Энциклопедия русских суеверий - Марина Власова

Младенца стремились побыстрее окрестить, а до крещения в избе все время горела свеча.

«В старину давали детям при крещении, кроме настоящего, тщательно скрываемого имени, еще и другие, для того чтобы колдун, не зная первого имени, не сделал ребенка оборотнем» <Демич, 1891>.

Однако и после крещения, если малыша приходилось оставлять одного, принимали меры предосторожности — втыкали в притолоку у двери нож, а у порога или под зыбкой оставляли «веник-сторож», клали под зыбку топор и т. п.

Первый раз вынося ребенка из дома, мазали ему на лбу сажей крест (ограждая от дурных влияний и подмены) (Забайк.).

Повсеместно считалось необходимым крестить детей перед сном.

Некоторые крестьянки считали предосудительным грубо ругать, тем более — проклинать детей, младенцев, особенно в момент родов или в вечернее, ночное время (ср. также сообщение Н. Демича: «…в Архангельской губернии беременной женщине запрещается браниться, чтобы дитя не было злым») <Демич, 1891>. Однако часть матерей все же не придерживалась таких правил.

Есть и способы вернуть обмененного нечистой силе, получив обратно свое дитя. Один из них — бить обменёныша прутьями ольхи перед горящей печью. Тогда невидимая «хозяйка» дома (печи?) сжалится над своим ребенком и отдаст украденного <Харузина, 1906>. Похожий способ (сопровождаемый угрозами обменышу) находим в быличке Новгородской области: «Вот приходит сестра домой, а ребенок под кроватью уже лежит. Ну, когда крадет черт ребенка-то, так свово чертенка подкладывает. Вот если ребенок под кроватью, надо поднять его и сказать: „Сейчас брошу!“ Ну кака мать захочет, чтобы ейного ребенка убили, и если подменила она ребенка, так обратно поменяет» <Черепанова, 1996>.

Вернуть обменённого, облегчить его участь могли и молебны, молитвы родных, особенно молитвы матери. Согласно некоторым поверьям, крещение погубленного младенца заменяла раздача сорока крестиков живым детям. Мать приспанного должна была провести в церкви три ночи, держа мертвого ребенка на руках: это высвобождало умершего из-под власти нечистой силы (в новгородской версии сюжета, основанного на этом поверье, младенец даже возвращен крестной матери — живым).

Однако, прежде чем возвратить обменыша нечистой силе, нужно обнаружить пропажу «настоящего» ребенка. В многочисленных рассказах о проклятых, похищенных и обмененных детях глаза их родителей словно бы застилает колдовская пелена. Так, на Русском Севере популярен сюжет, в котором унесенная и воспитанная лешим проклятая дочь вырастает, выходит замуж, возвращается домой и лишь тогда выбрасывает из зыбки своего голосящего двойника — младенец оказывается куском дерева, голиком. Иногда, положенный на порог дома, он «рассыпается» под ударом топора (Арх., Курск.). В бытующих поверьях и обычаях XIX — начала XX в. такому «обратному обмену» (перерождению) было, по-видимому, тождественно раскалывание над обменышем корыта (перебрасывание через порог — Арх.).

Впрочем, материнская любовь и жалость могли помешать столь радикальному (обращающему его в «ничто») средству избавления от «подмененного урода»: «В поселке Оноховском Нерчинского округа у казачки был десятилетний мальчик, который не говорил и не вставал с постели. Про него говорили, что это не ее сын, так как она родила здорового мальчика, который был подменен нечистым духом поленом дров в то время, когда она его бранила. Многие советовали ей положить ребенка под осиновое корыто и расколоть над ним это корыто, тогда обнаружился бы обман матери. Мать хотя и разделяла эти нелепые взгляды, но тем не менее не могла согласиться на подобные предложения и провозилась со своим „подмененным уродом“ еще несколько лет, пока он не умер естественной смертью» (Забайк.) <Логиновский, 1903>.

ОБМЕНИ, ОБМЕНКИ — оборотни.

Обмени и обменки в поверьях Русского Севера сходны с оборотнями. Обмени — существа, обращенные ведьмами или колдунами в людей, а также ведьмы и колдуны, превратившиеся в животных, кусты, камни. Обменки — те люди, которые превращены ведьмами или колдунами в русалок (Сев.).

ОБОРОТЕНЬ, ОБВЕРТЕНЬ, ОБВОРОТЕНЬ, ОБВОРОТЕНЬ, ОБВОРОТЕНЬ, ОБЕРТЕНЬ, ОБЕРТНОЙ, ОБЕРТУН, ОБЕРТЫШ, ОБЁРТЫШ, ОВЕРТУН, ОВЁРТЫШ — предмет, существо, обернувшееся (обернутое) человеком, или, наоборот, человек, обратившийся, обращенный в кого-либо, во что-либо; колдун.

