Полночное пробуждение - Лара Эдриан

Элиза вспомнила самую первую встречу с Тиганом, то, какое сильное впечатление на нее произвело его прикосновение: ей показалось, что он видит ее насквозь. Это случилось, когда Тиган и Данте приехали в Темную Гавань в поисках ее деверя. Прямо перед входом у воинов произошла стычка со Стерлингом, в волнении Элиза выскочила на улицу, а Тиган схватил ее и удерживал, не позволяя вмешаться.

После проведенной в ее квартире ночи Тиган узнал все о слабости Элизы, вынуждавшей ее оставаться пленницей Темной Гавани. По его ничего не выражающему взгляду Элиза пыталась определить, не собирается ли он вновь вернуть ее в заключение.

— Элиза, твой чрезмерно напряженный образ жизни разрушает твое тело. Оно не приспособлено для того, что ты делаешь.

Она встряхнула бутылку с коктейлем и открыла крышку.

— Я довольно хорошо с этим справляюсь.

— Да, вижу. — Тиган многозначительно обвел взглядом звукоизоляционные панели, с помощью которых она пыталась отгородиться от грязных людских мыслей. — Ночью ты продемонстрировала мне, насколько хорошо с этим справляешься.

— Тебе не нужно было мне помогать.

— Знаю, — ответил Тиган. Никаких эмоций не проявилось ни в его интонации, ни на его лице.

— Так зачем же ты это сделал? Зачем вернулся сюда?

Тиган пожал плечами:

— Подумал, что тебе понравится новость: Орден уничтожил лабораторию, производившую «малину». Все сгорело дотла, остался только пепел.

— Господи, какая хорошая новость! Спасибо.

Элиза почувствовала невероятное облегчение. Она закрыла глаза, ощущая, как они наполнились слезами. По крайней мере, коварный наркотик, убивший Кэмдена, больше ни у одной женщины не отнимет сына. Ей потребовалось некоторое время, чтобы взять себя в руки. Открыв глаза, она наткнулась на тяжелый взгляд Тигана.

Элиза смахнула слезы, смутившись, что воин видит ее слабость.

— Прости. Я не ожидала, что так расчувствуюсь. Просто, понимаешь, после смерти Квентина у меня в сердце образовалась дыра… А потом, когда я потеряла сына… — Она не договорила, не в силах описать, какую опустошенность чувствует. — У меня внутри ничего нет… только боль.

— Это пройдет. — Его резкие слова хлестнули, словно пощечина.

— Как ты можешь так говорить?

— Я говорю правду. Горе — ненужное чувство. Чем раньше ты это поймешь, тем лучше для тебя.

Элиза с ужасом взглянула на него:

— А как же любовь?

— А что любовь?

— Ты когда-нибудь терял того, кого любишь? Или такие как ты — кто живет, чтобы убивать и разрушать, — даже представления не имеют о любви?

Тиган никак не отреагировал на ее злобный выпад, просто смотрел на нее не моргая, так что Элизе захотелось его ударить.

— Заканчивай свой завтрак, — подчеркнуто вежливо сказал он. — Пока есть возможность, отдыхай и наслаждайся покоем. Как только солнце сядет, я уйду, и тебе придется самой справляться со своими трудностями.

Он подошел к длинному черному плащу, аккуратно висевшему на поручне беговой дорожки, и спокойно достал из кармана мобильный телефон. Элиза наблюдала, как он набирает номер, и ей вдруг захотелось схватить тарелку и запустить в Тигана, лишь бы высечь из него хотя бы искру эмоции.

Слушая, как он разговаривает с бункером, как ровно и невозмутимо звучит его голос, Элиза поняла, что не столько ненавидит Тигана, сколько завидует ему. Как ему удается оставаться таким холодным и отстраненным? Его экстрасенсорные способности мало чем отличались от ее. Ночью он через прикосновение почувствовал всю глубину ее страданий, но это не вывело его из равновесия. Как ему удается противостоять боли?

Возможно, это кровь П1 делает его таким стойким и безучастным. А может быть, это результат тренировки, и в таком случае этому можно научиться.

— Покажи мне, как ты это делаешь, — попросила Элиза, когда Тиган закончил разговор и захлопнул крышку телефона.

— Что показать?

— Ты говоришь, что я должна научиться контролировать свои способности. Покажи, как это делать. Я хочу быть такой, как ты.

— Тебе не надо быть такой, как я.

Элиза подошла к нему:

— Тиган, научи меня, я могла бы быть полезной тебе и Ордену. Я хочу помогать вам в вашей борьбе с Отверженными, понимаешь?

— Даже не думай об этом. — Тиган сделал шаг в сторону.

— Но почему? Неужели только потому, что я женщина?

Тиган развернулся так молниеносно, что у Элизы перехватило дыхание, и впился в нее свирепым взглядом хищника:

— Потому что твой главный мотив — боль. Это делает тебя крайне уязвимой. Ты слишком незрелая, слишком поглощенная жалостью к себе, чтобы быть полезной кому бы то ни было.

Пламя на мгновение вспыхнуло в его глазах и тут же погасло. Обдумывая его резкие слова, Элиза тяжело сглотнула. Жестоко, но справедливо. Она слабо кивнула, принимая его ответ.

— Лучше всего тебе вернуться в Темную Гавань, Элиза. То состояние, в котором ты находишься, и то, что ты сейчас делаешь, не помогают, а только мешают, и в первую очередь тебе самой. Я это говорю не для того, чтобы тебя обидеть.

— Конечно, — согласилась Элиза, — потому что даже в желании обидеть кроется чувство, не так ли?

Больше она не сказала ему ни слова. Не глядя на него, она взяла со стола тарелку и поставила ее в раковину.

— Что значит «больше нет»?

Босс Отверженных сидел в кожаном кресле за столом красного дерева и слушал по громкой связи сбивчивый доклад Миньона.

— Сэр, вчера ночью в пожарную часть поступил тонок. Произошел взрыв. Иэтот чертов склад вспыхнул, как сухая щепка, и сгорел дотла. По словам пожарных, ничего не осталось. Говорят, утечка газа…

Зарычав, Марек нажал на кнопку, не желая больше разговаривать с Миньоном.

Лаборатория не могла взорваться случайно или по неосторожности тех, кто там работал. Очевидно, что к этому приложил руку Орден. Единственное, что удивляло Марека, — это почему его родной брат Лукан и другие воины так долго тянули с этим. Разумеется, все лето он отвлекал их внимание, вынуждая воинов сосредоточиться на непрерывных уличных стычках с Отверженными.

Одной рукой он направлял их действия в сторону, а другой вел нужную ему работу.

С этой целью он прибыл в Бостон. По этой причине в городе резко возросло число Отверженных. У Ордена прибавилось работы, так что Марек мог спокойно заниматься своим главным делом. Он был бы только рад, если бы в этих схватках удалось уничтожить всех воинов, но и пустить их по ложному следу уже было достаточно. Как только его главная цель будет достигнута, Орден перестанет представлять для него опасность.