Математик Боя. Жизнь сильнейшего - Blood_and_Tea

— Почему это неуклюже? — удивился Глава.

— Потому что он забыл, что вас переизбирают каждые десять лет. И ни один прошлый Глава никогда не показывался народу, после окончания своего правления.

— А, ну да, — Глава усмехнулся совсем по-мальчишечьи. — Ведь тело разрушается…

Это было признание в убийствах. Многих убийствах. Сенсома не понимал всего полностью, но быстро осознал главное — Глава старше самого Рикудо, но вот его тело — нет. Орочимару задумчиво почесал подбородок — ему пришла какая-то идея, связанная со сменой тел, но высказывать ее он не спешил. Кто действительно был ошарашен — местные жители Иорфа.

— Х-хотите сказать… — прошептал Набло.

— Да, тела людей не выдерживают моей силы, — Глава обезоруживающе улыбнулся. — Но… каждый избранный на пост Главы проживает эти десять лет со мной. Он живет и дышит. Чувствует. Оу, пардон, не со мной, а с нами.

— Это же все равно убийство… — прошептал Заежар. — Мой прадедушка… был Главой. Мне говорили об этом, надеялись, что я тоже буду достойным… Он не был хорошим магом, но был выбран всеми… Вы… вы же заставляете выбирать единогласно. Архимаги… никогда бы не выбрали моего прадедушку.

— Да, поэтому мы даем им знать, кого они должны выбрать, — понимающе улыбнулся Глава. — Но успокойся, Заежар. Я не убивал твоего прадедушку. Я его спас.

— Мы выбираем в кандидаты лишь тех, кто умирает, — объяснила Кацую, возвышаясь за своим слугой. — И в последние секунды их жизни, они получают право прожить десять лет в должности живого божества Иорфа. Юная Сенджу права — мы такие же как люди. И, так же как люди, мы умеем быть справедливыми.

Проводник команды Камня заплакал, закрыв лицо рукавами. Он так гордился своим предком и был так ошарашен его убийством. И он был так благодарен его жизни…

— Так зачем же вы все это мне объяснили? — Сенсома перевел взгляд с мага на Духов. — Все, что вы сказали… Все, что мы все услышали… Это изменит мир. Но это — плата за мое участие, верно? Что за работу вы мне приготовили?

— Об этом ты узнаешь после, — отгородилась Кацую. — Мы лишь должны были поведать тебе о правилах наших миров из первых уст. Ты веришь нам, потому что мы все это видели и участвовали в этом. Это — важно. Наша задача сегодня невелика — сделать так, чтобы все твои вопросы обрели ответы.

— Тогда главный вопрос — почему вы становитесь Призывными?

Этого Духи не ожидали. Кацую нахмурилась и, кажется, немного покраснела (если слизни вообще умеют краснеть). Сенсома даже удивился немного — не ее реакции, а общей. Неужели Духи могли не ожидать такого банального, но абсолютно важного вопроса?

— Я… не буду отвечать, — неожиданно отказалась слизень. — Прости, Воин, но ты и так услышал многое. Я верю, что ты будешь мудр, но твои знания будут доступны и остальным — они уже доступны.

— Тогда почему вы вообще позволили кому-то кроме меня вас выслушать?

— Моя инициатива, — усмехнулся Глава, подняв руку. — Я — большая часть силы Духов и Ядра. Но даже я не смогу в одиночку защитить Иорф… да даже от тебя, Воин. Поэтому перестраховываюсь. Наши миры друг друга познали. Но если твоя Страна будет иметь преимущество перед другими в таких важных знаниях, ты можешь представить себе, что будет?

— Мы с Хирузеном никогда бы не стали использовать подобные знания во зло, — качнул головой Сенсома. — Но… что — зло для одних, другим — добро. Я понимаю. И мы с друзьями не вечны. Когда-нибудь это знание точно уподобилось бы бомбе. Величайшей бомбе…

— Именно так. Ладно, если вопросы кончились, а ответы даны…

— Постой, Глава, — окликнул один из Духов слугу. — Дай я отвечу на его последний вопрос.

Из толпы Духов вышел Энма. По сравнению с многими высшими Духами, Призывной зверь Сарутоби был невелик — человеческий рост. Тем не менее, Сенсома знал, что изменять размер для обезьяна — дело привычное и столь же легкое, как дышать. И это чувствовалось в общей атмосфере — Энму считали равным даже древние исполины вроде Кацую.

— Я очень молод, относительно них, — усмехнулся Энма, показывая большим пальцем на остальных Духов. — Но зато я знаю о шиноби больше них всех вместе взятых. Так уж вышло. Я с детства был другом Хирузена. Знаю, Кацую боится, что вы будете шантажировать контрактников, если узнаете, но я в это не верю. А еще, — он перешел на громкий, шутливый шепот. — Наша королева слизней просто стесняется.

Сенсома усмехнулся, почувствовав какое-то тепло. Да уж, Энма всегда был будто бы отражением Хирузена. Это радует — даже будучи Духом он оставался тем самым Энмой, которого Сенсома знал все эти долгие годы.

— Все дело в этом, Сенсома, — Энма протянул Математику Боя руку, но когда тот ответил на рукопожатие, он прошел обезьяна насквозь. — Здесь мы бесплотны. На поверхности… нам тяжелее, но этого уже хватает. Но иногда сидеть в четырех стенах бывает скучно, знаешь ли. Да и полнота ощущений не та. Сенсома, когда ты призываешь Духов в свой мир по контракту, ты своей чакрой создаешь им нормальные тела. Обычные. Как те, что были у нас, по историям, до удара Кагуи. Понимаешь, как мы тут все завидуем Дню Ежей?

— Так почему вы сразу не… — начал было Сенсома пораженно, но осекся. — Вы все держали в тайне, верно?

— Тайны, тайны, тайны, — замахал руками Энма. — Сколько красивых девушек ушло мимо меня, пока Хирузен почтительно берег мой покой, не призывая по пустякам?! А-а-а-а-а! По этому даже Кацую, как видишь, соскучилась — уверен, уже в следующем году Цунаде прославится как первоклассный медик, благодаря поддержке и знаниям древней. А я… вот что — передай мои слова Хирузену: «Призывай меня почаще, вечно-занятой придурок!» Спасибо. Можешь даже не орать, это я так — на эмоциях.

— Я наору, — пообещал обезьяну Сенсома, улыбаясь. — А если на этом все… предлагаю двинуться дальше. Куда мы должны будем идти, Глава?

— Туда, куда вас вел Кеймдал, — Глава почтительно кивнул Архимагу, вздрогнувшему и отошедшему от него. — К его повелителю. Вы идете верной дорогой. Я помогу с переносом. Удачи вам.

Сказав это, Глава повернулся к Духам. Гости Ядра уже испарились — хранитель Иорфа предпочитал быстрые и эффективные переносы в пространстве, так что все происходило в считанные мгновения.

— Будь, что будет, — вздохнула Кацую. — В прошлый