Противостояние разумов - Маргарет Дэвис

Кайли развернула экран так, чтобы ему было лучше видно.

– Система внешнего обзора. Установлено триста камер наружного наблюдения, – по памяти ответила Кайли, – и свыше двух тысяч коротковолновых датчиков. Кроме того, имеется около четырех тысяч внутренних датчиков. Центральный компьютер может отвечать одновременно на две тысячи различных запросов, и у нас есть возможность добавить еще дополнительно шесть тысяч специальных параметров. Господи, Грег! Как и когда я все это смогу выучить или хотя бы воспринять?

Голос Кайли дрожал, чувствовалось, что она в полном отчаянии.

– Ты будешь получать единовременно только один доклад, – спокойно заметил Лукас. – Тут все, как и прежде.

– Но вы с квайлой уже работаете над двигательными системами, а я до сих пор не могу разобраться в этом чертовом пульте управления!

– Ну и что? Когда полностью установят новые системы, корабль сможет летать в автоматическом режиме. Это тоже одна из причин, по которой мы затеяли все эти перемены. Жаль, у нас нет пока доступа к панели визуальной информации. Все-таки легче освоить управление, когда воочию видишь то, о чем читаешь. Изучение информации вслепую ничего, кроме разочарования, не может вызвать.

– Это точно, – мрачно подтвердила Кайли и выключила монитор.

Ей казалось, что Лукас отойдет, как только она встанет со своего места, но вместо этого он неожиданно обнял ее и поцеловал. Кайли не ответила ему, и Грег, отстранившись, внимательно посмотрел ей в лицо.

– Эй, Кайли, расслабься, – сказал он мягко. Ты хочешь сразу всему научиться, но это невозможно. Такое никому не под силу. Усваивай, что можешь, а об остальном не беспокойся. Детали узнаешь позже, в процессе работы.

– А до тех пор мне, видимо, следует возложить управление кораблем на тебя, да?

– Но что тут страшного? – вопросом на вопрос ответил Лукас, склонив голову.

– Да все! Это мой корабль! Я не желаю, чтобы кто-то другой им управлял! Даже ты.

Лукас вздохнул.

– Я не нахожу здесь ничего удивительного – в противном случае ты не была бы капитаном. Ты напрасно волнуешься, пока в этом нет необходимости. Но с другой стороны, я и не могу тебя за это осуждать. Окажись я на твоем месте, я чувствовал бы то же самое.

Лукас немного помолчал и добавил:

– Ну ладно. Мы опаздываем на ужин. Пойдем, тебе надо подкрепиться, если ты собираешься еще полночи просидеть над инструкциями.

Они направились к двери, но прежде чем войти в холл, Кайли, положив руку на ладонь Грега, задержала его и быстро поцеловала.

– Спасибо, что ты меня понимаешь. Обещаю, я возьму себя в руки.

Он лукаво улыбнулся.

– Все это пройдет еще до полуночи. И, конечно, оказался прав.

Гарет Гастингс опоздал на работу на пятнадцать минут, но ему никто и слова не сказал по этому поводу. Никто этого просто не заметил, так как перед воротами, окруженными защитным полем, стояла огромная толпа обитателей «Воскресения», собравшихся на демонстрацию протеста.

Эти люди не принесли с собой никаких плакатов, они не кричали, не пытались забаррикадировать ворота, они вообще не предпринимали никаких попыток проникнуть за ограждение, а просто толпились вокруг, преграждая движение, и молчали. Упрямо молчали, таким способом протестуя против «Галактики Виддона», Корпуса и против всех чужаков, которые заполонили их родной дом.

Охранник из управления безопасности, стоявший у служебного входа, узнал Гастингса и махнул ему рукой, приглашая пройти на борт и даже не потребовав пропуск. Гастингс прошел на «Галактику» и направился мимо переплетения кабелей в главный коридор. П ад ели на стенах были сняты, внутренности корабля обнажены, а в образовавшихся нишах возились техники, проверявшие, устанавливавшие и сменявшие многочисленные датчики, трубопроводы, платы и все остальные системы звездолета. Повсюду громоздилось оборудование, и Гастингсу вновь, в который уже раз, показалось, что этот первобытный хаос никогда не исчезнет. Тем не менее все должно когда-то прийти в норму, иначе «Галактика» больше не сможет летать.

– Добрый вечер, Гарет, – поприветствовал его главный инженер, когда Гарет добрался до капитанской рубки.

