Кварталы Нелюдей - Кейт Ивен

— А где суп? И как мне питаться сырым мясом? — скептически покосилась я на него.

— Надо было приходить к нам на обед. Мы с Майком сегодня… нет, уже вчера, — поправился Тигр, глянув на часы, — наварили полную кастрюлю борща и объелись. Там ещё много чеснока, сала и чёрного хлеба было ну и… не прокисать же добру в холодильнике? Пришлось… затолкать в себя всё.

Я кисло улыбнулась его словам и принялась выгружать на маленький кухонный столик овощи. Закончив с этим, захлопнула холодильник и поставила чайник на плиту. Пусть закипает. Надо ж вообще хоть чем-то желудок набить?

Кимберли, между прочим, уже спит беспробудно. Почему только ты с голодухи маешься?

В кухне повисло мёртвое молчание. Конечно, не такое мёртвое, как на Новодевичьем, потому что я тихонько хрустела овощами: заботливо почищенной кем-то редиской, огурцами, болгарским перцем. Кроме того, тихонько шумел газ, тихо-тихо так, своим голубым светом немного разгоняя мрак и сгущая его в углах.

Чёрт возьми, скоро рассвет, на сон у меня только четыре с немногим часа, а я готова проспать неделю! Чёртово время, вечно его не хватает!

Прикончив последний помидор, я обхватила руками голову и глубоко задумалась. Задумалась в этом доме, наверное, последний раз.

Ну, понеслось…

Интересно, когда за мной приедут Даладье? Как они выглядят? Неужели это будет чета добродушных миллиардеров-болванов? Или наоборот

— это будут холодные сухие люди без чувства юмора, живущие по законам общества? Кстати, об обществе… В наши времена среди преуспевающих бизнесменов появилась мода брать детей из детских домов, мол, это снижает налоги. Поэтому из того, что Даладье решили меня удочерить, вовсе не следует то, что они не сливки общества. Сливки и, я уверена, первосортной свежести.

Остаётся только один абсолютно непонятный вопрос.

Какой?

Почему они выбрали меня?!!

Не ори, я чуть не оглохла!

Во-первых, я же почитай взрослая! Зачем им взрослый ребёнок, которого не перевоспитаешь на свой вкус?

Во-вторых, репутация и моё личное дело, толщине которого обзавидуется рукопись «Война и мир», далеко не самые идеальные! Зачем Даладье в доме сам Сатана?! То есть, я, но это в данной ситуации один чёрт!

А чтоб жизнь мёдом не казалась.

В-третьих, почему они не взяли и (или) Киару?!!

Вот это, пожалуй, самый интересный вопрос…

Мои мысли внезапно оборвал шорох. Оказывается, Никита, которому надоела война с оконной занавеской, выбрал мир и тоже пересел за стол.

— О чём задумалась, Вэмпи? — тихо спросил Тигр, пристально глядя на меня.

Кстати, а где Киара, Джо и Майк?

Очень своевременный вопрос, знаешь ли! Спят, наверное.

— Ни о чём, — и глазом не моргнув, соврала я. Как славно, что нос у меня не стал в два раза длиннее! Ноги, правда, почему-то вдруг перестали доставать до пола, но это мелочи.

— Как хочешь, — дёрнул щекой рыжеволосый парень. — Только я знаю, о чём ты думала.

Никита-чтец-мыслей. Только сегодня, дамы и господа!

— Вот как? — удивление мне почти удалось.

— У тебя был такой затравленный взгляд, и ты так пристально обводила им кухню, что всё ясно, как Божий день.

— И?

— Ты думала о новых родителях.

— И?

— И не надо врать, что не думала ни о чём.

— А не то что? — сощурившись, посмотрела я на него. В груди ожило твёрдое убеждение, что мне никто не указ.

Да не, это вэмпи.

— А что ты хочешь? — очень уж двусмысленно улыбнулся парень. Обычно так он разглаживал нотки вражды меж нами, но сегодня на собаку старые фокусы не действуют.

А если отшлёпать газеткой?

Всё равно.

— Ничего не хочу, — отрезала я и поднялась выключить чайник.

— Почему ты такая раздражённая? — Никита не отрывал от меня пристального взгляда. Блин, лучше б он мне двузубую вилку уткнул между лопаток!

Эт можно!

— Я не раздражённая, — возразила я, хотя очень уж назойливый зуд почти посередине спины превращал эти мои слова в ложь.

— А какая тогда? — насмешливо фыркнул Тигр. — Безумно весёлая?

Угу, как Гуффи.

На мгновение я замерла с ложкой сахара в руках, обдумывая ответ, а потом, глядя парню в глаза, медленно сказала:

— Ну… голодная, усталая…

— … и злая, как собака, — окончил за меня Никита, устало распуская стянутые в хвост волосы. — Ясно. Кто это тебя так отделал?

— Не твоё дело, — я приготовила себе какао и вернулась за стол.

— Это была та стервозная вампирша… как её… Лал? — осторожно спросил Тигр, однако я всё равно воззрилась на него злыми глазами и раз и навсегда закрыла эту тему:

— Эт

оне

Ваш

едело

,Никит

аСандерс

!

Мы умолкли. Я спокойно потягивала горячий напиток, и кого как, а меня тишина нисколько не угнетала. У меня уже было сегодня достаточно шума, достаточно кошмаров, о которых вспоминаешь как о снах, но которые на самом деле являются реальностью. Как после всего этого меня может угнетать покой?

— Когда тебя сегодня заберут? — Никита первый нарушил молчание. Немного раздосадованная этим, я лишь безразлично пожала плечами. И впрямь, какая мне разница? Меня больше волнует то, что меня всё-таки заберут, а не то, когда это будет.

А может, тебя совсем ничего не волнует?..

О господи, нет, я слишком устала, чтобы ещё и над этим думать! Надо просто пойти поспать. Утром, когда буду вот так же сидеть над чашкой кофе, я решу все свои вопросы. А пока — кушать и спать. Прям как в младших группах…

Как именно?

Невидяще глядя в какао, я кисло усмехнулась.

Я вспомнила, как мы обедали и ужинали в столовой, как сидели на больших для нас стульях и весело болтали ногами, как я была ещё пай девочкой, любимицей воспитательниц. Белокурым ангелочком в розовом платьице с Тэдди в руках и конфетами в кармашке. И мои невинные карие глаза, не застеленные ещё ни тоской, ни злобой жизни. Глаза, которые я теперь помню только по фотографиям. Наивные карие глаза любознательного котёнка… глупого слабого щенка, верящего, что за ним вернутся те, кто его любит. Щенка, бегающего каждый день к ограде приюта, чтобы встретить тёмно-зелёную машину родителей.

Весна, лето, осень, зима… Дожди, листопады, снег… а машины не было.

И не будет.

Это я знаю сейчас, а тогда надеялась и верила…

Как смешно, боже, как смешно!

Я бессильно улыбнулась…

Господи, но какие же у меня были наивные глаза, какой святой невинностью была я тринадцать долгих лет назад! Какой же я была чистой…

И что же выросло?