Международно-правовые модели Европейского Союза и Таможенного союза: сравнительный анализ - Андрей Морозов

Если модель «Европы разных скоростей» концентрируется на временном аспекте интеграционного процесса, модель «варьируемая геометрия» преимущественно затрагивает пространственный аспект и представляет собой интеграционную модель более абстрактного характера, допускающую многочисленные интерпретации.

Термин «варьируемая геометрия» был впервые упомянут французским Комиссариатом планирования в контексте VIII экономического плана относительно технической и индустриальной сфер и позднее распространен на другие сферы, в частности оборону. Соответствующая модель предусматривала участие всех государств – членов Сообществ в определенных политиках и областях совместных действий, одновременно допуская полное или частичное исключение некоторых государств из иных политик и областей[90]. В этом смысле учеными оценивается цивилизационное значение европейской правовой модели, в соответствии с пониманием которой правовая модель Европейского Союза, вытекающая из его наднациональных структур судебной власти и учреждений, по сути, воплощает в себе суть верховенства права в качестве фундаментальной европейской ценности[91].

Указанные модели имеют, на наш взгляд, теоретико-правовой и политический характер классификации форм интеграции в ЕС по определенным признакам. В основу выделения обозначенных моделей положены идеологические и доктринальные воззрения зарубежных политиков и ученых, в том числе по вопросам дальнейшего развития и совершенствования европейской интеграции на различных уровнях продвижения.

Видный российский ученый-международник, специалист в области европейского права С. Ю. Кашкин, позитивно оценивая возможное будущее сближение России и Европейского Союза допускает также и создание принципиально новой экономико-политической модели – Общего европейского экономического пространства, которая может предоставить уникальные возможности для более активного и взаимовыгодного включения Российской Федерации в общеевропейские интеграционные процессы[92]. В то же время, на наш взгляд, говорить о включении России в европейскую интеграцию, применительно к Европейскому Союзу, на полноправной интеграционной основе не представляется оправданным. В данном случае возможно согласиться с тезисом, приводимым С. Н. Ярышевым, о том, что «правовая интеграция в рамках Общего европейского экономического пространства Евросоюза – России (ОЕЭП) не должна означать для России полного восприятия российским законодательством соответствующих евростандартов, на что ориентируют некоторые европейские политики и юристы. Кроме прочего, следует иметь в виду, что такая ориентация в состоянии негативно воздействовать на возможность исполнения Россией своих обязательств в рамках Единого экономического пространства ЕврАзЭС / Евразийского экономического союза»[93].

Невозможность «слепого» копирования самого передового опыта, включая западноевропейские страны, справедливо подчеркивалась выдающимися русскими учеными еще столетие назад. Так, С. Ю. Витте отмечал, что «пример Запада не может служить нам указом, ибо разница западно-европейской исторической среды и нашей “делает крайне шаткими все попытки провести параллель между тамошними и нашими государственными учреждениями и идеями”»[94].

На наш взгляд, модель интеграции, избранная и проводимая Европейским Союзом, не может быть перенята для модели интегративного сближения государств на постсоветском пространстве. Прямая рецепция и инкорпорация европейских актов в российское законодательство без их предварительной адаптации также не будут способствовать повышению эффективности его реализации, а могут, наоборот, усугубить законодательные дефекты и правоприменительный процесс. В то же время объективная и критическая оценка международно-правовой модели Европейского Союза может выявить важные правовые составляющие интеграционных процессов на европейском пространстве, которые могут быть учтены при продвижении интеграции в СНГ, Таможенном союзе, ЕврАзЭС.

Что же касается авторской оценки международно-правовой модели Европейского Союза, то мы определяем ее как международную организацию особого рода, имеющую специфические черты интеграционной структуры нового типа, основанную на общепризнанных принципах и нормах международного права, а также совместной и эффективной реализации принципов наднациональности права Европейского Союза и создания оптимальных условий развития всех суверенных государств – членов ЕС.

