не растет даже полынь и эти, забыл, как они называются, но Готти, пока не стал львиной собакой, был ими буквально облеплен. Их приходилось вычесывать…

– Я утратил нить вашей мысли. – В голосе графа послышались громовые раскаты. Пока еще отдаленные.

– Я говорил об астрах, – охотно напомнил Марсель, – то есть о том, что они вымрут, если рядом будут соленые озера.

И папенька не выдержал. Он проревел именно те слова, которых добивался Марсель. Дальше пошло, как в любимой с детства песенке.

– Озера могли бы появиться, – несся вперед наследник, – если б я нарушил присягу. Присягу я бы нарушил, убив короля. Короля я бы убил, чтобы освободить от присяги Первого маршала, а Первый маршал сидел в Нохе, чтобы в Кэналлоа не было озер.

– Бред, – вынес вердикт отец.

– Не бред, – не согласился сын, – кошмар. Надорский. Оруженосец Окделл осудил своего господина. На шестнадцатую ночь случилось озеро. На месте замка. Озера я пока не видел. Видел гальтарскую маску у Капуль-Гизайлей. Символ возмездия… Так выразился барон, пока виновник торжества созерцал кошмары. Молодой человек был пьян, как родовой символ, а это способствует блужданию духа. Или витанию? Короче, Повелитель Скал видел, что случилось с его оплотом. Конечно, замок был развалюхой, но и там люди жили…

Марсель перевел дух. Произнесенные вслух слова перестали быть смешными, зато вспомнилась гальтарская рожа. Маска падала в ночь гибели Надора. Маска падала в день смерти Альдо. Маска падала в день его коронации. А если она грохнется снова? В четвертый раз?

– Вы надоели сами себе, – удовлетворенно произнес родитель. – Тем не менее поздравляю. Ваши выводы о причинах странного поведения герцога Алва не лишены остроумия.

– Он сам об этом говорил, – с непонятной усталостью отмахнулся Валме. – Еще в Фельпе. Мы ждали боя, и Алва вдруг вспомнил, почему вместо клятвы на крови стали клясться честью. В древности клятвопреступников пожирали какие-то твари, вот самые дошлые и придумали честь. Правда, о родичах и владениях речи вроде не было, но позже я узнал про Гальбрэ…

– Вы узнали, что все жители города поголовно поклялись кровью?

– Я видел озера, – огрызнулся Марсель. – Не помню, как в Надоре с солью, но с предателями там все в порядке. Было.

– До такой степени в порядке, что замку следовало рухнуть во время мятежа, – отец все схватывал на лету, иногда это раздражало, но не сейчас, – хотя постойте… Обращать и наставлять Эгмонта после встречи с Вороном смысла уже не имело. Соответственно, не имело смысла уничтожать замок. Что ж, виконт, напрашивается вывод, что вы имели возможность спасти Надор, но не сделали этого. Не думайте, однако, что я вас порицаю. Это тот редкий случай, когда незнание оправдывает полностью. Трудно сказать, завалило бы Окделла, живи он в собственном доме. Тот, кто уничтожил Надор, мог счесть дарственную узурпатора недействительной.

– Как и мои верительные грамоты, – вздохнул бывший посол. – Сохранить урготское имущество и загубить Валмон было бы не по-хозяйски, но Гальбрэ-то снесло полностью. Со всеми окрестностями. То ли за верность самозванцу, то ли за что-нибудь еще… Лично мне проверять не хочется, разве что Ворона спросить. Видели бы вы, как он глядел на эти озера… А потом как примется жертвовать собой. Вы бы бросили астры, нас и отечество ради Фердинанда?

– Нет. – Отец казался чуть ли не оскорбленным. – Если б речь шла о Фердинанде как таковом.

Иди речь лишь о Фердинанде, Алва бы и не оглянулся. Он не оглянулся бы даже на Вейзеля с фок Варзов. Сделал бы дело, а после напился и швырнул бы в огонь очередное письмо. Чтобы сгорело…

– Сильвестра Алва любил, – задумчиво произнес виконт, – а короля – нет, но даже для Сильвестра… Нет, дело не в чувствах, а в присяге. Я ее разыскал. Это тоже подсказал Ворон. Не мне, Придду, когда возвращался в Ноху. Алва велел Спруту, когда тот станет приносить маршальскую присягу, хорошенько подумать. Окделл это слышал и рассказал. Подумать ему и в голову не пришло, а я попробовал. Все сошлось, и вдруг Надор! Я хорошо помню присягу оруженосца, сам приносил…

– «Честь моего господина – моя честь…» – подсказал папенька. – Боюсь, в юности вы восприняли это обязательство слишком буквально. Графиня Рокслей костлява.

– Не очень. Не понимаю, как присяга оруженосца, тем более отмененная самим же Алвой, могла угробить Надор, но она угробила. В Нохе Алве ничего не грозило, и я решил подождать. Я вертел все свои присяги и так, и эдак. Они казалась бескровными и безвредными, но в Надоре не уцелел никто, а вы слишком хорошо управляете Валмоном. Графство стало излишне многолюдным для землетрясений.

– Разумеется, – проворчал папенька и вновь попробовал воду. – Теперь может быть, но осадок мне не нравится. Пусть заменят… Виконт, вы меня удивляете. Неужели так трудно сообразить, что этот Окделл вдобавок к клятве оруженосца поклялся в чем-нибудь еще? На этот раз именно кровью.

– Не представлял, что тессорием может стать не Манрик, – улыбнулся Жермон, – но Креденьи, на мой взгляд, не хуже.

– Старый плут, – согласился фок Варзов, – и всегда был плутом, но без пороха мы не останемся. Я не стал ему говорить, что дриксы за зиму подготовили осадный парк, который позволит занять Доннервальд быстрее, чем хотелось бы нам.

– Если Бруно навяжет нам сражение, – Райнштайнер отодвинул то, что осталось от гуся. Жаль, не того, что нацелился на Доннервальд, – исход его вряд ли будет приемлемым.

– Согласен, – кивнул Вольфганг, и Жермон внезапно решился:

– Мне не дает покоя сражение в самом начале кампании. – Все, главное сказано! – У нас треть армии в гарнизонах, у Бруно она, как вы сами только что сказали, собрана в кулак. Да, что-то он оставит для охраны Гельбе, что-то отрядит в Марагону и дальше на запад, но тысяч семьдесят у фельдмаршала будет при любом раскладе. Если мы на них нарвемся, ничего хорошего не выйдет, а наш разгром развяжет дриксам руки. Они смогут орудовать тут куда как спокойней и уверенней… Думаю, Бруно это очевидно.

– Это очевидно мне, и это было бы очевидно Фридриху! – Варзов то ли хмыкнул, то ли хрустнул послеобеденным яблоком. Раньше, то есть до известий об Алве, он позволял себе пару стопок, теперь как отрезало. – Если «гуси» вздумают бегать за нами по всей Придде, нам же лучше. Мы и до осени проманеврируем, только вряд ли в Эйнрехте ждут докладов о маршах и переходах… Нет, Бруно гонять ветер в поле не станет.