Категории
Самые читаемые
RUSBOOK.SU » Проза » Историческая проза » Николай - Виктор Соснора

Николай - Виктор Соснора

Читать онлайн Николай - Виктор Соснора

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
Перейти на страницу:

Лермонтов очень много знал и в чём-то проговорился, поэтому Бог его и забрал к себе, быстренько, не дав развиться… этим разговорам, — пишет Джеймс Джойс. Узнав, Шарлотта пишет в дневнике 7 августа 1841 года: гром среди ясного неба! Почти целое утро с Машей (дочерью), стихи Лермонтова. 12 августа Шарлотта пишет С. А. Бобринской: вздох о Лермонтове, о его разбитой лире, о русской литературе, он мог бы быть выдающейся звездой. В этот же день Шарлотта дарит Марии обе книги Лермонтова. Николай, узнав о смерти Лермонтова, говорит: собаке — собачья смерть! Опять собака! (смотри выше).

Даты жизни Лермонтова. 1814–1841. Уже в числах-перевёртышах скрыт фатум. Прибавим к исследованиям роковых дат: все крупные правительственные заговоры в России после 1841 года имели честь быть в лермонтовские дни. Две мировые войны для России 1914, 1941 годы. О поэзии: в 1941 году покончили с собою Вирджиния Вульф[41] и Марина Цветаева, обе поклонницы Лермонтова. В 1941 году умер Джеймс Джойс, считающий в жизнь свою главным в себе влияние Лермонтова.

Достоевский называл прозу Лермонтова единственной в русской литературе, да она и одна у нас в бриллиантовой чистоте (голубого бриллианта!), в антисоциальности. Достоевский не литература, а гениальная импровизация, он — Инквизитор-Импровизатор, без искусств, над культурой. Это от юношеских ран о Петрашевском, казнью, ссылкой, от пускания благоуханных струй Белинского — Достоевский несвободен. Петрашевский утопист, читал книжные новинки из Европы кому попало, а приверженец Петрашевского студент Филиппов основал в Петербургском университете общество по искоренению грубости нравов у студентов. Чтоб распространить шире вежливость и деликатность, они ввели дуэли: если студент оскорбит товарища, он должен драться с ним на дуэли. Студенческий суд рассматривает проступок и присуждает виновного к поединку: если обиженный слабосильный и не умеет защищаться, суд назначал лицо, с которым обидчик должен драться на пулях. Для этого в складчину нанимали учителей фехтования и стрельбы и занимались, а сам Филиппов стал знаменитым рубакой и грозой тех, кто оскорблял слабых. За это Николай арестовал кружок. Петрашевского он обвинил, что тот сумел распространить эти шпаги и револьверы по всей России, где петрашевцы излагали пламенным языком идеи братства и спорили о труде для всех и о безоблачной любви.

В. Берви-Флеровский[42] пишет: 22 декабря 1849 года нас привезли на Семёновскую площадь. Свежевыпавший снег, окружение войск, на валу толпы народа; и солнце, только что взошедшее красным шаром, блистало, облака сгущённые. Солнца не видел я восемь месяцев, — пишет Д. Д. Ахшарумов, — кто-то взял меня за локоть и сказал: вон туда ступайте. Направившись, я увидел среди площади подмостки квадратной формы, со входною лестницею, и всё обтянуто чёрным трауром — наш эшафот. Там стояли: Петрашевский, Львов, Филиппов, Спешнев, кареты всё подъезжали, и оттуда один за другим выходят заключённые: Плещеев, Ханыков, Кашкин, Европеус, а вот и мой милый Ипполит Дебу. Все прощались. Теперь нечего прощаться, становите их, — закричал генерал. Всех нас было 21 человек. Явился какой-то чиновник со списком в руках и стал, читая, вызывать нас по фамилии. После него подошёл священник с крестом в руке и сказал: сегодня вы услышите справедливое решение вашего дела, последуйте за мной. Нас повели на эшафот.