Именно на основании сочетания всех указанных сегментов – общепризнанных принципов и норм международного права, специфических принципов и норм права Европейского Союза (ранее – Европейских Сообществ) с национальным правом государств-членов ЕС появилось коммунитарное право Европейского Союза как особая система права. При этом нельзя согласиться с мнением некоторых ученых, что «постепенно в праве Европейских Сообществ накапливались особенности, все более отдалявшие его от общего международного права, и в научной среде распространялась идея совершенно особенного права, которое стали назвать коммунитарным правом, от английского «community», что значит «сообщество»[95].

§ 4. Развитие интеграционных процессов на постсоветском пространстве

Интеграционные процессы протекают в период глобализации особенно усиленно. Сущность интеграции все отчетливее прослеживается и на содержании международных договоров, отражающих не только основные черты соприкосновения между государствами, но и специфику подобного взаимодействия.

С начала 90-х гг. XX в. региональная экономическая интеграция получает свое активное развитие. Это обусловлено не только тем, что Европейский Союз достиг серьезных успехов в своем развитии, который, как отмечается учеными, служит во многом ориентиром для новых межгосударственных объединений, но потому, что государства все более осознают преимущества интеграции и возможные выгоды для национальных экономик[96].

Так, например, К. Хоффманн отмечает, что в последние десятилетия региональные организации распространились из западного полушария и уже рассматриваются как важный и неотъемлемый элемент международного сотрудничества. В то время как региональные организации рассматриваются в качестве интеграционных инструментов, лишь очень немногие организации следуют модели углубленной интеграции на примере Европейского Союза. Так, на постсоветском пространстве интеграционные организации еще не добились видимых успехов, а степень эффективности реализации международных соглашений остается на невысоком уровне[97].

Влияние глобализации на интеграционные процессы особенно ощутимо стало прослеживаться в конце ХХ в., в том числе посредством заключаемых между государствами международных договоров. Однако уже «в XIX веке происходят существенные изменения в сфере права международных договоров. Растет количество заключаемых соглашений. Складывается представление о том, что принцип “договоры должны соблюдаться” обязывает государство, а не только его главу. Основой договора признается наличие согласия сторон…»[98]

При этом формы участия государств в интеграционных процессах в значительной степени влияют на содержание и сущность заключаемых ими международных договоров. Как отмечал И. И. Лукашук, «выяснение того, кто участвует в договоре и кто не участвует, имеет первостепенное значение для определения характера договора. С другой стороны, участие государства в одних договорах и неучастие в других характеризует его политику и отношение к международному праву»[99].

ХХ в. стал новой вехой глобальных интеграционных процессов, на европейском континенте формируются Европейские Сообщества, ставшие в настоящее время во многих аспектах образцом коммунитарного права; в то же время прекращение существования Союза Советских Социалистических Республик привело к появлению новых форм интегративного взаимодействия бывших союзных республик, прежде всего, Содружества Независимых Государств, ЕврАзЭС, Таможенного союза.

После прекращения существования СССР главным вектором политической интеграции стало взаимодействие ряда бывших союзных республик в рамках Содружества Независимых Государств. Однако многообразие и сложность политических и экономических процессов послужили импульсом для регионального объединения государств – участников СНГ, интересы которых в плане экономической интеграции оказались наиболее близкими и взаимно приемлемыми в условиях «переходного периода» 90-х гг. Первые шаги в этом направлении были сделаны еще в 1993 г., когда 12 стран СНГ 24 сентября подписали Договор о создании Экономического союза[100]. К сожалению, в силу ряда объективных и субъективных причин создать такой союз на деле не удалось. В 1995 г. на путь реального создания Таможенного союза встали Беларусь, Казахстан и Россия, к которым позднее присоединились Киргизия и Таджикистан. В феврале 1999 г. пять указанных стран подписали Договор о создании Таможенного союза и Единого экономического пространства. После этого стало ясно, что в рамках старых организационных структур добиться каких-либо серьезных успехов не удастся. Нужно было создать новую структуру. И она появилась. 10 октября 2000 г. был подписан Договор об учреждении Евразийского экономического сообщества.