Я слишком много думаю. Как распорядиться своим сверхэффективным умом - Кристель Петиколлен

Эти необычные дети живут в постоянном чувстве тревоги. Совершенно неожиданно у них происходят эмоциональные всплески, никак не соразмерные с породившим их событием. А в других ситуациях, когда от них ждут хоть какой-то реакции, они, наоборот, демонстрируют редкое безразличие.

Судя по всему, синдром Аспергера чаще затрагивает мальчиков: на 8 мальчиков приходится 1 девочка, но у девочек его труднее выявить: их любимые занятия (например, игры с лошадкой или куклой Барби) не столь необычны, а страхи вполне объяснимы. Некоторые психологи полагают, что причиной тому является гипермаскулинизация мозга, требующая «систематизации», а женский мозг, как полагают, больше склонен «эмпатировать».

Изнурительная попытка адаптации

Считается, что в основе проблемы человека, страдающего аутизмом – его неспособность общаться с внешним миром: он не умеет контактировать с людьми. И ничего не понимает ни в реальной жизни, ни в людях. И виноват в этом он сам. Причину начинают искать в наследственности, генах и в функционировании мозга.

Моя практика в области личностного роста людей со сверхэффективным мозгом позволяет рассмотреть эту проблему под другим углом. Например, иногда аутизм служит защитой от многократной гиперестезии и от слишком развитого чувства эмпатии, а следовательно, от вытекающего из этого чувственного или эмоционального навязчивого ощущения. Симптомы, описанные Джил Боулт Тэйлор при нарушении у нее мозгового кровообращения, очень похожи на обычную жизнь людей с синдромом Аспергера. Она признавалась, что в обществе некоторых людей ей приходилось замыкаться в себе, особенно среди тех, кто находился в стрессе, они просто опустошали ее своей энергетикой. А может быть, синдром Аспергера – это излишнее доминирование правого полушария? Надо заметить, что аутисты отличаются прямотой, честностью и соблюдают правила поведения. Их чувствительность к деталям, исключительная память и несомненная логика сочетаются с беспристрастностью и с пугающей искренностью. С самого детства точность их замечаний граничит с дерзостью.

«Мама, почему ты требуешь, чтобы я был вежливым с соседкой, ведь вчера ты сказала папе, что она – змея подколодная?» Надо думать, что такое искреннее умозаключение не способствует добрососедским отношениям. А ведь взрослые даже не понимают, какой стресс у ребенка с развитой логикой вызывает строгое внушение, последовавшее за его замечанием. Переживая стресс за стрессом, один непонятнее другого, ребенок устает от необходимости искать смысл там, где его нет. И тогда он пробует этого избежать, замкнувшись в своем внутреннем мире, таком богатом и спокойном. Так, может быть, аутизм – всего лишь упадок духа?

«Людей аспи»[11] упрекают в том, что они не умеют читать выражения лиц и понимать интонации, что они не догадываются о мыслях, эмоциях и намерениях других людей. Их эмпатию считают незрелой оттого, что, порой, они принимают обычную вежливость за проявление искреннего интереса. Им ставят в упрек, что они не отличают случайное от умышленного, а также не видят разницы между дружескими и враждебными намерениями. И в самом деле, большинству сверхэффективных непостижим злой умысел, потому что он непродуктивен. Людям аспи и с развитым правым полушарием мозга чрезвычайно трудно приспособиться к неискреннему, а значит, нечестному, нелогичному и противоречивому поведению коллег и знакомых. Их глубоко ранит и выводит из равновесия саркастический тон. А теперь зададимся вопросом: у кого же на самом деле нарушение функции? У аутиста с синдромом Аспергера, который, будучи мизантропом, не способен ни лгать, ни одобрять нелогичные поступки, или у большинства людей с сомнительной моралью и путаным мышлением?

Как только ребенок аспи отдает себе отчет в том, что он не такой, как все, он начинает критически оценивать себя – и это его угнетает. В результате он уходит в воображаемый мир. Осыпаемый насмешками и придирками со стороны одноклассников, он не приемлет действительность и становится надменным. Нередко пытается подражать другим детям и, благодаря своей памяти и вниманию к деталям, подчас может стать великолепным имитатором. И даже заслужить симпатию товарищей. Но отношения в обществе наполняют его тревогой и утомляют. Вот почему ребенок аспи так нуждается в одиночестве: ему нужно восстановить силы. Это одиночество будет его убежищем в течение всей жизни, и редко кто из окружающих сумеет его понять.

