Десятилетия. Богатая и красивая - Рут Харрис

Двенадцать лет спустя Эдит Стейниц покончила счеты с жизнью, выпрыгнув из окна своего восемнадцатого этажа, выходящего на Парк-авеню. О причинах ее самоубийства не было никаких слухов, а Барбара хранила черепаховую шкатулку, о ценности которой к тому времени уже была осведомлена. Она держала в ней скрепки на своем рабочем столе. Эдит Стейниц бы это понравилось.

Когда Барбаре предложили работу в «Чартер Букс», она посоветовалась с Диком, сообщив, что теперь будет получать сто двадцать пять долларов в неделю, ее должность будет называться помощник редактора, а работа будет заключаться в координации издания книг, написанных по мотивам кинофильмов. Она спросила Дика, стоит ли ей соглашаться.

– Ну, если тебе самой хочется… – ответил Дик. – Моего одобрения, наверное, не требуется.

– Но не спросив тебя, я не могу ничего предпринимать.

– Пока ты справляешься дома, я могу только гордиться твоими успехами.

– Сто двадцать пять в неделю. Знаешь, в конце концов я начинаю зарабатывать хоть какие-то деньги, – сказала Барбара. Ей уже ударило в голову шампанское, которое принес Дик, чтобы отметить ее новое назначение. Вере Сучак она по-прежнему платила восемьдесят долларов в неделю, хотя в глубине души считала, что раз уж она сама получила повышение, то должна сделать прибавку и няне.

– Мне следует присматривать за тобой получше, – сказал Дик, – а не то и оглянуться не успеешь, как ты станешь зарабатывать мне на жизнь. – Он сказал это в шутку, но Барбара почувствовала и подтекст.

– Я в первую очередь остаюсь твоей женой и матерью наших детей.

– Тогда я спокоен, – сказал Дик.

Так оно и было. Он знал, что Барбара правильно понимает приоритеты. А то, что она, хотя и понимает, но в душе не принимает их, его не волновало. Да и саму Барбару это стало волновать лишь много позднее.

Шестидесятые годы принесли с собой много перемен. Изменилась политика и музыка.

Изменилась одежда. Мэри Кдант придумала мини, Видал Сассун изобрел геометрическую стрижку, а Андре Куррэж искал вдохновения в космической тематике.

Изменились женщины. Они читали «Женскую мистику» Бетти Фридан и спрашивали себя, действительно ли место женщины дома.

Изменились мужчины. Они стали покупать одежду от Пьера Кардена и тяжело переживали, если у них оказывалось не все в порядке с эрекцией.

Все это не могло не повлиять и на Барбару. Она остригла волосы и перешла на короткие юбки, и в 1964 году, в возрасте двадцати восьми лет, начала чувствовать, что стареет. Тридцатилетие, которое уже поджидало ее за углом, страшило Барбару. Она смотрела на подтянутого Дика в его серых фланелевых костюмах и дивилась, что годы не наложили на него никакого отпечатка.

Когда ей предложили работу в кинокомпании Джозефа Левайна, она поинтересовалась окладом. Сто пятьдесят в неделю. Тогда она спросила, в чем будет заключаться работа. Реклама звезд компании «Левайн продакшнз». Она сразу же согласилась и вечером сообщила о своем решении Дику. Ей показалось, что он немного обижен тем, что она не посоветовалась с ним предварительно, но поскольку он промолчал, то и она ничего не сказала.

Она угождала кинозвезде, питающейся исключительно экологически чистыми продуктами, предварительно промытыми спиртом; бисексуальному идолу на мотоцикле, поведавшему ей, где в Нью-Йорке купить лучшие кожаные сапоги, стареющему актеру, исполнявшему роли видных адвокатов и любителю темнокожих мальчиков, и самому знаменитому ковбою, который вручил Барбаре пластмассовую копию своего золотого револьвера в благодарность за все, что она для него сделала.

Барбара притворялась, что контраст между ее блистательными рабочими днями и домашними вечерами забавляет ее. Она шутила, что, проведя день в шестикомнатных апартаментах в отеле «Плаза», где кормила с ложки икрой и шампанским французского пуделя итальянской кинозвезды, она возвращается домой, чтобы поставить в духовку картошку и прополоскать лифчик в тазу. Днем она ездила с секс-бомбой к Тиффани за покупками, а по вечерам помогала Аннетт решать задачи. Она пересыпала свою речь непристойностями в среде своих клиентов, а на приемах «Маклафлин» делала вид, что не понимает сальных шуточек начальника ее мужа.

Так продолжалось семь лет – с 1959 до 1966 года. Америка переживала распад, и семейная жизнь Барбары тоже.

Как-то вечером в начале октября Барбара примчалась домой с работы, приняла душ и переоделась в черную замшевую мини-юбку, облегающий свитер с люрексом, черные колготки и черные с серебром открытые вечерние туфли.

– Что все это значит, черт побери? – Дик вошел в спальню, как раз когда она закончила одеваться.

– Это что? Инспекция? – Барбара отлично знала, что он имеет в виду.

– Из-под этой юбки у тебя выглядывает задница. – Дик никогда так не выражался.

– Как и у всех.

– Но не у тех, чьи мужья работают в «Маклафлин».

– Послушать «Маклафлин», так сейчас и не шестидесятые на дворе.

– Я хочу, чтобы ты переоделась во что-нибудь более строгое.

– У меня ничего не осталось из того, что я носила в колледже. К тому же тогда были пятидесятые, если ты позабыл.

– Надень что-нибудь строгое. – Дик упрямо поджал губы.

– У меня нет ничего строгого. – Барбара разгладила колготки на левой коленке, где они слегка вытянулись. Она подняла глаза на мужа, и ее охватило презрение, которое она обычно в себе подавляла. Его больше всего волнует компания «Маклафлин». Он все еще прокладывает себе путь по служебной лестнице. Какой же он дурак! Безнадежный дурак! – Хочешь, я разденусь до пояса? Может, твоему шефу это понравится?

Дик ударил ее по щеке, так сильно, что ее будто обожгло, и слезы непроизвольно выступили у нее из глаз. Минуту она смотрела на него.

– Извини, – сказал он.

– Пошел ты в задницу!

Они ехали в лифте молча, а в такси Дик попытался помириться, взяв Барбару за руку. Она ее отняла.

Стилсоны жили в старомодном доме на углу Парк-авеню и 74-й улицы. Барбара и Дик приклеили к губам улыбки и позвонили в дверь. Открыла Нэнси Стилсон.

– Привет, Барбара, – сказала она. Хотя миссис Стилсон знала Барбару уже почти десять лет, она никогда не предлагала ей называть себя по имени. Дик объяснял это тем, что на флоте не принято, чтобы жены младших офицеров обращались к женам старших по имени. Это была просто флотская традиция, не более того.

– Привет, Нэнси, – сказала Барбара. Миссис Стилсон нахмурилась. – Как дела, Нэнси? – Барбара замолчала. Она ждала, что кто-нибудь да скажет что-то.

– Здравствуйте, миссис Стилсон, – сказал Дик. Все молчаливо согласились не придавать значения промаху Барбары. Все, кроме самой Барбары.