Плоть, прах и ветер - (Алексрома) Ромаданов

- Здоровые вы ребята, а драться не умеете, констатировал Игор, отпуская Тимма.

Парни зло смотрели на нас в упор, но нападать больше не решались.

- Спасибо, - сказала Лина.

Судя по ее озадаченному виду, она не ожидала такого поворота событий.

- Спасибо, - повторила она, разворачиваясь и уходя.

Мы с Игором проводили ее взглядом и молча пошли в свою сторону. Мой друг выглядел подавленным, что с ним редко случалось.

- Что с тобой произошло там, перед клиникой, когда я хотел уйти? - прямо спросил я его, когда мы пришли в нашу комнату.

- Я предвидел, что кому-то понадобится наша помощь, слабо улыбнулся он.

Ответ Игора мне не понравился. Юлить было не в его обыкновении.

- Скажи прямо, - попросил я его.

- Понимаешь, меня заинтересовали мои ощущения, - начал он не спеша, обдумывая каждое слово. - Мне нужно было их проанализировать, чтобы разобраться в себе. На моих глазах избивали несчастного человека. Он ждал от окружающих сострадания, а вместо этого его нарочито-безжалостно покарали. Картина, которую я видел, должна была вызвать во мне отвращение или по крайней мере неприязнь, но я наблюдал ее с удовольствием. Такая моя реакция была неожиданна для меня самого. Чувства боролись во мне с разумом. Мне было приятно смотреть на происходящее, но я понимал, что это грязь, что это неправильно и недостойно человека, так не должно быть! Когда ты предложил мне уйти, я не мог этого сделать, потому что я ушел бы, унеся в своей душе удовольствие. Разум говорил мне, что я должен дождаться момента, когда во мне поднимется отвращение. Да, я смотрел на все это как циничный гедонист, но в то же время я ждал, когда меня вырвет, и пытался не пропустить ни одного эпизода, чтобы затолкать в себя всю эту грязь и мерзость, побыстрее и поплотнее набить ей чрево, чтобы меня вырвало наверняка и как можно сильнее...

Он остановился, погружаясь в воспоминания. На щеках его заиграл румянец. Я понял, что дело плохо.

- И что? - спросил я с неприкрытым сарказмом. - Тебя вывернуло на изнанку?

Он сокрушенно покачал головой.

- Когда эти подонки стали гоняться за Моной, я почувствовал острое желание присоединиться к ним.

- Но ты ведь не сделал этого! - хлопнул я его по плечу.

- Да, мне помешал разум. А чувства остались теми же, признался Игор. - Все то же животное удовольствие. Я представлял себе, как догоню эту перепуганную девчонку и повалю ее на траву, но разум твердил мне, что это опасно. Очень опасно. Нас могли увидеть воспитатели. Или увидел бы кто-то еще и донес на меня. Или бы сама девушка пожаловалась. Или проговорилась бы своим родителям. Или ее старший брат покалечил бы меня, узнав об этом. Разум мигал во мне запретительной красной лампочкой. Но это не мешало мне наслаждаться видами...

- "Мне"? С каких пор ты отождествляешь себя с эмоциями, а не с разумом?

- Эмоции в тот момент доминировали над всем остальным, пояснил он. - Разум сдерживал их из последних сил, но был раздавлен ими и выглядел при этом жалко.

- А когда пришла Лина? Что с тобой было тогда? - спросил я с интересом.

- Я не ощутил удовольствия от того, что ее унижали.

- Почему?

- Потому что я видел, как ты страдаешь от этого, сказал он серьезно после некоторого молчания.

- Спасибо, брат! - я растроганно обнял его.

Как никогда, я почувствовал Игора своим единственным родным человеком. Повинуясь внезапному душевному порыву, я положил руку ему на плечо и произнес заклинание, которым смертные могли воспользоваться лишь один раз в жизни:

- Каальтен Убберр Аллесс.

- Каальтен Убберр Аллесс, - повторил Игор, приближая ко мне свои ясные глаза, наполненные торжественным светом.

Внезапно мы почувствовали образовавшуюся вокруг нас плотную магическую сферу. Теперь мы могли просить Каальтена о чем угодно, кроме вечной жизни, которая считалась не даром, а наградой.

- Братство выше любви, - сказал я.

- Братство выше любви, - не колеблясь, повторил Игор.

4. Прощание с собой

Мы приземлились на небольшой площадке на окраине фабричного поселка Фабрик-дес-Тодес-46, в котором жил руководящий состав. Настал тот счастливый момент, когда двигатель заглох и мы смогли, наконец, обменяться приветствиями.

- Ты совсем не изменился, - сказала Лина, еще раз обнимая меня и целуя в щеку.

Я ощутил в себе учащенное сердцебиение. Черт побери, я все так же остро реагирую на ее присутствие, только теперь "опасная зона" сократилась до минимума. На расстоянии вытянутой руки от Лины я еще, кажется, могу быть спокоен.

- Все так же строен и подтянут, не в пример другим, отметил располневший за это время Игор.

- Страшно рад вас видеть! - я улыбнулся им сразу обоим.

Они стояли передо мной, счастливая семейная пара. И я был с ними. С "ними"... Не с Игором и не с Линой, а именно с "ними". В моей голове никак не укладывалось то, что они единое целое и я не могу претендовать на каждого из них в отдельности. И все же, как это случилось? Каким образом они оказались вместе? Если бы мне кто-то сказал, я бы не поверил, но теперь я вижу это собственными глазами. Скверно то, что мне неудобно спросить их сразу. Надо ждать случая...

- Мы отвезем тебя в твой барак, - сказал Игор.

- Куда? - удивился я.

- Не волнуйтесь, герр офицер, мы не поселим вас в курятнике, - рассмеялась Лина. - Это только так называется, а на самом деле - апартаменты "люкс".

Мы зашли в ветхий деревянный сарай - там в свете единственной, но яркой электрической лампы горделиво поблескивал металлом новый, как с иголочки, черный мотоцикл с коляской.

- Карета подана, минхерц, - указала мне Лина на коляску.

- Классная машина! - похвалил я, запихивая нижнюю часть тела в узкий железный кокон.

- Нравится? - прищурился Игор. - Тогда бери! Она твоя.

- Серьезно?

Я несколько удивился. Тот Игор, которого я знал, никогда не шутил такими вещами.

- Серьезней не бывает, - по-доброму усмехнулся он с высоты переднего сидения.

- Слушай больше! - расхохоталась Лина, пристраиваясь к нему сзади. - Эту штуку Директор выдал напрокат важному инспектору Вальту Стипу.

Игор завел и резко рванул с места. "Все же странно, подумалось мне. - Вроде те же самые люди, но уже не те... Или они запомнились мне не такими, как были на самом деле?" Я вновь стал сверяться со своими воспоминаниями.

На следующий день после роковой медкомиссии начались экзамены. Официально еще никто не был забракован, поэтому было велено явиться всем. У многих из тех, кто поник духом после медосмотра, затеплилась надежда. Тем не менее, в нарушение традиционной практики оценки по каждому экзамену не объявляли, обещав подвести итоги в конце, и это настораживало. Ходили слухи, что идет нечестная игра. Наконец, когда объявили итоговые результаты, худшие прогнозы пессимистов подтвердились: показатели "здоровяков" были явно завышены, а все те, в организме которых комиссия нашла изъяны, получили хоть по одному предмету "неуды", что означало верную смерть. Из сорока человек путевки в вечную жизнь удостоились только двенадцать, среди которых было всего двое или трое с особыми способностями (Игор попал в это число, а Аллина - нет).