Чеченский народ в Российской империи. Адаптационный период - Зарема Ибрагимова

В статье «Об оценке Кавказской войны с научных позиций историзма» её авторы следующим образом объясняли причины появления «набегов горцев»: «Естественно, что при черкесской бедности и своеобразных взглядах на чёрный труд, хозяйственные недочёты, приходилось горцу пополняться военною добычею…» Также они приводят мнение М. Острогорского, который в своей книге «Завоевание Кавказа Россией» отмечал, что к набегам горцев побуждало «желание приобрести известность храброго джигита, прославиться удалью». То, что представители одной культуры рассматривали как доблесть, представители другой считали преступлением140.

В.В. Дегоев в своей монографии выдвинул постулат, который касается признания экономической самодостаточности горских обществ141. Это казалось бы вполне невинное утверждение автора (со ссылкой на английского учёного Л. Мозера) фактически разрушает концепцию М.М. Блиева о набеговой системе как об одном из средств экономического выживания горцев, которую, как представляется, автор сам разделял, будучи соавтором прежней книги о Кавказской войне, основанной именно на этой концепции. В чём же тогда видит автор сущность набеговой системы? Он относит её, в первую очередь, к проявлению ментальности горцев, оценивая её как своеобразный социально-культурный институт, некую общественную привычку142.

Крупнейший русский историк конца XIX – нач. ХХ в В.О. Ключевский не подвергал специальному изучению тему исторических связей многочисленных народов и их включение в состав России. Но его концепция образования Российского государства приобрела характер комплексного исследования различных факторов, и это оказало большое влияние на методологию научных исследований не только его современников, но и представителей других поколений исследователей.

Для нашей темы важны взгляды Ключевского на причины и пути расширения русской империи. «История России есть история страны, которая колонизируется, область колонизации в ней расширялась вместе с государственной территорией»143. Колонизационные движения, по его мнению, играли профилирующую роль в жизни русского народа. Они его привели в разные регионы, в том числе и на Кавказ. Завоевания Российского государства объясняются чисто государственными интересами144.

К числу новых тем, которые привлекли внимание современных авторов и имеют отношение к цели исследования можно отнести вопрос о степени влияния этноконфессиональных, психо-ментальных особенностей горских народов на интеграционные возможности вновь присоединённого региона, на уровень конфликтогенности в нём145. Национальная политика рассматривается нами как комплекс мер, проводимых властями в религиозной, образовательной и законодательной областях. Сегодня российская историческая наука базируется на многофакторном подходе к истории. Наряду с социально-экономическим, классовым подходом, рассматриваются и иные подходы, иные факторы, которые помогают понять историю страны: географический и этнический; фактор взаимовлияния и синтеза различного рода цивилизаций; фактор демографический и личностно-психологический и др.146.

Несомненным достижением современного этапа исследований российско-горских взаимоотношений после завершения Кавказской войны, является стремление к новому концептуальному освещению проблем, уже рассматривавшихся прежними поколениями историков, и расширению тематики исторических исследований. Сейчас уже едва ли кто из историков будет оспаривать тезис о том, что все народы горного Кавказа без исключения когда-то и в какой-то степени пережили феодальную ступень общественного развития. Да и сам формационный подход уже становится морально устаревшим147.

В одной из своих последних работ, С.Г. Агаджанов рассмотрел довоенную систему самоуправления чеченского общества. В ходе исследования он выявил, что федерации сельских общин представляли собой своеобразный тип политических объединений, имевших свои органы исполнительной власти и собственные военные силы. Система их управления отличалась многоступенчатостью и иерархией низших (джамаатских), общинных и межсоюзных (федеративных) структур. Ликвидируя в ходе Кавказской войны политическую автономию союзов сельских общин, самодержавие преследовало главную цель – установить твёрдый контроль над беспокойными горцами Кавказа148.

Перестройка в исторической науке способствовала выходу современных учебников и учебных пособий для школ и вузов. Так, профессор Московского университета Л.И. Семенникова, ряд коллективов авторов подробно осветили события 70-х – начала 80-х годов и объективно рассмотрели деятельность М.Т. Лорис-Меликова и его намерения по реформированию государственного строя Российской империи149.

