Киллер - хрустальный трон мира (СИ) - Шишкин Сергей

— Оль, вечером посидим в ресторане, несколько столиков забронированы, будут только самые близкие, человек двадцать, не более, — поняв моё состояние шепнула сестра.

Ну вот, с этого и нужно было начинать, надоело чувствовать себя малолеткой.

— А где банты, те что я дала для Оли, она разве пойдет без них? — за спиной услышала встревоженный голос Екатерины.

Я как последняя дура стою с букетом алых роз, жду не дождусь кому вручить этот веник. Впрочем про дуру напрасно, здесь первокурсники все с цветами, букеты конечно попроще. Ректор толкнула содержательную речь, в основном про направляющую политику родной Коммунистической партии. Следом выступил декан, он говорил в основном про учебу, давал так сказать напутствие в жизнь. Мы стояли и дружно хлопали, в некоторых местах довольно продолжительно, это когда касалось КПСС и дорогого Леонида Ильича Брежнева. Про Подгорного не было сказано и полслова, не иначе инязовцев кто-то предупредил, может бывший выпускник работающий в МИДе. Наконец весь этот сюрреализм закончился, нас отвели в класс, вернее аудиторию, мы быстро расселись за столами. Группа у нас небольшая, человек пятнадцать, не более, с чем это связано не знаю, наверное с трудностью обучения. Куратором у нас молодая женщина, представилась Лидией Петровной Левиной, которой я тут же вручила цветы. Таскать этот веник порядком надоело, здоровый, колючий и жутко дорогой (видела у многих завистливые взгляды). На меня тоже с интересом поглядывали, в красном брючном костюме я здорово выделялась на общем фоне. Не скажу что все здесь были в ситцевых платьицах и дешевых костюмах, с десяток богато одетых заметила.

Интересно, предупредила ректор куратора насчет меня, по идее должна, Левина отвечает за успеваемость и дисциплину в группе. Иногородних у нас добрая половина, только двое остановились у родственников, остальные будут жить в общаге. Платить за нее нужно порядка рубля, при стипендии почти в сорок! Со второго курса можно замахнуться на Ленинскую, конечно при отличной учебе и общественной деятельности, она составляет аж целых восемьдесят! Летом, если есть желание, можно записаться в стройотряд, платят там неплохо, на новый костюм или пальто точно хватит. Студенческая столовая, по словам нашего куратора, очень хорошая, кормят вкусно и недорого, можно пообедать за тридцать пять копеек.

Рассказ Лидии Петровны прервала вошедшая девушка, которая глянув в какую-то бумажку быстро протараторила, — Ольга Лёд, живенько в комитет комсомола!

От такой наглости я потеряла дар речи (в последнее время это довольно часто со мной случается), жадность «Ленинцев» не знает границ. Узнали про мои валютные доходы, вот им и не терпится получить взносы, как будто я им должна. Вовремя вышла из этой молодежной организации, которая всего лишь придаток Коммунистической партии, без какой либо маломальской самостоятельности. Сами посудите, что может мне предложить комсомол, да ровным счетом ничего, так что он меня не интересует.

— Лёд, ТЫ что оглохла⁈ — истерично взвизгнула вошедшая девица.

Ну вот, дошло уже и до тыканья, хотя мы с ней на брудершафт не пили, моё настроение начало стремительно портиться.

— Ты кто такая? — наконец вышла из ступора.

— Я из бюро комсомола, давай быстро за мной, у нас и без тебя дел хватает, — снова ткнула мне девица.

Одногруппники притихли, связываться с активистами себе дороже, можно запросто вылететь из института. Левина вроде что-то хотела сказать, но глянув на меня передумала, с интересом стала ждать продолжения. Из этого можно сделать вывод: про меня ей известно, может быть не всё, но достаточно чтобы понять — комсомолу я не по зубам.

— Слушай меня девочка внимательно, повторять дважды не буду: Мне от вас ничего не надо, и идти в ваше бюро не собираюсь. Если есть вопросы, то приходите сами, если захочу, то может быть отвечу, поняла⁈ — посмотрела на активистку.