ОБЕРТИХА, ОБОРОТКА — ведьма, колдунья; оборотень.

«Овёртыш был ворон» [из сказки] (Мурм.); «Тут мужик понял, что перед ним оборотень» (Сургут.); «Ведьма тот же оборотень»; «Оборотнем через дорогу мечется»; «Над пьяным и оборотень потешается» <Даль, 1881>; «Оборотка будто бы бегает ночью по дворам, выдаивает коров» (Перм.); «Служба узял оборотня, положил его на порог и потребовал топор» (Курск.).

Способностями к оборотничеству в поверьях наделены лешие и водяные, черт, но чаще всего оборотнями именуются колдуны, ведьмы, а также люди, обернутые колдунами и ведьмами в животных (см. ВОЛКОДЛАК).

«В проточных водах и особенно часто „на омутах“ (глубокие места) встречаются оборотни в виде рыбы; при этом они обыкновенно „по воде стоят“, т. е. хвостом встречу воды» (Влад.); «Оборотни — особая порода людей. Мужики чаще оборачиваются в медведя, а женщины — в свинью» (Сургут.). Оборотень превращается в свинью, реже — в волка, чаще между ними встречаются женщины-свиньи, которые «просто гуляют по улицам ночью, пугая крещеный люд» (Вятск.).

«В превращения людей в медведей, сорок и других животных народ верует и веру свою подтверждает бывалым на веках» (Арх.). Оборотни — мужчины и женщины, «которые знают чернокнижие и с помощью злых духов могут обращаться в разных животных»; говорят, что ведьма «бывает всегда оборотнем и может являться в разных видах. Так, рассказывают, что видели долгое время бегавшую по селу, по вечерам, свинью, которую несколько раз собирались убить, но та, завидя народ, убегала куда-либо в глухой угол и исчезала мгновенно. Несколько лет тому назад будто бы видели ночью бочку, которая прокатилась через все село и тоже скрылась: все это ведьмы-оборотни» (Сарат.) <Минх, 1890>. Ведьма, превращающаяся в корову, в козу (ямана), в свинью, в некоторых местах называется оборотнем (Забайк.); оборотень подкатывается клубком, клочком сена, комом снега, овчиной, обращается в камень, клубок ниток, кучу пакли, в собаку, сову, петуха, ежа <Даль, 1880>.

«Оборотни бывают двух сортов: одни вольные, другие подневольные. Вольный оборотень тот, кто сам собой, своей волей оборачивается в какого-нибудь зверя, чтобы невзначай людей пугать и их обирать, когда те испугаются. Подневольный оборотень тот, кого кто-нибудь по насердкам оборотит в зверя, чтобы тот скитался и нужду спознавал. Подневольные оборотни безопасны, жалости подобны… А вот тех, кои сами собой, ради корысти, на эти штуки пускаются, тех, знамо, и убить не грех — туда и дорога» (Урал.) <Железнов, 1910>.

Наиболее распространенные формы превращений «собственно оборотней» — волк, медведь (колдуны); свинья, лошадь, птица, дым, колесо, копна сена (ведьмы), а также волк, медведь, лошадь (для тех, кто обернут колдунами).

Иногда оборотнями именуются обмененные, подмененные нечистой силой дети: оборотень — головешка, обращенная в ребенка чертом (Курск.).

Вера в оборотней и оборотничество была сильна и в древней, средневековой Руси, и в России XVIII―XIX вв. В XVIII в. В. Н. Татищев отмечал, что вера в превращения человека в медведя, сороку, дым «твердо удерживается» и «между подлостью, и между нерассудными дворянами». «Случаи обращения людей в животных и в деревья до сих пор считаются у вологодского народа вполне возможными и нередкими, — писал в конце XIX в. Н. Иваницкий. — Лягушки повсюду признаются обращенными людьми, во многих местах и медведи. Всего же чаще люди обращаются в волков» (Волог.). Вера в то, медведь — превращенный (проклятый) человек, удерживается у некоторых жителей Новгородской области до сих пор.

«Оборотиться», «обвернуться» (превратиться) нередко буквально означало «перевернуться», то есть перекувырнуться, «переброситься через себя» или через условную границу. По поверьям, перескочив через нож (через двенадцать ножей, двенадцать ножей в подполье — Сургут.), веревку, коромысло, ветку дерева, пень, огонь на печном шестке или просто — «против солнца» (Печ.), человек мог стать зверем, птицей.