Гастингс кивнул, в свою очередь приветствуя Зеллера, но взгляд инженера уже был прикован к новой панели управления кораблем. Зеллера в процессе реконструкции особенно волновала тщательность подгонки нового оборудования, но в данном случае его работники, похоже, превзошли самих себя. Панель управления так точно, до миллиметра, вписывалась в переборку, что практически невозможно было определить, где начинается одно и кончается другое.

Гастингс пересек рубку, сел в кресло пилота и посмотрел на погасшие контрольные индикаторы. С той скоростью, с которой шли ремонтные работы на корабле, им потребуется еще дня два. Затем «Галактике» предстоял пробный полет, а потом полет на Сумпали в обновленном виде и в значительно лучшем состоянии, нежели то, в котором звездолет прибыл сюда, на станцию.

– Дневная смена сегодня в полдень закончила работу в компьютерном отсеке. – Зеллер подошел к Гастингсу и остановился рядом. – Если ты принес с собой программы, можешь ночью ввести их в компьютер.

Зеллер продолжал внимательно рассматривать панель приборов, стараясь заметить, не осталась ли там хоть какая-то выемка или изъян в месте стыковки панели с корпусом корабля. Он стремился к совершенству и достиг его на все сто процентов.

Бескомпромиссное отношение к выполняемой работе сделало Зеллера одним из наиболее авторитетных специалистов флота, требующим от подчиненных полной самоотдачи. Гастингс вполне отвечал этим требованиям, и в результате среди всех специалистов по компьютерам именно он и стал первым помощником Зеллера.

Гастингс кивнул в сторону коричневого чемоданчика с закругленными боковинами, который принес с собой, и ответил:

– Да, все программы у меня.

– Ну, тогда приступай. Чем скорее мы закончим, тем лучше. Я буду только счастлив.

«Мы оба останемся довольны», – подумал Гастингс, а Зеллер уже повернулся, чтобы поторопить другого работника. Гастингсу еще не доводилось видеть шефа таким возбужденным, его нервозность казалась чем-то из ряда вон выходящим, но вполне объяснимым. Им всем не терпелось как можно скорее покинуть этот звездолет.

Гастингс встал и прошел в компьютерный отсек. Там все было до такой степени заставлено новыми блоками, что среди них едва мог кто-нибудь протиснуться. И все же помещение не казалось безжизненным, его наполнял ровный электрический гул генераторов, и, как только Гастингс вошел и принялся осматривать ряды установок, в лицо ему подул прохладный зетерок. Он глубоко вздохнул и впервые за весь день смог расслабиться. Несмотря на тесноту, в компьютерном отсеке, как и во всех ему подобных, царил порядок, подчиненный одной-единственной цели – обеспечению полета.

Ряды умнейших машин казались Гарету Гастингсу воплощением законченной красоты. Он на мгновение закрыл глаза, настраиваясь на одиночество и покой. Когда компьютеры работали, сюда получали доступ только он и Зеллер, но даже Зеллер не позволял себе отвлекать заместителя. Шеф понимал, что малейшая невнимательность в настройке электронного мозга корабля может привести к роковой ошибке, поэтому позволял Гастингсу спокойно заниматься своим делом и, конечно, поступал правильно. Больше никто из его сотрудников не пользовался таким доверием, еще и поэтому Гастингс часто работал в одиночку – Зеллер слишком был занят остальными ремонтниками.

Ну что же, за работу!

Гастингс открыл принесенный с собой чемоданчик. Внутри находились плоские круглые диски, содержавшие все коды, необходимые для работы компьютера, контролирующие навигационные программы звездолета, работу двигателей и центральный пост управления. Уверенным движением Гастингс вынул первый диск и поднес его к свету, внимательно изучая поверхность. Диск засветился мягким золотистым блеском. Записанные на этом и еще пятнадцати дисках коды не имели погрешностей. Подобные им успешно функционировали еще на десяти тысячах других звездолетов и никогда не давали сбоев. Ни разу. А вот семнадцатый диск от них отличался. В нем содержались самые последние дополнения к оригинальным компьютерным программам, составленные самим Гастингсом.

Он повернулся к контрольной панели приборов, расположенной справа. На всех многочисленных мониторах высвечивалась полнейшая ерунда, но все это скоро изменится. Гастингс прикоснулся к панели на стене, и она отошла в сторону, открывая небольшую нишу. Вслед за этим он поднес диск к отверстию, и маленькая золотистая пластинка исчезла, словно проглоченная каким-то невидимым существом. Спустя мгновение на первом мониторе стали высвечиваться символы. Сначала они двигались медленно, затем все быстрее и быстрее, так, что вскоре стало трудно их читать.