Ледниковый щит и люди на нем - Джемс Скотт

С каждым разом, как это случалось, нарты становились менее прочными и все больше грозили окончательно развалиться. Солнце зашло, и небо на западе полыхало закатом, а мы все еще пытались двигаться вперед. Показались звезды и осветили по-прежнему тяжелую дорогу и нас, по-прежнему тщетно старавшихся изо всех сил. Но вот нарты Фредди окончательно сломались, и мы были вынуждены разбить лагерь, проделав каких-нибудь 8 километров.

Уэйджер. Я все время думал о двух вещах. Во-первых, о сделанном кем-то до того, как мы бросили радиостанцию, замечании, что наше путешествие будет героическим - чертовски глупое, по-моему, во многих отношениях. А во-вторых, о сегодняшнем замечании Курто, что он смотрит на наше путешествие оптимистически. Мне кажется необходимо немного трезвого расчета возможностей, чтобы принять более решительные меры к увеличению скорости нашего продвижения.

20 ноября, четверг. Курто. К собственному удивлению, обнаружили, что мы прошли от Большого флага 90 километров и нам осталось 100.

Чепмен. Худший день в моей жизни. Ссадины на промежности и отмороженные пальцы ног делали каждый шаг мучительным. Иногда я был совершенно не в состоянии двигаться дальше и мне приходилось на несколько минут садиться.

Сегодня мы долго шли после захода солнца. Я убедился, что могу достаточно хорошо держаться курса, определяя направление по звездам. Ориентиром для нас служила нижняя звезда в "ручке ковша" Большой Медведицы. К счастью, мы проходили не больше чем в десяти метрах от флагов и могли их видеть.

Уэйджер. Мои собаки тянут вовсю. Новый способ упряжки, кажется, хорош. Фредди поговаривает о том, чтобы убить двух его собак для экономии корма. Собаки Огаста удрали, как только он собрался запрячь их в нарты, и пробежали километра полтора. Они вернулись к нам после того, как мы тронулись в путь.

21 ноября, пятница. Курто. Опять ужасный день, еще хуже вчерашнего. Починив снова нарты Фредди, мы выехали около 10 ч. Упряжь в безнадежном состоянии, постоянно рвется. Заструги страшные, гребни твердые, как бетон, а в промежутках - глубокий мягкий снег. Нарты то и дело переворачиваются. Утром гора Форель не была видна, но позже, днем, появилось ее самое фантастическое отражение, вместе со всей окружающей цепью гор. Фредди опять мучается из-за отмороженных пальцев и промежности.

С моими собаками все хуже и хуже. Тисс, собирающаяся щениться, сильно затрудняет дело. Нарты начинают выходить из строя.

Наконец, пройдя 10 километров и основательно вымотавшись, разбили лагерь. Теперь от Большого флага мы прошли половину пути. Беспрерывное напряжение на такой высоте [1800-2000 метров], пробивание пути по снегу без канадских лыж50 [их съели собаки], поддерживание нарт, чтобы они не перевернулись, ругань по адресу собак, постоянные остановки и возобновление движения - все это утомляет почти свыше всяких сил.

Уэйджер. Во время стоянки мы убили бедную маленькую суку из упряжки Фредди, покинувшую своих щенков под бараком в Базовом лагере. Она находилась как бы в полусонном состоянии, и на нее не стоило тратить пеммикан.

На ужин съел треть банки полузамерзшего клубничного джема. Никогда не представлял себе, что существуют такие вкусные вещи. Фредди совершенно серьезно заявил, что я исключительно выдержанно отношусь как к товарищам, так и к собакам. Это неверно, но довольно приятно, что я произвожу такое впечатление. Впрочем, Фредди склонен иногда немного польстить.

22 ноября, суббота (флаг 124). Уэйджер. Откопав свои нарты, я обнаружил, что задняя часть одного полоза совершенно сплющилась, так как железные угольники на трех задних стойках разболтались. Я сразу взялся за ту же работу, которую вместе с Хемом проделал с другими нартами в лагере за первыми трещинами. Постепенно выяснилось, что ремонт, если производить его как следует, отнимет много времени, и мы решили пожертвовать целым днем, одновременно подготовив к выходу остальные нарты. Я усердно трудился до 3.30, вырубая пазы в трех ясеневых брусках и скрепляя их между собой. Я пытался также натянуть ремни, забив клинья. Теперь в мягком снеге нарты будут зарываться, и я не уверен, как они будут вести себя, пересекая заструги, ибо они стали менее гибкими. С двумя брусками я мог орудовать, втащив их в палатку, но с третьим пришлось возиться снаружи. Очень неприятная работа, и у меня на руках волдыри в тех местах, где сильней всего натерто ножом.

Весь день небольшая облачность и слабый до умеренного ветер, но у меня почти не было времени обращать на это внимание.

