Проклятие Хищника - Натализа Кофф
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Разорви круг, Томирис! – хриплый, режущий по нервам старческий голос проник в мое сознание.
И я закричала, захлебываясь от боли, теряя себя в пространстве и не понимая, что происходит со мной.
* * *
Глава 11
Запах сырости и собственной крови отрезвил меня. Я не мог встать. Лежал на полу клетки, в которой заперся добровольно до того, как Луна усилила влияние хищника на меня.
Зверь, не торопился уступать свои права человеку. Но мое сознание вернулось. И вместе с ним нахлынуло понимание, что Томирис далеко. Ее нет в доме Имара. Выходит, чутье не подвело меня, и Марика увезла девчонку.
– Гляжу, ничего не изменилось, – раздался знакомый голос старого волка – вожака Изгоев, вынужденных жить в горах и лесах. – Трансформация по-прежнему весьма болезненна для тебя, друг мой.
Я хрипло рассмеялся, глядя на то, как срастаются изувеченные кости.
– Из этого я делаю вывод, Яромир, что пару свою ты так и не нашел. Твой волк нестабилен и опасен. Выходит, ты вернулся за Марикой? Решил принять ее предложение? – говорил Имар.
А я медленно, превозмогая боль, поднялся на ноги и встал перед вожаком изгоев.
Имара не было ночью на территории логова стаи. А значит, Марика ничего ему не успела рассказать. Или не захотела?
По договору с Велимиром, изгои не пересекают городские границы, живут дикарями, по древним законам и охраняют врата, которые вели в пустыню Песков смерти.
Имар был мудрым волком и сильным вожаком. Именно он много лет назад распознал в беглом оборотне королевскую кровь Истинных. Имар дал мне кров и приют. А теперь настал и мой черед платить по счетам.
Только Имар сдерживал меня от проведения мгновенной казни. Благодаря отцу, Марика будет жить и не умрет от моей руки.
– Я пришел в твой дом с миром, Имар, – пробормотал я. – Привел свою пару. По вашим законам бился за то, чтобы ей предоставили защиту. Где Марика, Имар? Где твоя дочь?
– О чем ты говоришь, Яромир? – прищурился Имар, глядя на меня. – Люди говорили, ты пришел один!
Я сжал руками прутья стальной клетки.
– Томирис была со мной! Ты ведь знаешь это имя, да, Имар? А сейчас я не чувствую свою женщину. На закате она была здесь, под защитой клана. Сейчас – ее нет. Марика обещала позаботиться. Где твоя дочь, Имар? – утробно зарычал я.
Клетка может меня удержать. Мы оба это знали. Но удержит ли волка, когда я перестану контролировать его, когда перейду на сторону своего зверя? Имар видел ответ в моих глазах.
– Марика… ты ведь знаешь, она просто влюбленная девчонка, Яр! – начал оправдываться волк. – Она выросла на твоих глазах. Ты всегда был для нее идеалом!
Я чувствовал волну негодования, злость, ярость. Чувствовал, как зверь рычит и скалиться, осознавая, как и я, что Томирис нет не только в доме Имара, но и на его территориях.
Однако я отчетливо чувствовал ее. Видел все ее эмоции. Читал страх, растерянность, негодование и… боль.
– Пощади мою дочь, Яромир! – потребовал Имар, отступая на шаг назад. – Она всего лишь глупый ребенок.
Мое дыхание вырывалось тяжелыми толчками из легких. Вкус крови все еще забивал ноздри. Но даже сквозь металлический привкус во рту, я чувствовал страх Томирис. Горький, обжигающий.
И с каждой секундой он становился сильнее. Мой зверь возобновил попытки вырваться, сбросить оковы контроля. И я понял, что другого выхода нет. В облике человека мне не успеть к Томирис.
Я сдался. Отступил на шаг, принимая волю зверя, позволяя хищнику всецело заполучить власть надо мной. Я не знал, удастся ли мне вновь разделить зверя и заставить его признать меня своим хозяином. Знал одно: Томирис сейчас нужен именно волк.
Словно подтверждая мои опасения, новая волна накрыла меня. Я увидел Ариду, застывшую с протянутой рукой. Велимира, покорившегося власти черной ведьмы. Марику, которая улыбалась, глядя, как моя маленькая человечка корчится в предсмертной агонии.
Никто не смеет причинять моей паре страдания! Никто! Даже она сама!
* * *
Белоснежный волк, в глазах которого разгоралось пламя, массивным лапами разнес стены клетки на куски с такой легкостью, будто прочное сооружение было выстроено из картона.
Имар был отброшен в сторону. Вожак изгоев видел и понимал: его сил не хватит, чтобы оказать достойное сопротивление. Но он хотел спасти дочь.
И как только оборотень покинул тюрьму, Имар тут же велел своим людям залить топливо в вертолет, на котором вернулся после осмотра своих владений. А спустя несколько минут пилот уже поднимал машину в воздух.
Имар не знал, куда движется волк. Приходилось высматривать следы, оставленные хищником. И они вели к городской стене.
– Хреновая ситуация, – пробормотал Имар, набирая номер телефона дочери.
Вредная девчонка! Вожак решил, что в этот раз будет беспощаден и нем к ее прихотям.
* * *
Вертолет Имара не пропустили на границе города. Вожаку изгоев пришлось в сопровождении одного из верных воинов пересекать оставшийся путь пешком.
Белый волк оставлял за собой кровавый след. Все, кто решался преградить путь Яромиру, носителю Истинной крови, были повержены. Волк двигался настолько стремительно, что его огромная фигура казалась размытым белоснежным пятном.
Небоскреб, в котором располагалась резиденция и Старейшины Двуликих, не охранялся. Белый волк без усилий преодолел лестничные пролеты и оказался в просторном холле владений Велимира.
Двуликий старейшина ждал своего противника. Мужчина, приняв облик волка после восхода солнца, вопреки законам города, выступил вперед, готовый сразиться с оборотнем по указке черной ведьмы Ариды.
За спиной серого хищника – предводителя Двуликих, плотными рядами выстроились его солдаты.
Марика вжалась в самую дальнюю стену. Ее верный спутник, которого Яр победил в честном поединке минувшим вечером, заслонил хозяйку своим телом. Но волчица и не нужна Яру. Он видел свою пару. И шел к ней.
* * *
Глава 12
– Он или ты, Томирис! – сквозь океан боли, пронзившей все мое тело, расслышала я тихий шепот.
Старуха застыла, так и не коснувшись меня своими скрюченными пальцами с длинными ногтями. Весь мир замер, не шевелился, не дышал. И лишь я одна могла двигаться. Однако, каждый вдох давался мне с невероятной болью, пронизывала каждую клетку моего тела.
Амулет, зажатый в ладони, пульсировал все сильнее. Рисунок, нанесенный рукой неизвестного мастера в самый его центр, светился и переливался. А тихий шепот звучал в моей голове все громче,