— Да как ты смеешь, завтра же твой вопрос будет стоять на бюро! — пропищала девица.

Отвечать этой дуре посчитала ниже своего достоинства, кто она, а кто я! К тому же перепалка запросто перерастет в ругань и скандал, зачем портить всем праздничное настроение. Та ещё что-то хотела сказать, но я демонстративно отвернулась к окну, поэтому она быстро вышла из кабинета.

— Может не стоило так с представителем комсомольской организации, она же пришла по делу, — растерянно на меня посмотрела Левина.

— Девица, которая своим тыканьем начинает показывать своё мнимое превосходство, представителем ВЛКСМ являться не может, её место на базаре, в самом дальнем ряду. Что от меня нужно известно, только я ничего никому не должна, тем более бежать по первому слову. Давайте забудем про эту активистку, проблемы с комсомолом касаются только меня. У меня к вам огромная просьба, сейчас начнутся разные организационные вопросы, которые затянутся на пару часов, а мне нужно быть в двенадцать на совещании у нашего министра. Так что я с вашего позволения покину наш дружный и сплоченный коллектив, — сказала вставая из-за стола.

Не буду говорить как на меня смотрели сокурсники, в их глазах был страх, восхищение и зависть. Да, да, именно зависть! Никто не решится спорить с представителем комсомольской организации, тем более в самый первый день занятий, это чревато исключением из института.

Куратор на мою просьбу только кивнула, препятствовать «совещанию у министра» не посмела.

— Да, чуть не забыла, с завтрашнего дня я в длительной служебной командировке, Мария Кузьминична в курсе, так что вы меня не теряйте. Всем пока! — помахала на прощание рукой.

Время почти одиннадцать, нужно успеть заехать домой и быстро переодеться, взять дипломат с подготовленными документами, опаздывать нельзя, от этого зависит слишком многое. С Настей и ребятами из моего отдела договорились встретиться в приемной Щёлокова, уверена что они уже там, вернее у Львовой. Не думала что в институте всё так затянется, ещё эта комсомолка драная приперлась, столько из-за неё время потеряла.

Зря волновалась, прийти успела вовремя, ровно без десяти двенадцать вошла в приемную, заметила как Анастасия облегченного выдохнула. Подошла поздороваться с секретаршей, поставила ей на стол коробочку «Пако Рабан Каландре», один из лучших ароматов прошлого года. Духи тут же исчезли со стола, раз и их нет, не иначе магия или природная сноровка.

— Николай Анисимович в хорошем настроении, — оглянувшись шепнула секретарша.

Я ей благодарно кивнула, за такие новости никакого парфюма не жалко, можно чуть-чуть расслабиться. Посмотрела по сторонам, народа сегодня в приемной не так много: майор, генерал и двое в штатском. Понятно что они все смотрели на нас, необычная форма, да и мы с Анастасией распиаренные журналами герои.

Ребят с отдела были сильно взволнованы, не каждому выпадает честь встретиться с министром. Попыталась их успокоить, для этого рассказала анекдот, как бы на себя намекая: Три блондинки бегут за отходящим поездом, две успевают запрыгнуть, а третья остается и заливается хохотом. Дежурный по вокзалу подходит и спрашивает — Ну и что тут смешного? Блондинка в ответ, — Да эти дуры меня провожали!

Посмеяться не успели, нас с Анастасией пригласили в кабинет, время почти ровно двенадцать. Вошли, отдали честь (в моем теперешнем положении звучит довольно вульгарно), Щёлоков вышел из-за стола, за руку с нами поздоровался.

— Вот значит какую форму вы придумали, довольно неожиданно, — рассматривая нас улыбнулся Николай Анисимович.

— Это повседневная, парадная будет готова позднее, у нас с Верой Петровной появились небольшие разногласия, — решила выиграть для Свешниковой немного времени.

Обмундированием ей заниматься некогда, нужно за короткое время подготовится к Нью-Йоркской выставке, да еще контролировать Белкина. Для меня это в прерогативе, а новая форма подождет, ничего за пару месяцев не случится. Всё равно её за день не примут, начнут проверять и испытывать, всё затянется не на один год, а может и дольше.