“Водила” для стервы (СИ) - Хиро Лия

Едва открыв дверь в комнату старушки, я чуть не рухнула навзничь от следующего, преисполненного эмоций и восхищения монолога:

- Аврора, деточка! Какого красавчика себе отхватила, ты посмотри! Не чита Олежику!

- Бабуль! – Я в два прыжка оказалась около своей девяносто летней прародительницы и, чмокая в щёку, шепнула, – Это мой шофёр, баб!

- Что? Боксёр? – морщинистое лицо моей старушки озарилось восхищением и неподдельным интересом. – Ох, как тебя уделали, милок! Как уделали! Нокаут?

- Бабуль, не “боксёр”, а “шофёр”! Водитель. – почти кричала я, чтобы она расслышала. – Максим, выйди, пожалуйста, в подъезд. Я тебя сейчас провожу. Не слушай бабушку. Она у нас фанатка бокса.

- Поветкина, в первую очередь. – уточнила продвинутая старушка.

- Вот дела! Шофёр, значит! – начала она громко, едва за Максом захлопнулась дверь. – А смотрит-то на тебя не как водитель! Я такие дела сразу вижу, поверь мне Аврорка. Не зря век прожила!

Ну всё! Понеслась душа в рай.

- Брать! – я аж подпрыгнула от неожиданности. – Однозначно брать, Аврора! Пока клюёт!

- Бабуль! – я приложила палец к губам, но разве на треть глухому человеку объяснишь, что громкость должна быть тише? Она говорит так, чтобы услышать самой. И, как специально, чтобы услышал и Макс.

- Присмотрись, Аврора! Присмотрись! Какой взгляд... Это тебе не Олежик!

- Да что ты никак не успокоишься со своим Олежиком? Семь лет прошло...

- А как тут успокоишься, когда он в соседней комнате с твоим отцом выпивает?

- Олег у вас?

- Ха! Да он тут днюет и ночует! Недавно переехал в наш подъезд, Аврорушка... То и дело забегает в гости. А твой отец к нему, как к сыну же... Как к зятю относится, ты же знаешь... Сколько лет встречались!

- Три.

- Да знаю я, что три! Мне-то уж не говори! Все глаза измозолил этот твой Олег. Я тебе всё сказала. Теперь решай сама... – она скрестила руки на груди и многозначитально отвернулась к окну. Знала я эту позу – “Решай сама, но я лишаю тебя своей милости, пока не сделаешь так, как я говорю”.

Вот же пожилая манипуляторша!

Глава 18

Покинув бабулю, я отправилась на поиски “чудо”- водителя. Этот дебил обнаружился на кухне. Сидящим с блогоговейным выражением лица рядом с отцом и похвально похлопываемым по плечу моим нетрезвым родителем.

— Макс, — тяжело вздохнула я. — Выйди сюда!

Горицкий кивнул и как-то аккуратно так протиснулся между холодильником и стульями. Ещё в тот момент мне следовало бы заподозрить что-то неладное… Но куда уж там!

В коридоре вся крепость моего гнева полилась на этого дурака:

— Ты почему ещё здесь?!

— А где мне быть? — промямлил недалёкий Максюня.

— Дома! — гаркнула я, – Всё, Максик! Ты доиг...

Но оглушительный дверной звонок, вводящий меня в состояние тихого ужаса ещё с самого детства, не дал договорить. Просто заглушил слетевшую с губ угрозу.

— Авророчка, солнышко, достань, пожалуйста, горячее из духовки. – засуетилась, встречающая гостей мама.

Ну за что мне это? Ладно! – махнула я рукой. Сейчас выполню мамину просьбу, потом избавлюсь от Макса и отдыхать. Но, пока я “работала” послушной дочкой, Максюня со всеми удобствами разместился у бабули. Войдя в комнату, я обомлела… На столе вызывающе нагло красовалась початым содержимым бутылка марочного коньяка. Который, к слову сказать, старушка бережно хранила несколько лет для “особого случая” и две, уже пустые рюмки! А этот наглец ГОРЕцкий медленно и внимательно разглядывал... внутренности семейного фотоальбома! Моего детского фотоальбома!

— А здесь Авророчке два годика, — довольно скрипел старческий голос. — Только-только стала привыкать к горшку. Ой, Максимка, — засмеялась она. — Это была умора! Пыхтит, упирается и, пока горшок на диван не поставишь, — тут бабуля повела в воздухе пальцем и строгим голосом добавила: — Не сядет! “Королева” – так мы её тогда называли. Но, всё равно лет до пяти нет-нет, да писалась... – печально заключила она.

