Путин. Внедрение в Кремль - Евгений Стригин

Интересно, узнать на чьи деньги жил Собчак за рубежом? На заработанные в должности мэра города сделать это было не возможно. На зарплату это было нереально.

Если Анатолий Александрович ранее не воровал, то ему бы не до парижей было. Но если не воровал, наверное, добрые люди помогали. Вот только за что помогали? Этот злосчастный вопрос о том, кто платит, портит столько красивых историй. Оставим его пока в стороне. О нем стоит поговорить отдельно и не здесь.

«Гоняли несчастного по всей Европе», — скажет собчаковский друг и ученик Володя Путин [92]. Ну уж прямо и гоняли, уехал-то сам добровольно. Да еще на персональном самолете.

Кстати, Анатолий Куликов, прочитав ельцинский «Президентский марафон», написал: «Так называемое «дело Собчака» в интерпретации Б.Н. Ельцина, как говорится, меня не красит: я выгляжу участником группы людей, фабрикующих уголовное дело на видного демократа и «политического учителя» нынешнего президента России В.В. Путина. С такой рекомендацией впору самому улететь куда-нибудь чартерным рейсом. Но твердо знаю: в наше прагматичное время уж точно никто не поможет мнимому «гонителю» Анатолия Александровича.» [93]

Да, плохо Анатолий Сергеевич, что нет у Вас таких учеников как Путин у Собчака. Но это так, лирическое отступление.

В одной небольшой статье в либеральном журнале упоминалось еще об одном подобном эмигранте Сергее Станкевиче, было написано с намеком на Ельцина и персонажей Великой Французской революции: «Странно, что кандидат исторических наук {18} и профессор права {19} не знали или не помнили, чем закончилась робеспьеровская любовь к другу Дантону и другу Эберу для последних. Ельцин никогда не защищал и не поддерживал людей, выпавших из его обоймы» [94].

А вот тут прервемся (надо же иногда отвлекаться) и вспомним историю, да еще не нашу, а французскую.

Время Великой французской революции. «Дантон во всем оставался противоположностью Робеспьера, его прельщала не столько будущность человечества, сколько наслаждения сегодняшнего дня» Это был человек, живший жизнью напряженной, бурной и по возможности более легкой. Он любил материальные блага этого мира и не лицемерил, не пытался предстать в роли героя, прокладывающего пути будущим поколениям. Весьма возможно, что некоторые из конкретных обвинений, предъявленных Дантону сто пятьдесят лет спустя после его смерти Матьезом, имели под собой реальную почву. Дантон действительно последний год жил на широкую ногу. Откуда брались деньги для этой легкой, беспечной жизни — это остается и до сих пор недостаточно ясным. Но вместе с тем нельзя забывать и той большой роли, которую Дантон сыграл в критическое для Республики время, в сентябре 1792 года, когда он стал человеком, наиболее полно воплотившим все национальные силы Республики. Его с должным основанием и Маркс и Ленин называли великим мастером революционной тактики. Дантон остался французским патриотом и в последние дни своей жизни. Теперь вполне доказано, что у Дантона, осведомленного о подготавливаемом против него ударе, были реальные возможности бежать из Франции. Знамениты вошедшие в историю слова Дантона: «Разве можно унести отечество на подошвах башмаков!». Это не было красивой фразой, эти слова выражали сущность Дантона. Дантон отказался от предоставленной ему возможности бежать. Он шел навстречу опасности с высоко поднятой головой» [95].

А ведь в 1989 — 1990-м казалось, что между тем знаменитым французом и питерцем Собчаком есть сходство, так уж красиво Анатолий Александрович публично крыл партноменклатуру. Но нет, Собчак оказался совсем не похож на Дантона. Славный экзамен на смелость он не сдал. Не тот калибр, помельчали люди. Впрочем, не будем судить строго, просто он был продуктом своего времени. Тогда много красиво говорили и мало красиво делали. Ни он один.

Кстати, о бегстве Собчака за рубеж. Владимира Путина перед выборами его президентом РФ упорно доставали журналисты с вопросами, как он помог Собчаку сбежать из России. А будущий второй президент РФ признавал свое присутствие тогда в

Петербурге, хотя работал в Москве. Признал, что навещал Собчака в больнице, но отнекивался от факта помощи в бегстве за границу, говоря: «.7 ноября его друзья, по-моему, из Финляндии прислали санитарный самолет, и он на нем улетел во Францию, в госпиталь. Поскольку было это 7 ноября, когда страна начала праздновать, то его отсутствие в Санкт-Петербурге обнаружилось только 10.

В газетах писали, что его провезли без досмотра. Ничего подобного, он прошел и таможенный, и пограничный контроль. Все как положено. Штампы поставили. Положили в самолет. Все» [96].

Не принимал участие, но все знал, потому что читал газеты. Странно это? Может быть, Владимир Владимирович оговорился? Нет, такого быть не должно, уж слишком настойчиво журналисты несколько раз спрашивали (намекая, что все это выглядело как хорошо организованная спецоперация), а он все не знаю и не знаю. Янея, и хата не моя.

Напомним, что все это будущий президент РФ говорил для того, чтобы о нем перед выборами создали хвалебную книгу, выпущенную тиражом в 50 тысяч экземпляров {20}.

Перед президентскими выборами Путину явно не выгодно было выступать в роли человека, который помог своему другу и учителю сбежать от следствия. Тем более когда некогда популярный в годы перестройки Собчак к середине 90-х годов в глазах среднего обывателя стал личностью все же более негативной, чем позитивной.

Но вот тут неувязочка одна потом получилась. Первый президент РФ написал чуть позже книгу «Президентский марафон», в которой рассказал о Путине: «Он немедленно выехал в Петербург. Встретился с бригадой врачей, в частности с теперешним министром здравоохранения Шевченко, сказал о том, что попытается вывезти больного Собчака за границу. Благодаря ноябрьским праздникам обстановка в городе была спокойная. Используя свои связи в Петербурге, Путин договорился с частной авиакомпанией и на самолете вывез Собчака в Финляндию. И уж оттуда Анатолий Александрович перебрался в Париж. За Собчаком следили, выполняя инструкцию не выпускать его из города. Но следили не очень бдительно, думали, вряд ли кто-то будет помогать без пяти минут арестанту «Крестов» — в наше-то прагматичное время. Но один такой человек нашелся. Позже, узнав о поступке Путина, я испытал чувство глубокого уважения и благодарности к этому человеку» [97].

Прямая противоположность в словах первого и второго российских президентов! Может что попутал Борис Николаевич? Мало ли что ненароком написать можно. Книга большая, все и не упомнишь, что в ней написал. Но в той же самой книге к теме о помощи Путина Собчаку первый российский президент возвращается еще раз [98] и придает этому факту важное значение, а следовательно, описка маловероятна, точнее она практически исключается.