Белая борьба на северо-западе России. Том 10 - Сергей Владимирович Волков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
По заведенной нами системе офицерам батареи приходилось содержать наблюдательные пункты, что обусловливалось обширностью участков, в пехотных цепях и пользоваться пехотной связью. Нормально таких наблюдательных пунктов было несколько, и приходилось перебегать от одного к другому. Лион великолепно справлялся со своей задачей, и работа его за эти дни во многом способствовала установившейся доброй репутации батареи. Особенно труден был день 28 августа, когда с 6 часов утра и до 5 вечера пришлось отразить до 4 атак красных на Чудиново и Осьмино. В этот день был легко ранен прапорщик Андреев (вторично) и разведчик Семенов. Отход взвода был крайне рискованный, так как после занятия Чудинова красными цепи красногорцев и наш наблюдательный пункт отходили под фланговым обстрелом. 2-й взвод и здесь показал себя молодцами, до последней возможности не прекращал огня и отходил под пулями наседавшего противника.
Утром 28-го, в момент, когда я садился верхом, чтобы ехать на помощь Лиону, получил приказание перейти с 1-м взводом в распоряжение капитана Данилова. Выехав вперед, я в Ожеве узнал о какой-то нашей неудаче, местные жители говорили, что наши части отступили в районе Соколки – Переволоки, – там стоял Вятский полк и Конная батарея. Весьма слабые в боевом отношении вятцы не выдержали напора красных и спешно отошли в Любитово, где я нашел и моего брата, от которого я узнал обстановку. Сбив Вятский полк и заняв Рель, красные, видимо, продолжали свое наступление на Песье, стараясь глубоким обходом южнее озера Самро перерезать наши тыловые пути. Сосредоточенный было в районе Любитова Волынский полк был спешно отправлен в Дретно, чтобы обеспечить тыл дивизии. Цепи даниловцев окопались по гребню высокого холма к востоку от деревни Залустижье, красные занимали кусты в 600 шагах впереди. Меня поразила бдительность противника и меткость его стрельбы – стоило высунуться из окопа, чтобы немедленно открывалась стрельба. Было уже несколько раненых и убитых. Положение было напряженное, с левого фланга приходили донесения о непрекращающихся атаках и замечалось накопление красных. По словам Данилова, против него был 11-й коммунистический стрелковый полк. Около 5 часов фронт даниловцев на дороге Залустижье – Чудиново был прорван, и приказано было отходить. К этому времени огонь противника усилился до предела, кроме того, 50 человек людей Данилова, выбранных им из пленных в Сара-Горе, перешли к красным и, не покидая окопов, начали стрелять по своим. Выехав уже из деревни, я вдруг вспомнил, что забыл в избе, где мы сидели, свою карту. Пришлось возвращаться, и я на своей шкуре испытал силу огня, под которым пришлось отступать Темницкому батальону. Карта в то время была весьма ценная вещь, в них чувствовался сильный недостаток, так как тогда еще не появились «самогонки», как в армии называли карты, отлитографированные при штабе армии.
К вечеру части отошли к Ожеву, вследствие этого отошли и красногорцы из Осьмина и уральцы из Лип. Согласно приказа по дивизии, линия обороны намечалась: озеро Самро – Подлисье – Пекинский погост – Тарасова Гора – Ганежи – Дубки, три последние деревни занимали уральцы. Оба взвода стали у деревни Кошелевицы, но на другой же день один из моих взводов был выделен к подошедшим эскадрону и одной роте ливенцев, которые были брошены навстречу наступающей южнее Самро обходной колонне красных.
Первый день прошел сравнительно спокойно, противник, по-видимому, ждал результатов действий своей обходной колонны. На следующий день я был послан на участок Уральского полка, который совместно с Вятским должен был занять деревню Дубы, оставленную уральцами. Этой операцией Ветренко хотел создать угрозу правому флангу наступающей группы противника и отвлечь его от главного направления. Штаб уральцев стоял в Замошье, командовал полком подполковник Рентельн (л. – гв. Конного полка). От позиций рот штаб был отделен непроходимым болотом, для обхода которого приходилось ехать сначала на Осьминские Полоски и, не доезжая версты, следовать по восточному краю болота. Поставив взвод у Сруитина, я вместе с Квятковским поехал в Ган ежи. Бесконечная связь, огибающая болото, затрудняла стрельбу, но все же нам удалось пристреляться к Дубам и подготовить атаку пехоты, которая заняла деревню, захватив пулеметы и пленных. Одновременно с нашим контрударом красные вели атаки на центр нашего участка около Передников и на Подлисье, пытаясь сбить волынцев, выйти на Поречье – Овсищи и затем перерезать наш единственный путь отступления. Два дня мы простояли сравнительно спокойно, изредка отражая слабые атаки красных, немилосердно сжигавших занятые нами деревни. Наша попытка, развивая успех у деревни Дубы, продвинуться на Липы не удалась – встреченные сильным огнем у дороги Липы – Ганежи, вятцы бежали, увлекая за собой уральцев. День 3 сентября чуть не окончился для нас катастрофой. Вятский полк, не выдержав внезапно атаки красных у Дубов, бежал. Их единственный путь отступления был на Ганежи, то есть вдоль фронта, что они и сделали.
Заражая своим бегством и паникой соседние роты и части, вятцы уже не отступали, а просто бежали. Почти одновременно с Дубами были очищены Ганежи, и красные, видя наш отход, перешли в наступление по всему фронту. Одна за другой были ими заняты Передки, Осьминские Полоски, Тарасова Гора, и лишь даниловцы, загнув свой фланг, продолжали стоять у погоста Пекинского. В штабе Уральского полка царило замешательство, боясь обхода по лесной дороге, Рентельн заблаговременно ушел в Овсищи, часть людей разбежалась, то же произошло и с Вятским полком. Свой взвод я увел в Копелевицы, там царил полный хаос, кроме красногорцев, двух батарей, отдельных людей и взводов Вятского и Уральского полков, здесь стоял, преграждая дороги, еще не успевший уйти обоз. Положение казалось не только
