Миллионноглазый (сборник) - Александр Образцов

Александр, в отличие от Елизаветы, театр не очень жалует, особенно трагедии. Ему достаточно семейных неурядиц, он устает от сильных эмоций. Он не может и вполне наслаждаться музыкой. На военной службе у отца в Гатчине у него развилась глухота левого уха «от сильного гула пушек». Но среди его музыкальных пристрастий всегда оставалась военная музыка. Здесь его уши его не подводили.

А Елизавету пленяет красота русских дворцов и парков. Она чувствует дух места, ауру пространства. Из всех дворцов предпочитает Царское Село. Здесь ее никто не стесняет. Здесь чудесный сад.

Екатерина отводит молодоженам милые апартаменты в Александровском дворце Царского Села. Любимым дворцом Елизаветы будет и Каменный дворец у Невы. В Зимнем она тоскует, ей кажется, что она попала в клетку, из которой ей не выбраться. В то же время самым красивым местом в России она называет Ораниенбаум. «С высоты бельведера, расположенного недалеко от дома, видны и прекрасно различимы все корабли флота».

В двадцать лет Елизавета родила дочь Марию. Правда, никаких торжеств по этому поводу при Дворе не было. Все отлично знали, что отцом девочки являлся князь Адам Чарторыйский, молодой польский аристократ. Павел был не без чувства юмора: он отправил Чарторыйского посланником в Турин, – туда же отправили посланником того, с кем когда-то согрешила его первая жена Наталья Алексеевна…

Она пробует найти утешение в христианской литературе. Среди ее книг роман Шатобриана «Мученики». Другое ее занятие – письма. Каждый день она будет писать матери письма. Письма горькие и тревожные. Всего их окажется около 15 тысяч. Среди писем есть и крамольные. Например, о Павле Первом, о возможном грядущем перевороте. Свекра Елизавета боится и ненавидит. «Это тиран, который душит Россию». Мать в ответ советует ей не слишком развивать воображение и не слишком увлекаться абстрактным чтением.

Однако в день убийства Павла Петровича Елизавета говорит свекрови Марии Федоровне: «Россия устала от власти старой толстой немки. Дайте ей возможность насладиться молодым русским царем». В этой фразе есть торжество и мстительность, недостойные молодой императрицы.

Александр Павлович испытывает другие чувства, став царем таким страшным образом. Он потрясен смертью отца, винит в этом себя, и чувствует себя ужасно. Он знал о заговоре, но просил заговорщиков совершить его бескровно. Никто из них, конечно же, в это не верил. Как и Александр. Но он не предполагал, что ему будет так тяжело. Никакие доводы о пользе России, о божественной природе власти не утешали. Для Романовых продолжался их фамильный шекспировский сюжет. Может быть, и отсутствие собственных детей в браке с Елизаветой Александр запланировал, прерывая череду отцеубийств. Отныне он постоянно куда-то спешит, движется, скачет, чтобы умчаться от тоски.

В течение месяца после смерти Павла Александр вернул на службу всех ранее уволенных отцом, снял запрещение на ввоз различных товаров и продуктов в Россию, в том числе книг и музыкальных нот, объявил амнистию беглецам, восстановил дворянские выборы. Но и – удалил из Петербурга лиц, причастных к преступлению, предоставил матери все права вдовствующей императрицы, окружил ее сыновним почтением.

Казалось, для России наступает золотой век. Около государя образовался тесный кружок лиц: В.П. Кочубей, П.А. Строганов, Н.Н. Новосильцев, А.А. Чарторыйский. План их состоял в полной реорганизации управления России.

Александр покровительствует искусствам. Эрмитаж постепенно превращается в самостоятельный музей и служить интересам общества. Издаются два положения – о деятельности Эрмитажа и оружейной палаты. В 1801 году орденами награждаются профессора академии художеств. «Я желал бы сим показать особенное внимание мое к изящным художествам, и ободрить распространение их в России». Все наиболее крупные приобретения целых собраний живописи совершаются лично Александром. Он явно тяготеет к картинам французских художников.

Вступление русских войск в Париж в 1815 году ознаменовано покупкой лично Александром 38 картин из состава Мальмезонской галереи, принадлежащей императрице Жозефине. Наиболее ценными приобретениями были «Снятие с креста» Рембрандта, «Ферма», «Цепная собака» и «Наказание охотников» Поттера и другие. Александром было куплена и коллекция испанской живописи, такие картины, как «Портрет Оливареса» Веласкеса, «Точильщик» Пуги, «Юность Мадонны» Сурбара. В 1815 году Эрмитаж получает тринадцать альбомов французских художников Персье и Фонтена, исполненных по заказу императора, изображающих виды замечательных зданий Парижа.

