Семилетка поиска - Мария Арбатова

Отправилась за компьютер и долго подбирала материалы к новому крупному интервью. А Катя за целый день не проронила ни слова. Обиделась за Лиду, за разговор, за встрепенувшиеся желания, за всю свою жизнь… И Елена чувствовала себя виноватой, в конце концов, каждый имеет право сделать из своей жизни каторгу и бессмыслицу, и нечего тыкать его в это лицом и кричать: «Делай, как я…» Хотя, конечно, уже сейчас было совершенно понятно, что трое Катиных детей однажды окажутся один на один с жизнью без мамаши, успевающей подстелить соломки, и будут к ней в огромной претензии…

Домой Елена ушла, когда в редакции уже никого не было. С одной стороны, хотелось поскорее увидеть дочь и понять, в каких они теперь отношениях; с другой – что-то останавливало.

Лида сидела в кухне, слушала дикую музыку и подшивала юбочку дикого оранжевого цвета. Была бледненькой с припухшими глазами.

– Привет! – почти без интонации сказала Елена, предлагая дочери выбрать интонацию самой.

– Привет! – ответила та, сверкнув глазами в стилистике «ну-ну!».

Елена включила чайник. По дороге домой она поняла, что не может купить продукты, потому что не знает, что с ними делать. То есть, если начнет умирать с голоду, конечно, отправится в киоск за какой-нибудь антисанитарной едой, типа сосиски в булочке или пирожка «с котятами». А еще лучше, доплетется до ночного магазина, купит нарезанного сыра и сжует по дороге. Мысль о еде в квартире, съеденной без дочери, не давалась. Налила себе кофе и пошла было в комнату, но Лида остановила демократичной фразой:

– Может, тебе омлет сделать?

– Нет, спасибо, – мягко ответила Елена, совершенно не понимая, как на это надо реагировать.

Пошла к себе, включила компьютер. Никиты не было, хотя уже вполне мог отойти от похмелья. Поискала в Интернете материалы для работы. Поняла, что насилует себя. Решила изнасиловать до конца – позвонила родителям.

Спросила бодрым голосом, несмотря на поздноту:

– Ну, как успехи?

– Какие успехи? – ответила мать голосом государственного обвинителя. – Я две ночи проплакала…

– Что случилось? – испугалась Елена.

– А ты не знаешь? – зловеще удивилась мать.

– Нет, – упавшим голосом призналась Елена, понимая, что, видимо, умер кто-то из родительских друзей и подружек.

– Я плакала из-за твоего развода… Он так вошел в семью! Мне его будет не хватать, – всхлипнула мать.

– Послушай, – разъярилась Елена. – Я понимаю, что тебе нечем заняться, но перестань жить моей жизнью, организуй свою!

– Теперь уже поздно… – вздохнула мать.

– Тогда не ломай мою!

– Я ломаю? Да я на него надышаться не могла! Первый раз с зятем повезло!

– Все! Аудиенция закончена. Звони, когда сориентируешься, как можно общаться с близкими людьми, а как нельзя… – Елена бросила трубку.

Просто паноптикум: мать устраивает сцену за развод, дочь предлагает пожарить омлет…

Елена пошла в кухню, отнести грязную чашку, и уже в дверях поймала себя на том, что дело не в чашке, а в том, что хочет лишний раз увидеть Лиду. Когда поняла, было уже поздно отступать.

– Анекдот хочешь? – сверкнула глазами Лида.

– Давай, – согласилась Елена, мол, вежливость заставляет меня выслушать тебя, но она не отменяет перехода на новые отношения.

– Идет международный семинар по борьбе с наркотиками. Выступает председатель. Говорит, мол, плохо поставлена борьба с наркотиками в Нидерландах. Легализовали, молодежь вся ширяется. То ли дело Китай: в некоторых провинциях за употребление наркотиков предусмотрена смертная казнь. Встает голландец, отвечает: «Но у них такое население, что они могут себе это позволить!»

– Смешной! – вяло согласилась Елена и ушла к себе.

Села на диван, включила теливизор, но просто даже не понимала, что показывали. Телевизор помогал делать вид, что она не так выбита из колеи. От общения с Лидой было ощущение жуткой тяжелой неправды. Как будто поставила взрослую дочь в угол. И та демонстративно не выходит; и обеим это смешно, тяжело и стыдно. Настроение было похоронное… Зачем она сегодня приехала домой? Просидела в полной прострации минут десять, «темой судьбы» зазвонил мобильный, и на нем высветилось спасительное слово «Зяблик».

– Здравствуй, Зяблик! – сказала она.

– Здравствуй, шоколадная! Ты свободна? – От его голоса сразу стало тепло.

– Вроде да.

– Волшебно! Тогда приезжай, я в гостинице «Москва». В баре около номера сижу со спонсором.

– А я не одна… – вдруг сказала она, сама не понимая почему. – Я с дочерью. Там есть кабак, накормить нас ужином?

– Найдем, – растерялся он, совершенно не понимая, при чем тут дочь. – Позвони, как подъедешь.

Елена вышла на кухню и торопливо, чтоб не остановить саму себя, сказала:

– У меня проблемы, но это совершенно не меняет нового формата отношений…

– Ну? – склонила Лида лохматую головку набок, мол, у тебя проблемы, ты и беги на встречу.

– Мне надо через полчаса оказаться в гостинице. Желательно с кем-то. Не могу преодолеть психологического барьера – идти к мужчине в гостиницу ночью, – почти не соврала Елена, действительно было жутко дискомфортно. – Проводи, оттуда я закажу тебе такси.

– Натюрлих, Маргарита Павловна! – облегченно вздохнула Лида. – Я думала, действительно проблемы. А это не проблемы – это пережитки… Готова тебе и презервативов в аптеке купить, может, ты тоже боишься?

– Нет, уже лет тридцать как не боюсь. До этого боялась… – улыбнулась Елена. Все складывалось удачно, и чувство вины мгновенно уменьшилось.

– А можно я в этой юбке пойду? – по-детски спросила Лида, чтобы восстановить иерархию мамы и дочки.

– И давно ты у меня спрашиваешь, в чем ходить?

– Ну, мало ли… Может, ты там будешь ночью в номере брать интервью у президента, а эта юбка еле пипиську закрывает.

– Не у президента, к сожалению… – Елена пошла собираться.

Ура, Лидку она сейчас покормит, и встреча с ним сразу правильно выстроится интонационно. Собственно, зачем ей Зябликов? Для брака он слишком суетлив, богемен и потаскан. В постели с ним сначала будет неплохо, но он так безобразно относится к своему организму, что уже скоро тема износа станет главной. И вообще все может рухнуть при встрече. Можно сказать, не успела подготовиться, накрутить себя…

Такие, поздно прозревшие, обычно играют одновременно на пяти досках, суетятся, спешат. А суетливые никогда не выигрывают, суетливость – это мета изначально проигравшего, отказавшегося от чувства собственного достоинства… Пьющий воду получает на воду, пьющий вино получает на вино.

Наряжалась, прихорашивалась, и, хотя искала аргументы против, внутри все пело… Под Новый год Зябликов был весь придуманный и праздничный. Что же она теперь будет делать с настоящим? С придуманным было так легко. А этого куда? Такой неуправляемый…