Путешествие вокруг света - Георг Форстер

Мы воспользовались случаем, чтобы приобрести немного фруктов. Ради большей безопасности морские пехотинцы должны были образовать шеренгу и оставаться при оружии, чтобы обеспечить нам возвращение к морю. Но можно было обойтись и без всех этих предосторожностей. Люди, с которыми мы имели дело, были слишком честны, чтобы нарушить заключенный мир, и слишком снисходительны, чтобы мстить за смерть человека, которого сами не могли назвать совсем уж невиновным. Скоро меновой торг развернулся вовсю; жители спускались с гор с целыми кладями бананов, плодов хлебного дерева и всевозможных других фруктов, которые они продавали за самые пустяковые наши железные изделия.

Женщины до сих пор еще не показывались; вероятно, заслышав шум, они сразу же убежали в горы. Некоторые из, мужчин — очевидно, вожди — были наряжены и вооружены лучше других. Все они ходили нагие, лишь с небольшим куском материи вокруг бедер, все высокого роста, хорошо сложены. Не было ни одного беспомощного или толстого, как знатные таитяне, не было и таких худых или изможденных, как жители острова Пасхи. Татуировка, у людей средних лет покрывавшая почти все тело, скрадывала их красоту. Но среди молодых людей, у которых не было татуировки, мы встречали на редкость красивых, правильно сложенных; они вызывали у нас восхищение. Иных можно было бы поставить рядом с лучшими творениями древних, и они не проиграла бы от такого сравнения.

Qualis aut Nireus fuit, aut aquosaRaptus ab Ida.

Естественный цвет кожи у этих молодых людей был не такой темный, как у простонародья на островах Общества, но взрослые из-за татуировки, покрывавшей их с ног до головы, казались гораздо чернее. Эта татуировка наносилась столь правильно, что фигуры на ногах, руках и щеках полностью соответствовали друг другу. Они, однако, изображали не животных или растения. Это были всевозможные пятна, кривые линии, квадраты и углы; все это вместе имело очень пестрый и странный вид. Лица у всех были приятные, открытые и живые, чему немало способствовали их большие черные глаза. Волосы тоже черные, курчавые и густые, лишь у отдельных людей более светлые. Борода обычно редкая из-за множества шрамов и татуировок, которых больше всего на подбородке. Эта татуировка и другие украшения как будто в известной мере заменяли одежду.

У некоторых на голове было нечто вроде диадемы. Она имела вид плоской повязки, сплетенной из кокосовых волокон. С наружной стороны этой головной повязки были прикреплены два круглых довольно больших куска перламутра, инкрустированных в середине пластинкой из резного панциря черепахи. Из-за этих украшений имевших форму щита, поднимались два пучка черных блестящих петушиных перьев, которые придавали всему головному убору действительно красивый и благородный вид. Некоторые носили круглые короны из маленьких перьев фрегата, другие — обруч, на котором укреплялось вокруг головы несколько плетеных волокон кокоса высотой около 2 дюймов и частью окрашенных в черный цвет. В уши они иногда вставляли по два плоских овальных куска легкого дерева длиной 3 дюйма; эти украшения покрывали все ухо и чаще всего были окрашены в белый цвет известью. Предводители носили нагрудное украшение, сделанное из маленьких кусков легкого пробкообразного дерева; они были склеены смолой и образовывали полукруг. Смолой же на них было укреплено в несколько рядов длиной от 2 до 13 дюймов множество красных горошин (Abrus precatorius Linn.). Те, у кого не было таких роскошных украшений, носили вокруг шеи хотя бы шнур с куском раковины на нем, вырезанным в форме зуба и отполированным. Они также высоко ценили пучки человеческих волос, которые привязывали шнурами вокруг тела, рук, колен и бедер. Все прочие украшения они меняли на мелочи, только не это из волос; его ценили необычайно высоко, хотя оно и кишело насекомыми. Видимо, они носили эти волосы в память о покойных родственниках и потому так почитали. Но, возможно, это были знаки победы над врагами. Тем не менее большой гвоздь или другая вещь, возбудившая их любопытство, заставляли их забыть про все эти соображения.

Понаблюдав таким образом за людьми, окружившими нас на берегу, мы пошли в лес к месту, которое, капитан Кук облюбовал для стоянки.

"Мы нашли здесь много растений, большей частью уже встречавшихся нам на островах Общества. Уходить сразу далеко в глубь острова, видимо, не стоило, поэтому мы остались на совершенно незаселенной низменности близ берега. Здесь среди деревьев мы увидели несколько четырехугольников, выложенных из ровных камней, как нам потом сказали,— основания домов. Очевидно, это место было покинуто потому, что чем-либо не устроило жителей, или потому, что здесь живут лишь в определенное время года. Мы не увидели здесь никаких плантаций, все поросло деревьями, причем частью хорошим строевым лесом.

Жители всюду позволяли нам свободно идти, куда мы хотим. Холм, поросший травой в половину человеческого роста и опускавшийся к морю отвесной скалистой стеной, отделял бухту от другой, находившейся южнее. На северной стороне этой возвышенности мы нашли красивый чистый ключ — судя по описанию, тот же, что видели и испанцы. Он стекает со скалы в маленький бассейн, а оттуда в море. Близ него с более высоких гор течет к бухте ручей покрупнее. Эта бухта показалась нам самой удобной для того, чтобы наполнить здесь бочки водой. Третий источник мы обнаружили в северной части острова. Таким образом, здесь довольно много пресной воды, что весьма благоприятно как для растений, так и для обитателей этих жарких краев.

Вскоре мы вернулись со своей ботанической добычей к месту торга и завязали с жителями беседу, которая окончательно рассеяла остатки недоверия, так что они даже стали обменивать на железные изделия свое оружие. Все оно было сделано из дерева казуарины[397] и представляло собой либо деревянные дротики длиной 8—10 футов, либо палицы с толстой головкой. Капитану Куку в наше отсутствие посчастливилось купить несколько свиней и множество фруктов; все это мы к полудню доставили на корабль. Воздух на берегу показался нам горячим, на борту же он был прохладнее, поскольку с гор то и дело налетал сильный ветер, иногда приносивший дождь.

После полудня я остался на корабле, а мой отец с капитаном опять сошли на берег, где увидели убогую хижину. Жители, видно, из нее убежали, так как оба уже несколько раз успели выстрелить по птицам. Отец положил на плоды хлебного дерева, лежавшие у хижины, несколько гвоздей, а затем вернулся на корабль с новыми растениями.

На другое утро мы увидели возле корабля семь каноэ с острова Доминика; еще несколько каноэ с острова Санта-Кристина шли вверх по проливу. Люди с Доминики по виду принадлежали к тому народу, с которым мы уже были знакомы. Они привезли на продажу те же плоды, что мы покупали и раньше.