Я (не)буду твоей (СИ) - Данлеви Мальва

А потом он одним махом подхватил меня, закинул себе на плечо и куда-то понес. Ссадил на что-то мягкое – ага, угловой плетеный диван, который я не заметила. Кил смотрел на меня сверху вниз и улыбался, так порочно, так чертовски самоуверенно и эта его улыбка только еще больше распаляла меня, скручивала в раскаленную до бела пружину.

Прикоснулся к скуле, подарил ласку губам, шее, а потом присел на корточки передо мной и медленно, смотря прямо мне в глаза, развел мои ноги в стороны. Я задыхалась от чувств и бурлящих эмоций и знала только одно: назад я уже не отступлю.

Его ладони начали оглаживать мои бедра, все выше и выше, приподнимая платье, открывая вид на трусики, живот, а потом и грудь, утянутую в белое кружево лифа. Еще секунда и вот я уже сижу перед ним в одном белье. Стыдно, но я только сглатываю и жду, что же будет дальше.

Неужели, я действительно сделаю это?

Кил не спешит, продолжая неспешно прогуливаться пальцами по моей коже, внутренней стороне бедра, бокам, животу, ложбинке между грудей. И каждое его легкое прикосновение словно удар раскаленным лезвием по моей просыпающейся чувственности. Момент, где он завел руки за спину и расстегнул бюстгальтер, я пропустила. Но стоило мне только попытаться прикрыть обнаженную грудь руками, как Кил зарычал, встал на ноги, выдернул свой ремень из шлеек и связал мне руки за моей спиной чуть выше локтей. А потом приподнял меня и одним движением стянул трусики.

Хаос Первозданный, я сидела совершенно голая перед мужчиной. Полностью одетым мужчиной, который смотрел на меня, прикусив нижнюю губу и довольно щурился. Затем он вновь опустился между моих ног, разведя мои бедра широко в стороны. Кил смотрел прямо туда, прикусив и облизнув нижнюю губу и я под этим страстным, полным похоти, взглядом поняла, что увлажняюсь все больше и больше. Мне было стыдно, что он разглядывал меня и, в то же время, меня это до безобразия заводило.

- Глаза не закрывай, Ванда, смотри, что я с тобой делаю, – услышала я его хриплый голос, как только немного опустила веки. И я не смела ослушаться, смотрела и плавилась в его руках.

Он прикоснулся к моим разбухшим складкам и погрузил палец внутрь, довольно ухмыльнулся и этой же рукой ущипнул за сосок, оставляя влажный след. Легкий ночной ветерок тут же остудил вершинку, и я прикусила губу, чтобы не застонать, от прошившей тело, сладострастной молнии.

- Моя хорошая, мокренькая девочка, – каждое его слово бьет мне прямо туда, где уже все налилось, в ожидании его прикосновений, но он медлит, планомерно испытывая предел моей прочности.

Его ладони лежат на моих бедрах, а большие пальцы рук порхают рядом с клитором, дразнят, но не приближаются и я схожу с ума от это беспощадной ласки. Затем движутся вверх, по животу и выше, пока не приподнимают груди вверх и не сводят их максимально близко друг к другу. Его губы на моих сосках – укус, засос с оттяжкой, перекатываение колечка во рту. Я чувствую, что бедра начинают дрожать от нетерпения. Мне кажется, что если он только дотронется до меня там, то мне хватит пары движений и я улечу за черту. Но он медлит, все вылизывая и покусывая пули сосков, дует на них и снова набрасывается с невыносимыми ласками. Это не описать, это за гранью добра и зла!

- Теперь можешь закрыть глаза, – хрипло шепчет мне Кил и кладет меня спиной на диванные подушки.

Мое тело уже трясет от перевозбуждения, грудная клетка ходит ходуном, не справляясь со слишком большим выбросом адреналина в кровь. Стоны рвутся из меня, хотя я и пытаюсь изо всех сил себя сдерживать, но все тщетно!

А потом меня ждет нирвана и запредельный кайф. Потому что его язык и губы вдруг прикасаются к моим влажным, разбухшим складкам и клитору, а пальцы уже потирают вход в мою девочку. Я готова визжать от остроты ощущений, но получается только жалобный скулеж и на выдохе умоляюще произнести его имя, но в ответ слышу только довольный, тихий смех. Чудовище!

