Подарок тролля - Сакариус Топелиус
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Братья рассердились:
— Ладно, поглядим, хорошо ли ты зеленый луг сторожил!
Пришли они на зеленый луг, а трава там по-прежнему густая и высокая.
Невзлюбили братья Аскеладдена, ходят — носы от него воротят. А Аскеладдену хоть бы что: за печкой сидит, песенки напевает.
Минул год. Пришла пора траву на лугу зеленом сторожить. Не хотят старшие братья на сеновал идти: насмерть в первый раз перепугались, забыть про то никак не могут. Один Аскеладден ничего не боится!
Снова пошел он на сеновал, лег на сено и прислушался. Загремело вдруг, загрохотало, земля затряслась. Потом второй раз, третий! Только гремело и грохотало куда сильнее, чем в прошлом году. А потом разом тихо-претихо стало! И слышится Аскеладдену, будто у самых дверей сеновала конь ржет. Подкрался он к дверям, в замочную скважину глянул и обомлел: там и впрямь конь оседланный стоит, сено жует. Такого рослого, ухоженного, откормленного коня Аскеладдену видеть не доводилось. Куда прежнему до этого! А на спине у коня доспехи рыцарские чистого серебра будто звезды горят!
«Ого-го-го! Стало быть, это ты нашу траву по ночам лопаешь! — подумал Аскеладден. — Не бывать больше этому!»
Схватил он огниво, что в кармане у него лежало, да через гриву коня и перекинул. Конь тут же как вкопанный стал, будто кто в цепи его заковал, — сам Аскеладдену в руки дался.
Вскочил крестьянский сын коню на спину и прочь поскакал. Спрятал он коня в потайном местечке, где первый пленник его стоял, и домой пошел.
Приходит, а братья давай над ним, как и в прошлый раз, глумиться да насмехаться:
— Ну как там нынче на зеленом лугу? Ни травинки, верно, не осталось?!
— А вы сами посмотрите! — отвечает Аскеладден.
— Ладно, поглядим, хорошо ли ты зеленый луг сторожил! — рассердились братья.
Пришли они на зеленый луг, а трава там по-прежнему густая и высокая.
Что тут с братьями сделалось! Видеть младшего не могут, носы от него воротят. А Аскеладдену хоть бы что: за печкой сидит, песенки напевает.
Еще год минул. Пришла пора траву на лугу зеленом сторожить. Не хотят старшие братья на сеновал идти: насмерть в первый раз испугались, забыть про то никак не могут. Один Аскеладден ничего не боится!
Снова пошел он на сеновал, лег на сено, прислушался. Загремело вдруг, загрохотало, земля затряслась. Потом второй раз, третий! Только гремело и грохотало куда сильнее, чем в прошлом году. Последний раз как грохнет — Аскеладден к другой стенке сеновала отлетел! А потом разом тихо-претихо стало! И чудится Аскеладдену, будто у самых дверей сеновала конь ржет. Подкрался он к дверям, в замочную скважину глянул и обомлел: там и впрямь конь оседланный стоит, сено жует. Такого рослого, ухоженного, откормленного коня Аскеладдену видеть не доводилось. Куда двум прежним до этого! А на спине у коня доспехи рыцарские чистого золота будто месяц сияют!
«Ого-го-го! Стало быть, это ты нашу траву по ночам лопаешь! — подумал Аскеладден. — Не бывать больше этому!»
Схватил он огниво, что в кармане у него лежало, да через хвост коня и перекинул. Конь тут же как вкопанный стал, будто кто его к земле пригвоздил, — сам Аскеладдену в руки дался.
Вскочил крестьянский сын коню на спину и прочь поскакал. Спрятал он коня в потайном местечке, где два других его пленника стояли, и домой пошел.
Приходит, а братья снова давай над ним глумиться да насмехаться:
— Ну, нынче ты, видать, на совесть зеленый луг сторожил! Глаза до сих пор продрать не можешь!
— Пойдите сами посмотрите! — отвечает Аскеладден.
Пришли они на зеленый луг, а трава там по-прежнему густая и высокая.
Обозлились братья, что Аскеладден их умнее да удачливее, ходят — носы от него воротят. А Аскеладдену хоть бы что: за печкой сидит, песенки напевает.
Слышат вдруг братья: кто-то по дороге скачет. Выбежали они за ворота, а навстречу им — гонец королевский на вороном коне мчится и громко возвещает:
— Тому, кто на вершину Хрустальной горы трижды верхом на коне въедет и трижды золотое яблоко из рук королевской дочери вырвет, король отдаст ее в жены и полкоролевства в придачу!
Гонец протрубил и дальше помчался — по всей стране и в иноземных государствах волю королевскую возвещать.