Нас интересовало, что будет с нами далее. Вскоре внимание наше обратилось на серые столбы, врытые с одной стороны эшафота. Для чего столбы у эшафота? — Привязывать будут военный суд, казнь расстрелянием. Войдя на него (эшафот), мы столпились, нас поставили двумя рядами один меньший, наиболее суровых преступников: Петрашевский, Спешнев, Момбелли, Львов, Дуров, Григорьев, Толль, Ястржембский, Достоевский, другой ряд — Филиппов, Дебу Старший и Ипполит, Плещеев, Тимковский, Ханыков, Головинский, Кашкин, Европеус, Пальм. Расставлены. Войскам скомандовано: на караул! и этот ружейный приём, исполненный вмиг несколькими полками, раздался ударным звуком. Затем скомандовано (нам) шапки долой! Холодно, а шапки всё ж прикрывают голову. Чиновник в мундире читает изложенные вины каждого в отдельности, мы содрогались, дело закончилось словами: полевой уголовный суд приговаривает всех к смертной казни расстрелом, и 19 сего декабря Николай собственноручно написал: быть по сему. Мы стояли в изумлении. Затем нам поданы белые балахоны и колпаки, саваны, и солдаты, стоявшие сзади, одевали нас в предсмертное одеяние. Кто-то сказал: каковы мы в саванах! Взошёл (на эшафот) священник, тот же, что вёл нас, с Евангелием и крестом, и поставлен аналой (столик для икон и книг). Священник: братья, пред смертию надо покаяться, кающемуся Спаситель прощает грехи, я зову вас к исповеди. Никто не отозвался. Тогда подошли к Петрашевскому, Спешневу и Момбелли и стали привязывать их к серым столбам верёвками, по одному на столб. Приказ, надвинуть колпаки на глаза. Раздалась команда, «клац», и группа солдат — шестнадцать стоящих у эшафота направили ружья к прицелу на Петрашевского, Спешнева и Момбелли. Момент ужасен, страшно. Но вслед за тем увидел я, что ружья, прицеленные, вдруг подняты стволами вверх, от сердца отлегло, отвязывают привязанных, приехал какой-то экипаж, флигель-адъютант читает бумагу, и в ней извещалось о даровании нам Николаем жизни и — всем каторгу. По окончании чтения с нас сняли саваны и колпаки, взошли на эшафот люди, вроде палачей одетые в старые цветные кафтаны, и, став позади ряда Петрашевского-Достоевского, стали ломать шпаги над головами доставленных на колени, ссылаемых в Сибирь. После нам дали каждому арестантскую шапку, овчинные, грязной шерсти тулупы и такие же сапоги, на середину эшафота принесли кандалы и, бросив эту тяжёлую массу железа на дощатый пол эшафота, взяли Петрашевского и, выведя на середину, двое, по-видимому кузнецы, надели на ноги его железные кольца и стали молотком заклёпывать гвозди.

Бело-туманно, идут поезда живых уток, тонут волны — холодно, лодки стоят на цепи, похожие на котлы, ему снились горы (Николаю!) и реки, леса, озёра и равнины, грудная клетка России, и что в ней маятник лежит. Николай берёт рукой пустую клетку, сердце капает, толкнёт — идёт, и ходит, если из руки в руку бросать, а так стоит, лежит, и Россия лежит географически, орлы над нею летят, медведи под Петербургом стройные, как сосны, на Невском волки помои едят, кости собак едят; то сердце России, что Николай толкал сонный, стучит, его Николай рисует в альбомы, без подписи, нарисует себя, а поверх мундира сердце, а в центре букву Р: Россия, или две Р: Россия — родина, или три Р: Россия — родина русских. Русских Николай очень любил.

Николаю снилась бочка капусты, а в ней Бенкендорф квасится, граф, в мундире, без шляпы, и большой палец вверх показывает, что хорошо ему, перед кончиной они обсуждали, как быть, Николай хотел сохранить тело друга, оказывается, годен капустный рассол в стеклянной бочке, Бенкендорф согласился сразу ж: хорошо, да, но Николай квасить не хотел, а облили (мастера) гроб капустой. Николаю снились китайцы, и он волновался. Снились старые руки любовниц, снились ему собаки, катушки, Наполеон в сапогах в дырочках, пулями пронзённый, в животе дыра, и там пуговиц полный живот набито.

