Очарованная - Элизабет Лоуэлл

Эрик усмехнулся.

— Значит, душа Арианы не полностью умерла, что бы там ни говорила Эмбер.

— Похоже, что так.

— В этом нет никакого сомнения, — уверенно подтвердил Эрик. — Ариана увидела образы, скрытые в платье. Ей было приятно касаться ткани. Она приняла платье, а платье — ее. Слава Богу, страсть все-таки живет в ее сердце.

— Да, но нам неизвестно, поможет ли это Саймону, или же подарок Серены в руках Арианы станет оружием против него.

Эрик невесело задумался, отрешенно глядя в зал на пирующих гостей.

— Я не знаю, — наконец промолвил он. — А что думаешь ты?

— Древние руны молчат об этом.

— И даже руны на серебряных камнях?

— Да, даже они.

Эрик пробормотал себе под нос проклятие: способность Кассандры предсказывать будущее, конечно, была полезной, но очень уж ненадежной. Прозрение приходило к ней порой неожиданно и независимо от ее желания. Часто ее видения были столь загадочными, что понять их было почти невозможно, несмотря на все усилия Посвященных и даже служителей церкви.

Эрик молча разглядывал нарядную толпу: лорды и их супруги, рыцари и оруженосцы, благородные девицы и их поклонники оглашали огромный парадный зал приветственными криками и смехом. При удобном случае он отвечал на тосты, но выражение его лица повергало присутствующих в недоумение.

Со своего места на возвышении по правую руку от Дункана, нового хозяина Стоунринга, Эрик мог видеть каждого из гостей и поименно назвать каждого рыцаря, произносившего заздравные речи. Он знал клички всех борзых, рыскающих под длинными столами в поисках объедков и костей, и помнил позывной свист каждого сокола, пристроившегося на жердочке за спинкой кресла своего хозяина.

То же можно было сказать и о крепостных и слугах, вольных поселенцах и рабах, обитающих в замке и в его окрестностях. Эрик знал их всех, знал их родню и друзей, их радости и печали, достоинства и пороки. Он мог бы предсказать с точностью до мелочей, как поведут они себя в том или ином случае.

Но леди Ариана, дочь и единственная наследница могущественного барона Дегерра, была для Эрика загадкой. Она прибыла в Спорные Земли из далекой Нормандии — замкнутая, холодная красавица. Казалось, она закована в ледяную броню отчуждения и зимняя стужа околдовала ее душу.

— Саймон найдет путь к ее сердцу, — неуверенно произнес Эрик.

— Это надежда простого смертного или глас Посвященного? — спросила Кассандра.

— Да скажи мне, какая девушка устоит перед Саймоном? Он любезный кавалер, храбрый воин и страстный любовник.

Кассандра слабо пошевелила пальцами, и красные, голубые и зеленые вспышки света разлетелись от ее кольца, украшенного тремя драгоценными камнями.

— Надежда или Знание? — настойчиво повторила она.

— Черт побери, Кассандра, — раздраженно прорычал Эрик, — почему ты спрашиваешь об этом меня?

— У тебя дар угадывать тайные стремления людей и связь событий, а это не дано даже Посвященным — не то что простым смертным.

— Мой так называемый дар бессилен, когда дело касается женщин. Да сам черт не разберет, что у них на уме!

— Вздор! Просто ты никогда не пытался.

— Ариана тревожит меня, — резко произнес Эрик. — Можешь считать это «гласом Посвященного».

— Да, это так, — спокойно согласилась Кассандра.

— Посмотри на нее. Приходилось ли тебе когда-нибудь видеть, чтобы платье, сотканное Сереной, приняло кого-либо и не умиротворило его душу?

— Нет.

— А разве Ариана спокойна?

Вопрос Эрика не требовал ответа, но Кассандра произнесла в раздумье:

— Безмятежна ли она? Конечно, нет. Но спокойна — возможно. Кто знает, как повела бы себя леди Ариана, если бы на ней было обычное платье.

Эрик издал возглас удивления, и Стагкиллер сразу же насторожился, натянувшись как струна.

— Твои слова развеяли все мои тревоги, — язвительно заметил Эрик.

— Истинное Знание редко приносит покой.

— Что же заставляет Ариану так сурово сдерживать свои естественные желания?

— Я думала, что об этом расскажешь мне ты, — возразила Кассандра. — А еще лучше — расскажешь все это Саймону.

— Клянусь Богом! — вполголоса проворчал Эрик. — Если этот союз не будет плодотворным во всех отношениях, то Волка Глендруидов затравят, как загнанного зверя, все эти алчные и кровожадные стервятники.

— А если Доминик будет побежден, то на Спорные Земли обрушатся такие несчастья, какие нам не снились со времен друидов.

— Значит, нам остается только поставить свечу Господу и молиться, чтобы он охранил Саймона Верного и Ариану Преданную, ибо в их счастье — наше спасение, — мрачно произнес Эрик.

Саймон внезапно обернулся и посмотрел на Эрика и Кассандру, словно услышал их разговор. Его длинные гибкие пальцы стиснули дрожащую руку Арианы. Почти неосознанно она попыталась отдернуть руку, но вовремя сдержалась. Однако от Саймона не ускользнуло ее движение.

Он нахмурился, и в уголках его губ обозначилась жесткая складка: чем ближе становился час, когда невеста по обычаю уходит в свою спальню и готовится к приходу жениха, тем холоднее становились пальцы Арианы.

Саймон даже начал опасаться, что поведение его невесты не было ни хорошо обдуманным кокетством, ни проявлением девичьей застенчивости. Что ж, наверное, все-таки это правда — его жена холодна до мозга костей.

— Пойдем же, моя пылкая невеста, — язвительно произнес Саймон.

В ответ из-под длинных черных ресниц на него глянули дымчатые глаза цвета грозовой тучи.

— Пришло время покинуть великолепное празднество, которое, без сомнения, доставило вам столько удовольствия, — насмешливо продолжал он.

Ариана окинула взглядом пирующих рыцарей, охрипших от приветственных криков и отяжелевших от вина, и ей вдруг больше всего на свете захотелось сейчас оказаться далеко-далеко отсюда, наедине со своей арфой, и слушать ее переливы вместо глубокого голоса Саймона, полного яда и горечи.

— Итак, поставьте свой пустой кубок, киньте нетронутое содержимое вашей тарелки борзым, — холодно добавил Саймон. — Мы вместе засвидетельствуем свое почтение хозяину Стоунринга, как и подобает супружеской чете.

Ариана ничего не ответила, но и не сопротивлялась, когда Саймон рывком поставил ее на ноги: она знала, что этот миг когда-нибудь наступит.

Как в забытьи, рука Арианы нащупала мягкие складки платья, цветом напоминавшего аметистовый блеск ее глаз: чем дольше она носила наряд Серены, тем больше ей нравилась ласкающая и успокаивающая ткань.

Но, поглаживая искрящиеся складки платья, Ариана всеми силами старалась не вглядываться в его удивительную глубину. Она боялась вновь поддаться искушению увидеть себя выгнувшейся, как натянутая тетива, под прикосновением Саймона, боялась вновь ощутить, как ее тело пронзает сладостная молния наслаждения.