Призадумались братья. Знали они, что принцесса — красоты неописуемой. Кто на нее глянет, тотчас жениться готов, даже без всякого приданого. А тут еще пол королевства в придачу! Все принцы и рыцари небось тотчас теперь к Хрустальной горе кинутся. А гора эта высокая-превысокая, крутая-прекрутая, да к тому же гладкая и скользкая, будто ледяная. Туда не то что на коне верхом — ползком не поднимешься! А королевская дочка на самой вершине сидит!
Все же решили старшие братья счастья попытать, к королевскому двору отправиться. Аскеладден тоже было за ними увязался. А они как закричат:
— Ты что?! Никак прямо из ящика с золой к королевскому двору собрался! Да если ты, урод и грязнуля, с нами пойдешь, нас на смех поднимут!
— Больно надо мне с вами идти! — отвечает Аскеладден. — Я и один могу!
Отправились старшие братья к королевскому двору. А младший где-то сзади один плетется.
Шли братья, шли и пришли к Хрустальной горе. А там принцев и рыцарей со всего света видимо-невидимо — один другого краше, один другого нарядней. Кони под ними рослые, сильные, так и приплясывают. И каждый принц и рыцарь об удаче мечтает: уж кому-кому, а ему-то принцесса и полкоролевства непременно достанутся.
Гарцуют всадники на взмыленных конях, на Хрустальную гору въехать стараются. Да все зря. Только конь на гору ступит, ноги у него, как на льду, разъезжаются. Ни один конь выше нескольких футов[14] не поднялся.
До самого вечера принцы и рыцари счастья пытали, по многу раз вверх и вниз скользили, а все без толку. Пришлось им под конец отступиться.
Король уже объявить собрался, что состязание на следующий день заново начнется. Тогда дело, может, лучше сладится. Но тут вдруг, откуда ни возьмись, еще один рыцарь верхом на коне скачет. Никто такого доброго коня никогда прежде в глаза не видывал. О самом рыцаре и говорить нечего, до того собой хорош! Доспехи его, седло и уздечка конские — медные, на солнце так и сверкают!
Стали тут ему рыцари и принцы кричать:
— Не трудись — на Хрустальную гору никому не въехать! Ничего и у тебя не выйдет!
Но рыцарь в медных доспехах будто и не слышит — к Хрустальной горе подскакал и наверх махнул, все выше и выше поднимается, словно ему это нипочем. Но только треть горы одолел — взял вдруг да и поворотил коня. Стал вниз съезжать.
Рыцарь этот очень королевской дочери приглянулся. Такого пригожего статного молодца ей никогда прежде видеть не доводилось. Пока рыцарь в гору поднимался, у нее одно было на уме: «Только бы на вершину въехал! Только бы въехал!»
А когда рыцарь коня поворотил, не удержалась принцесса — бросила ему золотое яблоко вслед. Оно рыцарю в карман и попало.
Всадник тем временем с горы спустился и тут же прочь ускакал — только его и видели!
В тот же вечер всем принцам и рыцарям велено было к королю явиться: пусть тот, кто золотое яблоко добыл, королю его покажет. Стали принцы и рыцари один за другим к королю являться, но ни у кого из них золотого яблока не было.
Вернулись ночью старшие братья домой и давай Аскеладдену рассказывать: «Поначалу-то никто из женихов на гору взобраться не мог. Но вот явился рыцарь: доспехи его, седло и уздечка конские — медные, так и сверкают, издалека видно, а уж как верхом ездить умеет! На целую треть в гору поднялся, мог бы и на вершину махнуть, коли б захотел. А он коня назад поворотил! Решил, видно, что на первый раз хватит. Королевская дочка этому рыцарю вслед золотое яблоко кинула».
— Вот бы мне на того рыцаря поглядеть, — молвил Аскеладден. Он, по обыкновению своему, в ящике с золой сидел.
— Поглядеть на него хочешь! — захохотали братья. — Где тебе со знатными господами рядом стоять! Урод ты этакий, грязнуля! Уж лучше в своем ящике сиди!
На другой день братья снова на королевский двор собираются. Аскеладден тут как тут:
— Нельзя ли и мне с вами пойти, на принцев и рыцарей поглядеть — как они на гору въезжают.
— Куда тебе! — закричали братья. — Уж больно ты страшен!
— Ладно! — отвечает Аскеладден. — Я и один могу!
Братья к Хрустальной горе подъехали, а там уже принцы и рыцари снова счастья пытают: коней, видать, заново подковали, на гору подняться стараются.
До самого вечера женихи от горы не отходили, по многу раз вверх и вниз скользили, но все равно выше нескольких футов ни один из них не поднялся. А когда кони вовсе из сил выбились, пришлось принцам и рыцарям отступиться.
Король уже объявить собрался, что состязание на следующий день заново начнется. Тогда дело, может, лучше сладится. А потом решил подождать: авось снова рыцарь в медных доспехах явится.