Снилось, что в ночном горшке варят двух цыплят, ощипанного и неощипанного с вишнями. Николаю снилась Европа и каждая страна, будто ребёнок, тянет ручки к Николаю. Австрия, Пруссия, Франция, Испания, Италия — как девочки, а Англия — как мальчик, толстолицый, вынут из смокинга, курит, рыдая; Индия снилась, как девочка, как Пушкин, Лермонтов ему снился из ночи в ночь, Николай бегал к Шарлотте, старый, и жаловался: Лермонтов снится, будто он руку рубит себе и складывает. И Шарлотта записывает в дневнике, опять Лермонтов снился и Николай вне себя, пытает, не снится ли и мне Лермонтов, на мои уверения, что не снится, не верит, даёт мне в кровать верёвку, чтоб Лермонтов не снился, хорошо, что Бенкендорф в бочке ему снится отдельно, а Лермонтов, будто тот стоит на скале с надписью «Дарьял» и Николая длиннющей своей рукою щекочет, пуп ищет. Так называемые декабристы не снились, а привидится две-три жены, он их и шлёт в Сибирь, стары, толку нет, одни лодки слёз от них. Ему снился костюм князя Меттерниха, толстого хлопка (материя), белый, золота на миллион распластано в виде лавров. Николай такой себе сшил бы на бал, на красной подкладке. Снилась ему бутылка литра, он видел, как пил Веллингтон. Снились ему волки и львы, кошки и мячи, и всё это прыгало. Спал Николай в шинели, в карманах по револьверу, под подушкой кинжалы, на одеяле хлысты. Снился ему шоколад, он любил его. Снилась ему луна, а на ней архитектурный чертёж отца, а ещё жуки, воздушный дом и паровая дорога, Николаевский вокзал и Польша, дышащая огнями. Ему снились солдаты ровными рядами от Архангельска до Астрахани.

Николай мечтал о винчестерах. И ещё о мягком кресле в кабинете, которое выглядело б как твёрдое. Снились ему в супе (диетическом) куски куриного мяса и шкварки, мелкокрошеные, так, чтоб выглядели издали ломтиками картофельными. И ещё Николай мечтал и снились ему портянки к сапогам из тончайшего батиста и байки, чтоб обязательно свежие, ежедневно в год 365 пар портянок, ну и что, недорогие. Он пробовал закручивать ноги в шёлк, как Людовик XV и маркиза Помпадур, но от шёлка пот. Ему снились флаконы духов и что он спит надушенный в женском белье к мужскому телу, однажды он проснулся в чепце, это его изумило, только потом дошло, что он лыс наголо и чепец от утреннего солнца и чтоб не простудить голову. Николай любил, чтоб его мыли руками греки и турки, их держали на особом окладе, без знания русского языка. Шарлотта и кандидатка Николая Россет-Смирнова пишут слово в слово в дневнике: Николаю часто снилось яичко, свежеочищенное, он его и сосал, высасывал яйцо до отворотов, проснувшись, он в поту пил морс подолгу. Николаю снился таз, полный воды, и плывут юноши со штыками, окрашенные под маникюр, а он их ложкой черпает. Николаю снилась табуретка с разбитым сиденьем, и он низ лица мажет помадой. И ещё: как идёт он в лес в мундире и снимает малиновые ягоды, и кладёт руку в рот, откинувшись. И из ночи в ночь ему снились русские, сытые, со щеками из свёклы. Севастополь сдан. Ещё ему снился Ниагарский водопад здесь, в России, на Волге, если её завернуть за Урал, то вполне можно сделать водопад, ничуть не хуже. Ещё, сидя ночами и чертя по бумаге (он же инженер!), Николай придумал дамбу, чтоб не заливало Петербург, а заливало всё прибалтийские страны, чтоб оказать им помощь и, войдя в них, остаться с русским народом, населив его вдоль морей мира, этот план радовал Николая, и ему снилось, что государства рушатся под напором контрольной воды, а то, наоборот тонет Исаакий, и на нём сотни тысяч сидят, ждут, кто спасёт, ими набивают лодки и отправляют реставрировать город на Неве.

1 ... 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Николай - Виктор Соснора торрент бесплатно.
Комментарии
Открыть боковую панель
Комментарии
Сергій
Сергій 25.01.2024 - 17:17
"Убийство миссис Спэнлоу" от Агаты Кристи – это великолепный детектив, который завораживает с первой страницы и держит в напряжении до последнего момента. Кристи, как всегда, мастерски строит