Александр надеется создать в России Всемирный город красоты и изящества. И это должен быть Петербург. Он обустраивается замечательными зданиями. Томон перестраивает большой театр, строит биржу, Захаров приступает к постройке нового здания Адмиралтейства, Кваренги воздвигает ряд построек.

В начале царствования супруга Елизавета еще более остро ощущает свое одиночество. Не с ней открывает новый царь балы, хотя и был сочинен полонез «Александр, Елизавета! Восхищаете вы нас». Этот полонез в романе «Война и мир» открывает первый бал Наташи Ростовой. А Александр живет семейной жизнью с Нарышкиной. У них свои дети, свои радости. Богатые плачут иногда значительно более горькими слезами, потому что у них уже нет иллюзий…

В 1811 году приказом Александра Первого открывается Царскосельский императорский Лицей. На торжественном акте по случаю открытия Лицея присутствует царская чета. После того, как закончилась официальная часть церемонии, императорское семейство отправилось осматривать новое заведение.

Иван Пущин вспоминал: «Царь беседовал с министром. Императрица Мария Федоровна попробовала кушанье. Подошла к Корнилову, оперлась сзади на него плечом, чтоб он не приподнимался, и спросила его: „Карош суп?“ Он медвежонком отвечал: „Oui, monsieur!“ Сконфузился ли он и не знал, кто его спрашивал, или дурной русский выговор, которым сделан был ему вопрос, – только все это вместе почему-то побудило его откликнуться на французском языке и в мужском роде. Императрица Елизавета Алексеевна тогда же нас, юных, пленила непринужденною своею приветливостию ко всем – она как-то умела и успела каждому из профессоров сказать приятное слово. Тут, может быть, зародилась у Пушкина мысль стихов к ней:

„На лире скромной, благородной…“»

Идея новой школы принадлежала царю. Здесь широко преподавались не только гуманитарные, но и естественные предметы. Все теоретические курсы заканчивались прикладными науками. Лицею была подарена юношеская библиотека царя. Да и вообще жизнь лицеистов проходила близ царского ока. В праздничные церковные дни им разрешалось посещать церковь в Екатерининском дворце, где молилась царская семья. В 1816 году императору Александру I пришла в голову мысль посылать лицеистов дежурить при императрице в качестве пажей. Он считал, что это придаст им, по выражению Пущина, больше светской непринужденности и ловкости. Пушкин мог тогда видеть императрицу постоянно. Он преклонялся перед ней, по некоторым версиям она была его музой всю жизнь.

Но супружество Александра и Елизаветы неожиданно окрепло. Война двенадцатого года сблизила их. В своих предсказаниях царица проявляет талант стратега. Родным в Германию она пишет: «Чем успешнее Наполеон станет продвигаться вперед, тем меньше ему придется рассчитывать на примирение… Каждый сделанный им шаг по безбрежной России приближает его к пропасти. Посмотрим, как ему удастся перенести здешнюю зиму». По ее инициативе возникает патриотическое общество, создается Сиротское училище и при нем Дом трудолюбия для обучения и содержания на казенный счет дочерей офицеров, павших на войне. Впоследствии это учебное заведение, постоянное опекаемое императрицей, стало называться Елизаветинским институтом. Все это укрепило ее популярность в русском обществе.

После победы над Наполеоном царская чета увлекается мистическими учениями. В России при поддержке императора выходит огромное количество книг такого направления. Александр Павлович убежден, что победа над гением Наполеона свершилась как Промысел Божий.

Он собирается создать храм Христу Спасителю, возблагодарив Бога за проявленную по отношению к России милость. Закладка храма произошла летом 1817 года в Москве на Воробьевых горах. Но архитектура его нарушала православный канон. Он не был посвящен ни одной конфессии. Храм должен был соответствовать той мощи и силе, которую проявил Христос при спасении всего человечества. Александр был доволен проектом архитектора Витберга, кстати, масона высокого посвящения, и заявил, что «архитектор заставил говорить камни». Витберг создал как бы три храма, возвышающиеся друг над другом: храм тела, храм души и храм духа: Воплощение, Преображение и Воскрешение Христа.