ВИКИНГ Книга 1 БАХМУТ - Вячеслав Киселев

Видимо, пока мы двигались от калитки к крыльцу дома, нас увидели и дверь в дом открылась, на крыльцо вышел молодой человек в местной, полностью синей форме, и представился, — Полковой адъютант корнет Николич, с кем имею честь?

— Барон Иван Николаевич фон Штоффельн к господину полковнику, по личному делу, вот рекомендательное письмо, прошу. — передал я ему письмо.

— Прошу подождать, господин барон, присаживайтесь, я немедля доложу господину полковнику, — ответил корнет и показал на стулья в парадной.

— Благодарю вас, — ответил я и пошел к ближайшему стулу.

Пока все идет гладко, самый тонкий момент, Семилетняя война, про осаду Кольберга в Померании я знаю только то, что было три штурма, два неудачных и последний в конце 1761 году удачный, и командовал победным штурмом генерал Петр Румянцев, общий ход Семилетней войны знаю, но нужно придерживаться версии, что попал в корпус Румянцева в начале 1761 года, под Кольбергом был ранен, больше в войне участия не принимал. Излечение шло долго, а в 1762 году война для России фактически закончилась.

Ну а с биографией, думаю, проблем не будет, как говориться «мизер неловленый»[5], да и кому здесь нужно, это уточнять. В письме все, что необходимо, указано.

Только я закончил размышления, из дверей справа, вышел корнет и пригласил меня, — Господин барон, полковник Депрерадович готов вас принять, прошу за мной.

Корнет, по коридору, одну сторону которого занимали два окна, провел меня в кабинет командира полка. Полковник Георгий Депрерадович сидел за большим деревянным столом, на углу которого лежала приличная стопка бумаг.

Войдя в кабинет, я представился и поприветствовал его небольшим поклоном головы, — Здравия желаю, господин полковник, разрешите представиться — барон Иван Николаевич фон Штоффельн, отставной поручик Царицынского драгунского полка.

— Добрый день, господин барон, чем обязан? — ответил полковник и продолжил, — Присаживайтесь господин барон, как говорят на Руси «в ногах правды нет»[6].

Из всех, встреченных нами, на настоящий момент, сербов, полковник имел, если так можно сформулировать самый «сербский» вид, и акцент и средиземноморский тип внешности были выражены у него сильнее всех. Использование сербом русской поговорки поначалу удивило меня, но осмотревшись в кабинете, я понял, по количеству книг в шкафах и на полках, что полковник, вероятно, много читает и приняв русское подданство, решил изучить русских поближе.

— Благодарю, — и присел на стул у стены — Прибыл я, господин полковник, с желанием вернуться на государеву службу в ваш полк. В поданном вам рекомендательном письме, изложено, что желание это проявлено по причине денежных затруднений. Если быть точным, причиной послужили не столько мои затруднения, сколько старшего брата, царствие ему небесное. Я младший сын барона Николая Карловича фон Штоффельна, тоже царствие ему небесное, помещика средней руки в Саратовской губернии. Если мне не изменяет память, в 1760 году крепостных у моего отца было 150 душ.

Мой дед, Карл, прибыл на русскую службу еще во времена Петра Великого, и остался в России, женившись на мелкопоместной дворянке. После окончания службы дед обосновался в окрестностях Камышина.

Я делами поместья никогда не интересовался, меня привлекала военная служба, поэтому в тринадцать лет я был зачислен на службу в Царицынский драгунский полк. В 1761 корнетом году попал со своим эскадроном в действующую армию, в корпус его превосходительства генерала Румянцева, был при осаде Кольберга, дважды ранен, осколком в руку и контужен, лечился до лета 1762 года. По причине слабого здоровья вышел в отставку.

Восстанавливал здоровье в имении, когда в 1765 году умер отец, оказалось, что старший брат, проживавший последние годы в Санкт-Петербурге, наделал карточных долгов. Крепостных пришлось продавать, в итоге, к январю сего года, никого не осталось, а долги погашены не были, имение было продано, брат застрелился, а я, рассчитавшись с долгами, решил попробовать начать жизнь заново. Здоровье сейчас, слава богу, в порядке, готовь вновь послужить государыне Императрице. Сразу отвечу, господин полковник, на вопрос, почему именно к вам в полк. Потому, как здесь не на плацу время проводить придется, а и настоящее дело бывает, да и земельный надел положен.

— Ну что ж, господин барон, пояснение более, чем достаточное, и учитывая, что вас рекомендует Михаил Михайлович Прозоровский, могу предложить вам должность командира роты, 15-я рота сейчас без командира, предыдущий командир ротмистр Вранич погиб в бою прошлой осенью, а там отряды ногайцев и крымчаков частенько появляются, так что будет вам настоящее дело, — закончил полковник.

Внутренне, я возликовал, самое слабое звено, имя Прозоровского, было ликвидировано самим командиром полка.

Я встал и сказал, — Господин полковник, готов приступить к исполнению обязанностей командира 15-ой роты незамедлительно, со мной прибыли из Камышина два мещанина, хваткие парни, прошу назначить их в мою роту на должности унтер-офицеров.

— Не возражаю, господин поручик, корнет Николич оформит все необходимые бумаги, я подпишу, переговорите с ним, а сейчас прошу меня извинить, кроме командира полка, я являюсь еще и начальником Славяносербии, и всю переписку со Славяносербской комиссией в Бахмуте приходиться вести мне, а это чертова прорва бумаг. — тяжело вздохнул полковник.

— Благодарю господин полковник! — сказал я, приняв строевую стойку, попрощался с ним наклоном головы, засомневавшись, принята ли сейчас такая форма прощания, как «Честь имею», и сделав поворот кругом, вышел из кабинета. Пройдя по коридору, я увидел корнета и, предваряя его вопросы, сказал, — Можете меня поздравить корнет, командир 15-ой роты Бахмутского гусарского полка поручик фон Штоффельн, к вашим услугам. Господин полковник сказал, что вы оформите все необходимые бумаги.

Пока корнет оформлял приказы по полку, я попросил у него карту Славяносербии, где были указаны места дислокации рот полка. Оказалось, что 15-я рота, совместно с 16-й ротой дислоцируются в селе Луганском, на левом берегу реки Лугани.

В 2027 году это село сохранилось, примерно, на том же месте и с тем же названием. Эти места нам были хорошо знакомы по штурму Углегорской ТЭС. Естественно, пока не существовало ни самой ТЭС, ни ее водохранилища, образованного дамбой, перегородившей Лугань, как раз в районе села Луганское. Судя по карте, земли Славяносербии уходили на юго-запад, вдоль Лугани, еще километров на 20–30, но село Луганское было самым южным населенным пунктом Славяносербии, а дальше было только Дикое поле.

Теперь понятно, почему полковник отметил, что отряды ногайцев и крымчаков там частенько