Охота на сопках Маньчжурии - Владислав Юрьевич Морозов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С ума сойти, война же идёт, фронт где-то в тридцати верстах, а они явились поглазеть на заезжего иностранца?! Да ещё, чего доброго, покинув для этого какие-нибудь важные посты! Больше заняться нечем? Хотя подозреваю, что практически в любой осаждённой крепости во все времена всегда найдутся меланхолики, которым по жизни грустно и скучно…
– Да, это я и есть, – вежливо ответил я вместо всё ещё державшего в руках мой паспорт и глупо улыбавшегося при этом господина подпоручика. – И таки да, говорю. Кстати, позвольте представиться: я Андрэ Рейфорт, французский журналист. С кем имею честь, господа офицеры?
– Лейтенант флота Зиновьев, – охотно представился моряк.
– Ко-орнет, ба-аронн фо-он Пыхте-е-Скеебиносс, адъюта-ант его высокопревосхо-одительстфа-а нача-альника-а Ква-антунского укреплённо-ого райо-она генера-ал-лейтена-анта Стесселя, – важно и длинно, словно делая мне величайшее одолжение, отрекомендовался мелкий.
Ну да, подпоручик «по кавалерии» это корнет и есть, и погоны у них действительно были одинаковыми. А в казаках он звался бы хорунжим. И насчёт его акцента я не ошибся, фамилия у этого захудалого фон-барона явно чухонская, какой-нибудь «земгальско-латгальский дворянин», имеющий во владении убогий хутор (и хорошо, если не пропитый его предками) посреди болот и картофельных полей, громко именуемый поместьем, а точнее – мызой или фольварком. Хотя нет, «фольварк» – это уже из словаря чистокровных дойчей…
– Мне очень приятно, господа, – улыбнулся я им. – Чем вызван ваш столь горячий интерес к моей скромной персоне?
Хотя и так было ясно чем: они же тут более полугода в осаде сидят. Небось, осточертело, поскольку свежих-то тут не появляется совсем.
Однако вместо ответа оба зашли за спину подпоручику Майскому и некоторое время изучали мой паспорт, передавая его друг другу. И по их лицам было видно, что иностранных «ксив» они до этого момента в руках, похоже, не держали.
– А откуда вы так хорошо говорите по-русски? – спросил Майский, наконец возвращая мне документ.
– Ну, для начала, мой покойный папа был русским.
Офицеры переглянулись.
– Да, на француза вы не очень похожи, – констатировал флотский лейтенант. – И, кстати, разговариваете по-нашему совершенно без акцента. Причём примерно так разговаривает, например, мой дядюшка Георгий Аполлонович из Екатеринбурга и прочая тамошняя уральская родня…
Экий он внимательный, этот Зиновьев. В другое время стоило бы его убить на месте за подобные догадки, но пока категорически не стоило этого делать. Каждый раз отвечать на «здравствуйте» пулей в лоб – это путь в никуда.
– Не спорю, господа. Всё возможно. Но вообще-то я родился в Португальской Западной Африке.
– Ого. А как это вас туда занесло?
– Не меня, а батюшку. По морю, естественно. Лето 1862 года, частная экспедиция под патронатом Императорского Русского географического общества. Профессор-естествоиспытатель Смышлаго, который собирался изучать каких-то африканских насекомых и приматов, и считавшийся гидрографом отставной капитан третьего ранга Синичилло, который, похоже, грезил о географических открытиях. Бриг «Бриз». Неужели не слышали?
– Честно говоря, нет.
– Странно, господа. Хотя, честно признаюсь вам, даже в Санкт-Петербурге, когда я там побывал, практически никто не смог вспомнить об этой экспедиции, хотя её организаторов благословили и даже вроде бы ссудили деньгами известные тогда адмиралы Анжу и Посьет. Так что я вовсе не удивлён. В общем, бриг «Бриз» был разбит во время сильного шторма на камнях у Амбриша, это недалеко от Луанды, на атлантическом побережье португальской Анголы. Погибли тогда почти все. А в числе немногих спасшихся был мой отец, мичман Сергей Хренников. Ну а поскольку шансов выбраться на родину без средств и документов у него практически не было, там он обосновался и прижился…
Мои слушатели явно напрягли извилины, по крайней мере, по их лицам было видно, что они глубоко задумались, но явно так и не смогли вспомнить ничего путного ни про какие-то там географические экспедиции, ни про названную им часть Африки в целом, ни и про Анголу в частности. Вообще, вся эта откровенная сказка про белого бычка была на всякий случай сочинена мной накануне отбытия, и единственное, что в ней было относительно правдивым, – лет за сорок до года, в котором я оказался, в списках российского флота действительно значились какой-то там мичман по фамилии Хренников и судно с названием «Бриз» (но было ли оно бригом – отдельный вопрос). Однако для тех, кто знал географию в пределах максимум программы кадетского училища, это вполне себе проканало…
– Ага, – сказал наконец поразительно догадливый подпоручик Майский. – То есть все эти ваши зулусские поговорочки оттуда же, с вашей родины? Так же как и вот этот любопытный знак у вас на головном уборе?
– Угадали. А со знаком всё и вовсе просто. Так сказать, ношу как память. Я, видите ли, пару лет воевал в Трансваале, на стороне буров…
– Ого! – Вот тут офицеры переглянулись и посмотрели на меня уже вполне уважительно, даже выражение физиономии этого недомерка с баронским титулом утратило прежнюю брезгливость.
– Да, господа, было дело. Сначала был разведчиком, их там ещё скаутами называют. А потом командовал снайперами. Даже имел личные благодарности от генерала Де ла Рея и самого президента Крюгера.
– А Де ла Рей – это кто? – тут же живо поинтересовался Зиновьев.
– Генерал. Командующий войсками буров в Западном Трансваале, – охотно ответил я. А кто такой Крюгер, он, получается, знает?
– А тогда почему у вас французский паспорт? – уточнил Майский.
– Всё просто. Ещё когда шла война в Южной Африке, британские власти назначили за мою голову вознаграждение. Как, впрочем, и за многих других, кто тогда воевал там против них. Когда война закончилась, я перебрался в Анголу, но даже на матушкиной ферме было не слишком безопасно. Пришлось уехать в Европу, сменить имя и принять французское гражданство. А поскольку надо на что-то жить, стал пописывать в газеты.
Вслед за этим я широким жестом вынул из сумки рекомендательные письма и показал господам офицерам.
Майский и Зиновьев начали их с интересом читать.
А мелкотравчатый баронишко, словно вдруг что-то вспомнив, оглядел меня и выдал:
– О, да-а ф-фы с оружи-ием, госпо-один жуурна-алист? Подпору-учик Майский, вы что-оо – его не обыска-али?
– Этот идиот Овсюк оружие у иностранца не отобрал, – пожал плечами их благородие. – А я потом посмотрел – в бумагах указано,
