Гарриет - Джилли Купер

С Джоном проблем оказалось еще больше, чем с Шатти. Мальчик явно чувствовал себя глубоко несчастным, и по выходным, когда он бывал дома, Гэрриет сама готова была из кожи лезть, лишь бы его развеселить.

Когда его приступы угрюмости проходили, с ним вполне можно было общаться, но из-за бесстрастной индейской маски, унаследованной им от отца, почти невозможно было угадать, о чем он думает. Часто он часами молчал, и хотя ни разу не спрашивал о матери, Гэрриет замечала, что перед приходом почтальона он всегда ошивается в прихожей, а убедившись, что писем нет, снова замыкается в себе.

Если Кори регулярно присылал детям длинные письма, полные рисунков и смешных, хотя иногда совершенно бредовых шуток, то Ноэль Белфор явно не верила в почту как средство общения. За пять недель от нее пришла одна-единственная открытка с африканским штемпелем, и та была адресована Кори. На открытке была сфотографирована команда здоровенных негров-футболистов в момент игры, на обороте бросалась в глаза приписка: "Ну, как они тебе, милый? Мне нравятся. Успела переспать со всеми, кроме вратаря".

При виде этого послания лицо миссис Боттомли захлопнулось, как стальной капкан. У Гэрриет - хоть она и умирала от любопытства - хватило ума не задавать вопросов. Она надеялась, что миссис Боттомли сама не выдержит и заговорит с ней о загадочных семейных отношениях своего хозяина. И ее надежды довольно скоро оправдались.

Однажды в конце февраля они вдвоем сидели перед ужином в маленькой уютной каморке при столовой. Над камином висел большой портрет обнаженной Ноэль Белфор. Какая красавица, подумала Гэрриет. Наверное, при виде ее в каждом мужчине просыпается желание.

- Кто это писал? - спросила она.

Миссис Боттомли негодующе фыркнула и даже покраснела от возмущения, но желание посплетничать было сильнее ее.

- Мастер Кит писал, кто же еще. Но лучше бы он этого не делал.

- Кто такой мастер Кит?

- Младший брат мистера Кори. - Миссис Боттомли по старинке называла "мастером" младшего сына в семье.

- Брат? - удивилась Гэрриет. - Ни за что бы не подумала. У него получился потрясающий портрет.

- Еще бы! - Миссис Боттомли неприязненно покосилась на роскошное, праздное тело Ноэль Белфор. - Он ведь долгонько над ним трудился. Помню, мистер Кори только-только уехал за границу, и тут же заявляется мастер Кит и спокойненько так мне говорит: я, говорит, миссис Боссис - это он так меня зовет - пейзажи писать приехал, - а у самого глаза уж блестят не по-хорошему. Я сразу догадалась, что это за пейзажи такие.

- Какой он из себя? - спросила Гэрриет. - Похож на мистера Кори?

- Нисколечко. - Миссис Боттомли подлила себе хересу из бутылки. Мастер Кит, он, конечно, красавец - высокий, крепкий, золотоголовый, что твой подсолнух, - но с ним всегда жди беды. Помню, бедная их матушка вечно с ума сходила от беспокойства. Пейзажи, как же! Все его пейзажи кончились в спальне у миссис Эрскин. Она, представь, лежит себе перед ним в чем мать родила, отопление в доме работает на всю катушку, жара, как в июле. В общем, понятно, что у них там были за пейзажи.

- А мистер Эрскин? Что он сказал, когда вернулся? - поинтересовалась Гэрриет. - Наверное, дома был грандиозный скандал?

- Да уж, - хмыкнула миссис Боттомли. - Надо было их обоих видеть. Мистер Кори весь холодный и презрительный, просто лед с ядом, а она бьется в истерике и кричит на весь дом: "Ну и что, ты же сам хотел, чтобы все оставалось в семье!.."

Помолчав немного, миссис Боттомли доверительно продолжала:

- Все дело в том, что мастер Кит был у нее не первый, далеко не первый. Как наш Джон родился, так с тех пор и потянулось: то у нее один, то другой...

- Как же мистер Эрскин такое терпит? - спросила Гэрриет. - Разве у него такой уж мягкий нрав? Я что-то не заметила.

- Я тоже не замечаю. - Миссис Боттомли угрюмо поджала губы. - Иногда он бывает ой-ой как крут, но с ней - безобиднее овечки. Что поделаешь, любовь.

- И все же они разводятся - значит, он нашел в себе силы?

Миссис Боттомли пожала пухлыми плечами.

- Кто их знает, может, и не разведутся. Она вроде уже совсем собралась выходить за какого-то там Ронни Акленда, но боюсь, в конце концов мистер Кори примет ее обратно. Очень уж ей за ним хорошо: у него и имя, и зарабатывает он вон как. А она, знаешь ли, привыкла ко всему лучшему. А главное, ей приятно чувствовать свою власть над ним, знать, что он всегда у нее под каблуком.

***

Гэрриет понимала Кори Эрскина, как никто другой. Теперь, когда уже не нужно было каждый день ломать голову, чем кормить ребенка, все ее мысли были о Саймоне.