Он издевается надо мной, заставляет ощутить предоргазменные волны снова и снова, но сорваться со скалы в пучину экстаза не дает. Дует, легонько шлепает по клитору ладонью или ощутимо прикусывает за бедро, а потом вновь начинает пытать меня, пока я не начинаю его умолять:

- Пожалуйста, Кил, пожалуйста, – шепчу я в сладострастной горячке.

Его зубы прикусывают вишенку клитора и меня окатывает горячая волна наслаждения, еще не оргазм, но очень-очень близко. А потом вновь разочарование, потому что это все. Он просто больше не прикасается ко мне и ждет, пока я снова не начинаю его умолять. Снова, снова и снова.

- Килиан! – выгибаюсь я дугой в его руках, когда два его пальца входят в меня, согнутые к передней стенке, и совершают резкие поступательные движения внутри моей киски, но не толчки и я готова рыдать, только бы уже прекратить эту сладкую, порочную пытку.

Он не успокаивается, пока полностью не окунает меня в безумие. И только потом, удовлетворенно видя, что я ничего не соображаю от вожделения, наконец-то дает мне то, что я так отчаянно прошу. Хаос Первозданный, это невозможно описать! Его губы на мне, пальцы во мне, трахают меня, берут все, что я так беззастенчиво предлагаю, пока меня не разрывает, не выгибает и не подкидывает от цунами запредельного кайфа, что я какое-то время вообще не понимаю, ни где я, ни кто я. Всего несколько мгновений я просто лежу на диване, окатываемая мощным прибоем оргазма и изо всех сил пытаюсь восстановить сбившееся дыхание.

Но он не дает мне шанса на передышку. Просто поднимает меня с дивана и ставит на колени перед собой. Мои руки все еще связаны за спиной, а в голове нет никаких мыслей, кроме того, что мне хорошо, как никогда.

Звук расстегиваемой молнии и хриплый, но четкий приказ:

- Открой рот и смотри на меня.

Он огромный, весь перевитый взбухшими венами и каплей смазки на самой головке. Я знаю, что он хочет от меня и от этого знания меня прошибает холодным потом, а потом резко кидает в адово пекло. И я открываю свой рот и принимаю его в себя, чувствуя, как его возбужденный член, толкается в меня снова и снова. Его вкус и его стальную твердость, я все чувствую.

- Соси, – слышу я новый приказ и низ живота сладко скручивает от его голоса.

Он держит меня за волосы и двигается, еще и еще, размашисто, гладит мне шею и проскальзывает еще глубже. Ускоряется и тяжело дышит, пока не замирает и я не чувствую, как горячая струя бьет мне прямо в горло. Я пытаюсь увернуться, но он жестко держит меня и ждет, пока я не сделаю то, что он без слов мне приказывает. Это, и ужасно, и прекрасно в одно и то же время. Почему? Потому я чувствую, как из уголков моих глаз стекают слезы, а по внутренней стороне моего бедра бежит сок моего возбуждения.

- Умница моя, – поднимает он меня с пола, садится на диван и усаживает меня на свои колени. Освобождает мне руки, а потом целует в губы и подводит черту, – сейчас в душ и на второй заход.

И я отчетливо понимаю, что не смогу сказать ему «нет».

Глава 12

Ванда

До душа мы не дошли. На телекорп полиморфа поступил вызов, после которого вечер он быстро свернул, сославшись на срочные дела. Пока он переодевался по форме, я натянула, на себя, разбросанные тут и там, белье и платье. Он даже экскурсии по своему жилищу мне не провел, просто усадил в свой флай, довёз до «Цессерона», сухо поцеловал в губы и был таков.

Сказать, что я была обескуражена и разочарована – ничего не сказать. Я почти была готова переступить с ним черту, наплевать на все свои себе обещания, а теперь сидела на диване в своей временной гостиной и вообще не понимала, что происходит и как я докатилась до такой жизни. И стоило мне только прикрыть глаза, как в памяти услужливо всплывало то, как я, стоя на коленях и смотря в его глаза, принимаю в рот его член. Святой Космос, еще неделю назад это казалось чем-то невероятным, противным, гадливым. А сейчас?

В душ я так и не пошла, сразу завалившись в кровать прямо в одежде, и как-то не заметила, что из глаз моих катятся крупные соленые капли. Всхлип и меня прорывает, я реву, зарывшись лицом в подушку и с ужасом понимаю, что я совершенно точно, на все сто процентов попала в сети патлатого упыря. Влюбилась! Сколько времени прошло, что мои бастионы так легко пали под силой его лобовой атаки? Ужас, это было слишком легко, слишком просто. Глупая, глупая Ванда.