Рассматривая научные изыскания постсоветского периода, сталкиваешься с проблемой чрезвычайной сложности переработки огромного и разнообразного потока информации, которая в них заложена. Разброс мнений и оценок действий российских властей в отношении горского населения Кавказа второй половины XIX века чрезвычайно велик: от тотальной негативации деятельности российской администрации в отношении горского населения Кавказа до идеализации. В конце 90-х годов XX века группа учёных – А.М. Авраменко, О.В. Матвеева, П.П. Матющенко и В.Н.Ратушняк разработали и опубликовали книгу: «Россия и Кавказ в новейших исторических публикациях», а также ряд других работ, в которых говорится о кавказском мухаджирстве. В ней отвергается наличие геноцида горцев на завершающем этапе Кавказской войны и после её окончания и излагается иное понимание обстоятельств, влиявших на массовый исход горцев в Турцию. Прежде всего авторами был сделан акцент на то, что переселявшимся оказывалась материальная помощь; для остановки переселения властью использовались «меры строгости»; правительство показывало уважение к хаджу мусульман и на Восточный Кавказ приходилось только 5 % мухаджиров150.

В принципе, все приведённые факты действительно имели место, но специалистам известно, насколько важно не «вырывать» факты из общей картины и привязанности к определённым тенденциям, ведь изолированный от них, набор определённых действий может создать иллюзорную картину для читателя, прямо противоположную глубоко изложенному тексту. Так, нередко у кавказоведов и случалось, если они своими публикациями стремились достичь определённых целей, «жонглируя» некоторыми факторами исторического процесса. Безусловно, их желание «обелить» историю в какой-то степени должно вызывать положительный резонанс, но укрывание истинной, глубинной правды, которая рано или поздно откроется, приводит к обиде, непониманию и озлоблению, а самое главное – не даёт возможности чему-либо научиться на горьких ошибках прошлого и подтачивает веру в справедливость и моральные принципы. Преподаватель Ростовского университета Владимир Матвеев в своей статье «Кавказская война минувшего века: итоги и уроки» теоретически доказывает (без приведения конкретных сведений по отраслям), что обогащения русского народа за счёт других вообще не происходило, так как иные территории в составе России по большинству признаков рассматривались как равноправные, а установленные для них налоговые повинности не имели каких-либо различий по этническим особенностям151. Формально В. Матвеев прав, т. к. действительно русский народ в своём большинстве сам сильно страдал от произвола властей. Однако русское правительство нередко имело немалый доход с вновь присоединённых территорий, взять хотя бы, к примеру, Владикавказскую железную дорогу, земельные наделы под постройку которой были в основном безвозмездно изъяты у горцев – даже члены царской семьи имели доходы с акций этого транспортного предприятия. И таких примеров довольно много. Далее В. Матвеев в своей статье утверждает, что «…включение этого многонационального края (Кавказа) не только силой оружия, но и силой нравственного авторитета в границах России, политический компромисс и состоявшееся гражданское приобщение коренного населения к сотрудничеству – оставались в определённые периоды «незамеченными» историками, учёными. Насколько же надо быть циничным, чтобы 25-летнюю войну и всё что её сопровождало, называть действием, вызывающим «нравственный авторитет» у уничтожаемого населения? И ещё упрекать при этом кавказоведов, что они этого не заметили… Если преподаватель уважаемого учебного заведения приходит к таким выводам, то что говорить о других людях, менее осведомлённых в исторических процессах? Неудивительно, что у нас до сих пор не изжита межнациональная рознь.

В Институте переподготовки и повышения квалификации историком И.Е. Дунюшкиным был прочитан спецкурс по теме «Российское казачество: история и современность», разработанный им на основе его диссертационной работы. В данном спецкурсе он утверждает, что на Тереке в экономической сфере для русского населения было характерно использование передовых по сравнению с горцами агротехнических методов ведения сельского хозяйства, основанных на интенсификации производства. Возможно, в единичных случаях это было и так, но в подавляющем большинстве именно казаки, в отличии от горцев, использовали экстенсивное земледелие из-за наличия большого запаса земель и соответственно отставали в агротехнике, т. к. предпочитали не заниматься сельским хозяйством, а сдавать землю в аренду, иметь доход с нефти и рыбных промыслов. Также И.Е. Дунюшкин утверждает, что для основной массы горцев было характерно «отсутствие стремления к работе в промышленности и традиционное желание заниматься скотоводством, что требовало увеличения пастбищ и усиливало земельный голод». В этом тезисе автор опять вводит в заблуждение читателей. Если брать во внимание Северо-Восточный Кавказ, то здесь подавляющее большинство населения составляли чеченцы. Данный народ издавна отдавал предпочтение земледелию. Даже если бы чеченцы и захотели перейти к экстенсивному скотоводству, после Кавказской войны они бы не смогли это сделать, т. к. в ходе реформы царское правительство таким образом распределило земли, что их с трудом хватало на ведение земледелия и содержания нескольких голов рогатого скота. Скотоводство как раз в пореформенный период начало активно развиваться на территории Терского казачьего войска, где земля была в избытке.