Строптивая сиротка для Айсберга - Мила Верта

— Каюш, ты сегодня какой-то рассеянный.

О,у Карины голос прорезался.

Каюш? Серьёзно? В её случае блондинка — это диагноз. Отодвигаюсь подальше.

Молчу, мне не интересно. Блонди тоскливо вздыхает и обиженно отворачивается.

Вот умница так и сиди. Макс на диване, напротив, зажимается с девчонкой.

Достаю из кармана телефон и набираю ему смс:

«Ключи от зала Марата ещё у тебя? Хочу свалить, надо выпустить пар»

Музыка орет, и Макс, конечно, не слышит смску, но ловит мой взгляд и тянется к телефону. Читает, хмуриться, печатает.

«Ты серьезно? Выпусти пар с Каришей — она горячая штучка. У меня тут секс намечается. Зал в час ночи? Всё так плохо?»

«Погнали»

Через два часа я взмыленный, потный и едва дышу. Хорошо-то как.

Мышцы приятно ломит, тело горит огнём. Макс лежит на татами, дышит как загнанная лошадь, я его уделал. И сам хоть нормально размялся.

Друг стонет и пытается сесть, вытаскивает капу.

— Что за нахуй? Ты меня чуть не убил?!

— Не скули, дай лучше воды. — кидает в меня минералкой

— А теперь рассказывай, как зовут эту бессмертную? И почему косячит она, а пиздишь ты меня? — отплёвывается и стягивает перчатки.

Скидываю свои, открываю воду. Прохлада приятно щекочет горло. Вытираю пот со лба и упираю руки в бока.

Друг терпеливо ждёт, глядя на меня с опаской.

Да уж нечасто я вламываюсь в спортзал в ночи, чтоб выбить из головы всякое дерьмо и устраиваю ему кровавую баню.

Кажется, я ему бровь рассёк.

Блядская Соколова. Время откровений хули. Меня разорвёт, если я не расскажу.

— Я трахнул Соколову, новенькую из моего отдела про которую я тебе говорил. И она была девственницей. — выдаю все на одном дыхании.

— Охренеть, серьёзно целка? И как оно? Понравилось? А ей? Я надеюсь, ты был на высоте? — играет бровями.

Въебать бы Максу за его вопросы. Но он сейчас вроде психолога, а мне нужно выговориться. Или пар из ушей пойдёт.

— Было необычно, повторить хочется и это плохо. Я обещал больше не трогать её.

— Почему это? — брови Макса сходятся на переносице.

— Ну, я её вроде как принудил. — говно какое-то получается, а не признание.

— Как это? Ты совсем ебнулся? Тебе согласных тёлок мало? — Макс орёт так, что его глаза вот-вот вылезут из орбит.

— Ты блядь, знаешь, что это статья? За это и сесть можно. Ты чем вообще думал?

— Не ори ты, она добровольно со мной поехала, и трахалась тоже я надавил, конечно. Но, бля всё сложно.

Да уж, даже звучит так себе. Хуй знает, как это всё объяснить. Да и надо ли? Макс недовольно качает головой.

— Я в шоке. Бро, это же пиздец!

— Всё, забыли! — хватаю полотенце, и быстро иду в душ.

Что за день? Всё через жопу. Не потрахаться, ни напиться, ни поговорить нормально. Сегодня ничего не получается. Уебанский денёчек. Хотя фактически он уже закончился. Врубаю воду и встаю под струи, подставляю голову, ладонями упираюсь в кафель. Вода остужает разгоряченное тело и нервы, смывая разочарование, злость, растерянность. Сердце успокаивается и больше не грозит проломить грудину. Выдыхаю. Закрываю глаза. И снова крошечные босые ступни перед глазами. Бляяять.

Глава 10. Кай

Следующие десять дней усиленно работаю, практически живу в кабинете, чтоб лишний раз не пересекаться с Машей.

Я погуглил про дефлорацию, пишут, что примерно за этот срок если всё нормально, то должно зажить.

Вот как я должен узнать нормально у нас там всё или нет? Меня бесит, что мне не всё равно. Я уже даже про разрывы все статьи прочёл. Я нажестил в первый раз? Скорее да.

Но дело даже не в моей внезапно проснувшейся совести, а в том, что не видать мне покоя, пока Соколова со мной не кончит. Незакрытый гештальт, мать вашу.

Сегодня пятница, последний рабочий день и я просил Ивана, чтоб он накидал Маше побольше задач. Конец рабочего дня, офис почти пустой и я точно знаю, что Соколова всё ещё возится в архиве.

Ровно минуту даю себе одуматься, но это ни фига не работает. Срываюсь к ней.

Дверь приоткрыта. Маша сидит на стремянке качает одной ногой, туфли валяются на полу. Строгая юбка задрана выше колен кружевная резинка чулок цепляет взгляд, пара верхних пуговиц на рубашке расстёгнуты. Здесь душно.

И уютный полумрак, лампочки перегорели из-за скачка напряжения, не успели ещё заменить.

Волосы заплетены в две французских косы, что придает ей вид школьницы. Румяные щёчки, кусает губы, листая какую-то папку. Очень горячая школьница.

Облизываюсь, тяну воздух, пахнет чем-то сладким, яблоками.

Замечаю пару больших красных рядом с ней на стеллаже, одно надкусано.

Да Соколова и сама вся как наливное яблочко, сплошное искушение.

Упираюсь лбом в косяк.

Ну, посмотрел, а теперь давай вали. Не будет она молчать, крик поднимет. Скандал же будет.

А вдруг нет?

Закрываю дверь, реагирует на звук, поднимает голову. Смотрит удивленно.

— Привет, Маша. — голос непроизвольно хрипнет на её имени.

— Привет, а ты как тут? — интересуется, запоздало поправляя юбку.

Я уже всё рассмотрел и запомнил ещё с первого раза. Поэтому и припёрся.

— Да, вот зашёл спросить, как себя чувствуешь? Как здоровье после? — хмыкаю так и не сумев подобрать слово.

Маша краснеет, но отвечает бойко.

— Нормально здоровье, а где все? Ушли уже? Ваня ещё тут?

— Нет, ушёл со всеми. Мы тут одни, Маш. — моим голосом только маньяков озвучивать.

Упиваюсь её растерянным видом.

За эти десять дней даже не взглянула в мою сторону. Коза.

Вроде и незачем ей глядеть, она выполнила условие— секс был. И я должен отвалить. Ну, кто ж знал, что меня так на ней замкнёт? И она об этом тоже пока не знает.

— А ты почему не ушёл?

— Потому что, очень хотел тебя увидеть, узнать как ты вообще? Я кажется нажестил тогда в гостинице, очень больно было? — может и тупо спрашивать через десять дней, но меня реально беспокоит этот момент, кровищи столько было.

Маша тушуется, нервным движением пытается засунуть папку на полку.

— Зачем ты спрашиваешь? Конечно, было больно, а то ты сам не понял? Да какая разница вообще теперь?

Прижимает папку к груди, словно, защищаясь.

Губы обиженно подрагивают. Ей неприятно вспоминать. Нажестил всё-таки.

Плохо-плохо.

Медленно приближаюсь, не хочу пугать.

— А ты зачем дверь закрыл? — подозрительно щурится

— А я, Маш, извиниться хочу.

— Эм, ладно.

— Ты, извини меня, я обычно более уравновешенный парень. Только не с тобой почему-то. — делаю паузу тщательнее подбирая слова, мне