Охотник за бабочками 3 - Сергей Костин

Конечно, я мог бы отказаться. И никто бы не осудил урода за то, что он не пожелал покинуть родной дом. Но я был не из тех уродцев, которые только и могут, что выступать на арене цирка или показыывать свои коротенькие ножки за брюлики.

Если президент считает, что только я один смогу в самые кротчайшие сроки достать средство против расы черных тараканов, то, черт возьми, президент прав. Я лучший из всех. И я професионал, который сделает даже то, что нневозможно сделать.

— Есть какя-нибудь дополнительная информация? — не лишний вопрос. Иногда министры забывают сказать самое главное.

На этот раз ниченго не получилось. Мнистры выложили все, что они нали. Если подвести итоговую черту, то получалось совсем немного. Гдето есть то, что никто не знает. Но что поможет челоуеческой расе выжить и вернуть святыню.

— Я беруст за это дело, — я встал и протянул для пожатия руку.

Министры поняли меня несколько привратно и протянули навстречу чек, в котором я заметил цифру с несколькими нулями.

— Это то немногое, чем мы сможем вас отблагодарить.

Что бы я, професилнальный охотник за ббочками, гордый и честный гражданин отказался от предложенного?

— В эту трудную для всейго содружества время я немогу работать за деньги, — к моему удивлению слова сами слетали с моих губ, — Ради жизни и мира во всем мире я сделаю то, о чем вы просите совершенно бесплано.

Министры закивали подбородками.

— Мы знали, что вы настоящий граджданин. Если все закончиться благополучно, президент обещал расмотреть вопрос о предотсавлени гражданского статуса всем уродам на первом же собрани галактического совета.

Министы откланялись, пожали всем руки, КузьмичЮ естественно в это число не входил, и удалились.

ПаПА проследив по мониторам взлет правительствоенного кадилака, повернулся ко мне и сдеоживая слезы сказал:

— Я знал, что мой младший сын настоящий профессионал. И сегодня я еще и убедился, что ты, сынок, настоящий гражданин.

И эти слова были самой большой похвалой, которую я когда-либо слышал.

Гордый и окрыленный я покинул рыдающего паПА. Несясь вприпрыжку по длинным корилдопрам родного дома, пугая летающих без дела Бебби, я джумал о том, что вжизни каждого урода случается день, когда он сможет доказать всему человечеству, что он такой же как все, равноправный членн общества. Главноен только понять, когда наступит этот самый день.

Но уже в своих комнатах настроение несколько ухудщилось.

Доверие правительства, оно, конечно хорошо и замечательно. Только вот где искать это загадочное оружие массового тараканьего уничтожения? Разве способен сделать что-то одиночка, даже если он супер проффесионал в ловле бабочек? Всесильная разведка галлактического содружества, которая знает каждый шаг каждого жителя, до сих пор не имеет никакого представления где спрятано оружие спасения. И я думаю, что та же самая разведка даже не имеет ни малейшего понятия, что онос обой вообще представляет. Впочем, как и я.

Мои сомнения развеял, как и следовало ожидать, Кузьмич. Видя мое не слишком хорошее настроение, он подлетел к моему носу, заглянул в грустные глаза и прошептал проникновенно:

— Даже если мы ничего не найдем, через три месяца никто не вспомнит, что ты не смог сделать даже то малое, о счем тебя просила Родина. А вот сели ты немного пошевелишься, то вполне возможно через три месяца можно будет стрясти с правительства персонаольную дачу на планетах корибского созвездия. Не говоря уже о брюликах. Кстати, зря ты от чека отказался. Я понтимаю, гордость не позволила, но мог бы тогда мне отдать.

Вот она, Кузьмическая сущность. Удивительно, как он еще сухарей с министра не запросил. Вагона три.

— Тебе то какая печать, — я отмахнулся от Кузьмича, который совсем замельтешил перед глазами, — Человечесвтов погибнет, чертные тараканы погибнут, а тебя ничто не возмет. Отсидишьмся где-нибудь в луже до прихода следующей цивилизации.

— Сволочь ты, командир, — обожаю, когда Кузьмич на меня сердиться. Морда красная, крылья красные, на пузе желтые пятна, как у непрравильного мухомора, — Я думал ты мне друг. А ты про лужу. Думаешь, мне брюдики твои нужны? Мне за идею обидно. Когда это мы за дарма работали? А?

— Содружество в опасности, — только и сказал я торжественным голосом, — Или тысо мной. Или ты остаешься дома, в оранжерее.

— Ну вот еще, — для Кузьмича нет ничего хуже, чем подтирать всяким сопливым бабочкам носы во время моего отсутствия, — Дело ясное и решенное. Вот только вещички свои соберу и готов.

Кузьмич, нещадно громыхая крыльями, рванул в сторону персональной корзины, где хранил свои немногочисленные пожитки, мешок с сухариками, пачку заначенных от меня брюликов и заплечный рюкзак с гардеробом на все случаи жизни. Не долетая до корзины бабочеек резко затормозил, медленно развернулся ко мне и, щууря глаз, спосил:

— Командир, ты случаем не на Волчаре собрался лететьна поиски?

Получив короткий утвердительный ответ, Кузьмич многозначительно сказал: — «Ладно». После того, как Ваолк категорически отказался хранить в своих трюмах собранный Кузьмичем десятилетний запас сухариков, бабочек совсем перестал разговаривать с Волком. Ничкего, слетается, слюбиться.

Мои сборы не отличались той скурпулезностью, что пррисутствовала у Кузьмича. Только самое необходимое в путешествии. Три месяца не три года. Можно и не слишком часто менять разношенные ботинки.

— Командир! — Кузьмич возник перед носом в тот момент, когда я пыталдся затолкаит ь в походный рюкзак отропедическое кресло. Командирское вресло Вселенского Очень Линейного Корабля не отличалось особым удобством, — Командир! Первый помощник к выполнению правительственного задания готов. Вещи собраны согласно штатному расписанию. Жду ваших приказаний.

Отдав последние увказания дворецким по уходу за своей коллекцией, я окинул, возможно, в последний раз оранжерею, попрощался со всеми бабочками. Кто знает, кто знает.

Ворота гаражного ангара открылись только с третьего раза. Заржавелые механизмы туго заскипели и пропустили нас внутрь.

Вселенский Очень Линейный корабль обсыпался ржавчиной, истекал маслом из всей возможный соединений и жутко вонял плеченью. До такого состояния могло докатиться только совершенно отбившееся от рук космическое судно, которое знало, что уже никогда не увидит звездного неба. В свое время я рекомендовал Волку полетать в одиночку, развеяться, тоску грусть разогнать. Но он отказался. Ему, видите ли, надоело в одиночку сжигать планеты и слоняться без дела по вселенной.