Если вы поняли, что все описанное полностью относится и к вам, может быть, стоит задаться вопросом: «А нет ли у меня синдрома Аспергера?» Мне кажется важным обратить внимание на эти пока еще плохо изученные (особенно во Франции) чувства. Зная, что у вас синдром Аспергера, вы перестанете считать себя сумасшедшим и сможете выработать собственные стратегии адаптации. К тому же, диагноз позволит вам получить доступ к терапевтической и педагогической помощи: вас примут и поддержат. Очень важно, когда окружающие понимают неразбериху в голове человека аспи, ощущают его бессилие перед социальными стандартами и уважают его потребность в одиночестве. А еще диагноз способен в лучшую сторону поменять отношение близких – особенно супруга(и) – к вашей персоне. Наконец, человек с синдромом Аспергера может услышать слова ободрения и комплименты, а не критику своих способностей. И, еще, когда вы узнаете, что у вас синдром Аспергера, это поможет вам лучше понять себя, восстановить свою личность и адаптироваться к окружению. Как правило, такие, как вы, понимая свое функционирование, лучше контактируют друг с другом, особенно если у них одинаковые интересы.

Мы предлагаем вам прочитать хартию самоутверждения, написанную Лиан Холлидей Уилли для помощи людям с синдромом Аспергера: им следует принять себя такими, как есть, и жить дальше. Мне кажется, она включает в себя все виды сверхэффективности. Поэтому я предлагаю вам выучить ее наизусть или повесить у себя над столом и постоянно перечитывать!

Хартия самоутверждения (Лиан Холлидей Уилли, 2001)

• Я – полноценный, но я не такой как все.

• Я никогда не поступлюсь своим достоинством, чтобы понравиться окружающим.

• Я – интересный человек, и у меня полно достоинств.

• Я горжусь собой.

• Я способен нормально чувствовать себя в обществе.

• Я всегда, если надо, могу попросить о помощи.

• Я достоин уважения и признания со стороны окружающих.

• Я сделаю карьеру, соответствующую своим способностям и интересам.

• Я буду терпелив по отношению к тем, кому понадобится время, чтобы меня понять.

• Я никогда не изменю самому себе.

• Я буду принимать себя таким, какой я есть.

Нужно ли проходить тест на IQ?

Рано или поздно, люди со сверхэффективным умом задают себе вопрос: разве моя сверхэффективность – не то же самое, что сверходаренность? Может быть, чтобы это узнать, нужно пройти тест на IQ? Лично я не думаю, что это необходимо, более того, я не советую вам делать эти тесты. С тех пор, как их придумали в 1912 году, вокруг них не утихают споры. Немало написано об их полной непригодности.

Сперва они были задуманы в помощь детям, имевшим трудности с обучением. То есть изначально они должны были выявить не сверхумных, а недостаточно умных и преследовали благородную цель помочь им в школьном обучении. Тогда и подумать не могли, сколько выводов о расовых и прочих групповых различиях породит этот тест. Вскоре использование его результатов привело к серьезным этническим проблемам. Когда человечество хочет научиться определять умственные способности, это редко происходит в гуманных целях. Прежде всего, с помощью теста IQ старались подтвердить расовые предрассудки, оправдать господство буржуазного класса над пролетариатом и доказать, что недостаток интеллекта передается по наследству. Самое отвратительное, что делались попытки создания целой череды гениев путем искусственного оплодотворения женщин, считавшихся умными, спермой мужчин, признанных гениями. Людей, называемых слабоумными, стерилизовали.

Теперь эти тесты, претендовавшие на научную строгость, считаются абсолютно субъективными. Сначала IQ был цифрой, полученной делением реального возраста на возраст ментальный. Есть разница между вербальными IQ и IQ действия, причем оба состоят из семи подтестов, каждый из которых представляет собой широкий спектр когнитивных способностей: как памяти, так и общей культуры. Но вопросы очень банальны и малосущественны, а подчас и двусмысленны. Ответы даны заранее, а значит, здесь нет места для творчества. Психоаналитик Мишель Торт[12] называет эти тесты карикатурой на школьные задания.

Надо заметить, что тесты на IQ не учитывают ни социальный уровень, ни общую культуру человека. А ведь есть неопровержимая связь между результатами IQ и социально-профессиональным уровнем тестируемого. Это объясняется тем фактом, что данные тесты измеряют лишь способности к интеллектуальной деятельности, принятой в привилегированных слоях, а не среди простого народа. То же касается словарного запаса, ставящего простой народ в невыгодное положение. И, наконец, школьный и состязательный характер теста лучше подходит детям из семей, относящихся к элитному классу, более привычным к испытаниям такого рода. Так что же измеряют эти тесты? Может быть, способность привилегированных, с социально-профессиональной точки зрения, людей выполнять конкретные интеллектуальные задачи? Все это как-то искусственно. Ведь тесты на IQ рассчитаны так, что их результаты колеблются симметрично вокруг цифры 100, являющейся средним показателем в графике, названном «кривой Гаусса».