Перерыл весь свой мешок, чтобы разобраться в вещах и отыскать табак. Закурил трубку, но она доставила мне мало удовольствия. Тетерь у меня остается три часа на чтение, размышления и ужин.

Фредди чувствует себя лучше, и мы дали себе обещание пройти завтра рекордное расстояние. Завтра начинается пятая неделя нашего путешествия.

23 ноября, воскресенье (флаг 136). Чепмен. Весь день 50° мороза, мы все ощущаем влияние высоты и холода. Поднимать опрокинувшиеся нарты и увязывать их стоит нам невероятных усилий; после каждого напряжения мы ложимся и с трудом переводим дыхание. Восход солнца в 8.30. Максимальная наша скорость полтора километра в час. Сделали 9 километров. Флаги здесь сильно покосились, и их с трудом можно различить.

Уэйджер. Сегодня появился новый вид снега, а именно мягковатый - не порошкообразный, какой заполняет впадины, и не похожий на мел, как в застругах. Этот образует округлые холмы и гребни, и двигаться по нему хорошо, но он встречается очень редко, и длина таких гребней обычно не превышает десятка метров. Снова восхищался серповидной формой мелоподобных заструг. Но эти привлекательные заструги - ужасная помеха для нарт. Мои перевернулись сегодня, вероятно, раз пять и перевернулись бы еще десяток раз, если бы мне не помогали товарищи.

Чувствовал себя хуже обычного и выпил пол-ложки рыбьего жира впрочем, не думаю, что у меня появился авитаминоз, просто надоел пеммикан. Прошел месяц со дня нашего выезда, и я собираюсь надеть чистые теплые кальсоны и фуфайку подо все. Я ничего не сниму, просто прибавится еще одна пара. Может быть, мне станет теплей по ночам, если непосредственно к телу будет прилегать более пушистое и менее пропотевшее белье.

Прочел немного "Ромео и Джульетту"; прекрасная вещь, и так как мы остановились рано, то сегодня вечером я еще с полчаса посвящу ей.

24 ноября, понедельник. Уэйджер. Перистые облака покрывали почти половину неба, и восход был очень красивый. Перед тем как окраситься в розовый цвет, изящные ленты перистых облаков сверкали белизной на фоне необычайно синего неба.

Во время очередной поломки нарт я снова задал вопрос: нельзя ли оставить что-нибудь из груза? Нам предстоит пройти еще восемьдесят километров до станции и весь обратный путь, а нарты буквально разваливаются на части от такой тяжелой дороги.

Всякого рода напряжение утомляет в два или три раза сильней, чем обычно, и я вспоминаю о наполовину пустой бутылке с рыбьим жиром, откупоренной мною накануне. Бутылка была герметически закупорена, и когда я ее открыл, рыбий жир пенился, как шампанское. Бутылка не открывалась со времени отъезда из Базового лагеря, находящегося на 1800 метров ниже. Впрочем, думаю, холод также играет некоторую роль в том, что нам тяжело дышать.

Курто. До второго завтрака мы сделали всего 3,5 километра, и когда после десятиминутной остановки для еды готовились тронуться в дальнейший путь, я обнаружил, что у Тисе родился щенок. Сохранить его в тепле и вообще чем-нибудь помочь ему было невозможно. После этого нисколько не огорченная Тисе тянула наравне с лучшими собаками, но через час она принялась рыть яму, готовясь родить второго. Во время одной из остановок для починки нарт Уэйджера она произвела его на свет. Наконец, мои нарты перевернулись в неудачном месте, а ветер стал наметать большие сугробы, и мы разбили лагерь. Вскоре Тисе родила третьего щенка; я устроил ее по возможности удобней среди ящиков с рационами и предоставил ей управляться, как сумеет.

25 ноября, вторник (флаг 143). Курто. Весь день лежали. Ветер, сильный с утра, после полудня превратился в ураган.

Уэйджер. Временами мне определенно кажется, будто мешок, на котором я сижу, движется. Но это либо результат внезапных перемещений воздуха в палатке то в одну, то в другую сторону, либо иллюзия. Фредди накормил собак и сообщил, что мороз 32°. Открыв дверь, чтобы передать ему Шекспира и керосин, а взамен получить свечу, "Похищенного"51 и папиросы, я увидел перед собой сплошную завесу снега. В палатке было неуютно. Мерз нос, со стен сыпался иней и белой пеленой лежал повсюду. Пища в свободные от работы дни кажется несколько приевшейся, хотя в пути мы находим ее вполне сносной.

Размышлял о геологических проблемах и обдумывал - теперь, когда нарты почти сломаны и дорога по льду внутри страны такая плохая - возможные в дальнейшем маршруты. Хотелось бы мне знать, каковы планы Джино.