- Да, она и сейчас, как королева, – усмехнулся этот упырь.

— Бабуля! — возмутилась я, выхватывая злосчастный альбом из рук обнаглевшего недотёпы. Давно надо было его сжечь! — Что вообще здесь происходит? — взбунтовалась я, еле сдерживаясь, чтобы не влепить подзатыльник этому идиоту. — Максик, какого... Зачем ты выпросил у бабули коньяк? Ты вообще сейчас где должен быть?

— А где? — недоуменно заморгал он своими глазищами. — Распоряжений не было.

— Дома! — заорала я, что было сил.

Но тут в наш разговор решила вклиниться бабулечка:

— Авророчка, ну, что ты так кричишь? Я и так хорошо всё слышу! Я сама предложила Максимке выпить за знакомство. Ой, ты не представляешь какой он хороший мальчик! – она доверительно потрепала недалёкого водилу по голове. – Ты даже не представляешь! Ой, а о чём это я? Ах, да! Вот я и предложила Максимке остаться у нас дома. Там вон метель надвигается! Совсем ты не заботишься о парне! А если трахнется дорогой с кем-нибудь! Ох, упаси Господь!

“Трахнется” он! Знаем таких! Хлебом не корми, дай потрахаться! – от накатившейся, как сугробы на улице злости я заскрежетала зубами так, что это и моя полуглухая прародительница, наверное, услышала.

— Максюня, выйдем! — прошипела я змеёй и раненым зверем заметалась по прихожей:

— В общем так, ГорЕцкий, оделся и выматывайся отсюда! И чтобы я тебя до завтра не видела, и не слышала! Усёк?

— Усёк, но не могу, Аврора Алексеевна! — этот идиот расцвёл, как первый подсежник. Как душистый ландыш, блин!

— Почему это?

— Так это, выпил я. – пытаясь собрать обратно трещащую по швам улыбку, напомнил он.

— А я тебя просила пить? — орала я шёпотом, чтобы родные не услышали.

— Ну, так это…

— Что это? — за сегодняшний день я и так порядком поразбрасывалась нервными клетками, но Максим решил не останавливаться на достигнутом и забить последний гвоздь.

— Не мог же я отказать старушке! — улыбнулся он идиотской улыбкой.

Я поражённо развернулась и побрела в сторону гостиной, в который раз пыталась сообразить: он реально дурак или прикидывается? Порой мне кажется, что ещё более идиотского поступка просто невозможно совершить, но этот придурок раз за разом рушит все мои представления. Удивляя виртуозностью своего дебилизма.

А тут ещё и папа решил выйти:

— Аврора, Максим, ну, что вы как не родные? Праздник начинается. Только вас и ждём.

— Папочка, — постаралась я улыбнуться и при этом не изобразить оскал Джаконды. — Я сейчас приду, а у Максима ещё дела есть. Поэтому он уходит!

— Да нет, — намного искреннее меня изобразил улыбку этот на голову ушибленный. — Нет у меня никаких дел. Единственное, Аврора не предупредила, что у вас юбилей. А то так бы я подарок прикупил...

— Ага, — проворчала я себе под нос. — В секонд хенде или на блошиным рынке, не иначе.

В общем, избавиться от мужчины мне так и не удалось. А потому весь вечер я провела бок о бок с водилой. Кстати, чувствовавшим себя в кругу моих родных, как рыба в воде.

- Кому тортик? – пропела мама, ловко нарезая неверотной красоты лакомство.

- Максиму не нужно. У него аллергия на сладости, – ну не могла я не отомстить за недавнее враньё о сладком чае. – Правда, Макс?

- Вообще-то, я и так не собирался... Я на “дефиците”. – шепнул он, предназначенную только для моих ушей информацию, – В последние дни вплотную занялся мышцами пресса. Нужно немного рельеф проявить. Вы как считаете, Аврора Алексеевна? Вы-то видели...

- Одназначно, нужно. Там жира... Я бы на твоём месте и от горячего с салатами отказалась. Вон – овощную нарезку трескай с такой-то жировой подушкой!

- Ах, Аврора Алексеевна! Вот обожаю эту вашу манеру во всём со мной не соглашаться. Иногда доходите до абсурда! – довольно прищурился он. – У меня идеальный пресс. И это трудно не заметить.

- Тоже мне! Расхваливает он себя! Замечает тот, кто глазеет. А я не рассматривала твои тщедушные телеса!

- Опять абсурдное замечание. Рассматривали. Ещё как глазели! – он расплылся в улыбке награждённого всеми премиями мира.