Шло время, но тоска по Саймону не убывала. Она грызла ее день и ночь и выматывала всю душу, оставляя лишь боль да пустоту. Пытаясь заполнить эту пустоту, Гэрриет хваталась за любую работу, а по вечерам до одури пялилась в телевизор или читала, пока совсем не слипались глаза - ничто не помогало. Боль не утихала, одиночество казалось беспросветным, словно ее одну замуровали в бетонной камере без окон и дверей. В тот же вечер, вскоре после того, как миссис Боттомли ушла спать, зазвонил телефон. Гэрриет сняла трубку.

- Звонит мистер Эрскин из Дублина, - равнодушно сообщила телефонистка. - Будете говорить?

- Да, - сказала Гэрриет, пытаясь сообразить, как Кори Эрскин мог оказаться в Ирландии.

- Кори? Алло! Пожалуйста, пригласите к телефону Кори, - послышался в трубке мужской голос - бархатистый, чарующе-медленный, словно ленивый.

- Его нет, - ответила Гэрриет.

- Жаль. Я надеялся его застать, - сказал голос. - А где он?

- Он улетел в Антибы. Может, я могу вам чем-нибудь помочь?

- Вряд ли - разве что согласитесь дать мне взаймы пару тысчонок. Я нашел для Кори роскошную лошадь, он наверняка захочет ее купить.

- Если хотите, можете ему позвонить, - сказала Гэрриет. - Он оставил номер. Скажите мне только, кто вы.

В трубке раздался оглушительный смех.

- Кит Эрскин, паршивая овца семейства Эрскинов, к вашим услугам. Думаю, миссис Боссис наверняка успела вам кое-что обо мне порассказать, верно?

- Нет, ничего такого. - Гэрриет покраснела и порадовалась, что собеседник на другом конце провода не может ее видеть.

- Знаю, что успела. Но вы не верьте ни единому слову. Клянусь, я чист, как стеклышко.

Гэрриет прыснула, прикрывая трубку рукой.

- А вы, вероятно, Гэрриет? - продолжал он. - Несчастная жертва обмана?

- Простите? - Гэрриет тут же внутренне ощетинилась. - Кто вам такое сказал?

- Кори. Точнее, не сказал, а зачитал мне длинный-предлинный ультиматум по поводу того, что он со мной сделает, если я посмею на вас покуситься. Это не ваш малыш там так разрывается?

- У него режутся зубки, - сказала Гэрриет.

- Я бы на его месте сходил к дантисту, так ему и передайте. От Ноэль ничего нет?

Гэрриет рассказала ему об открытке с футболистами - что было, пожалуй, не очень корректно, но это она сообразила слишком поздно.

Кит на своем конце провода лениво рассмеялся.

- Мне нравится, как она держит Кори на поводке - да и меня, впрочем, тоже. В иные времена у нее этих поводков скапливалось по стольку, что даже странно, как у нее до сих пор одна рука не стала длиннее другой. Знаете, чем теперь занимаются все наши знакомые? Заключают между собой пари: разведется с ней Кори или нет.

- Извините, но мне нужно подойти к ребенку. - Гэрриет вдруг осознала, что сплетничать о своем хозяине нехорошо.

- Постойте, не уходите, - попросил Кит. - У вас просто потрясающий голос. Наверное, вы и сама такая же? Ну-ка, признайтесь, какая вы?

- Бледная и худая, как жердь, - сказала Гэрриет.

- Прекрасно, как раз то, что я люблю. В следующем месяце я должен писать в ваших краях один портрет, так что приеду, сам разберусь. Смотрите, не крутите там без меня с местными кавалерами!..

Как все это грустно и мило, думала потом Гэрриет. Грустно, потому что своей легкой, немного театральной непосредственностью он отчаянно напомнил ей Саймона; мило - потому что так приятно снова пококетничать с кем-то просто так, хотя бы по телефону.

А еще позже Амброзий, вернее, Амброзия, решила окотиться в огромной четырехспальной, как мысленно называла ее Гэрриет, - супружеской кровати Эрскинов. К шести часам утра, устроив усталую, но довольную роженицу с пятью котятами в кухне на чистой подстилке, Гэрриет наконец-то добралась до собственной постели.

Однако очень скоро - кажется, через несколько минут - ее разбудил весьма ехидный голос Шатти, сообщавший, что уже половина десятого.

- О Боже! - Гэрриет кубарем скатилась с кровати. - Сегодня же у миссис Боттомли выходной!

Плюнув на умывание и на ходу натягивая на себя что попало, она бросилась вниз, сунула Джону и Шатти по куску хлеба с джемом, побросала Джону в чемодан все, что нужно на неделю, схватила переносную колыбельку с голодным и сердитым Уильямом и помчалась к машине развозить детей по школам.

Ночью подморозило, и колеса проскальзывали, как по катку. Гэрриет изо всех сил старалась сосредоточиться на дороге, но мешал Джон, игравший с дверной ручкой. Неожиданно его рука соскользнула, дверца подалась, и его чуть не вышвырнуло из машины. Крутанув руль и чудом избежав столкновения со встречным автомобилем, Гэрриет втащила Джона обратно, захлопнула дверцу и звонко шлепнула его по голой коленке.