Страж червонной дамы (СИ) - Прягин Владимир

— Будешь теперь каждые полчаса читать мне мораль?

— Нет, уже бесполезно. Сейчас меня больше интересует, почему колдун так взъелся на графа. И почему тебя решили попутно грохнуть, а не просто проигнорировать.

— А уж мне-то как интересно.

Они вышли на смотровую площадку, заполненную народом, и шагнули к перилам. Солнце только что село, багряный свет разливался над горизонтом.

Инга смотрела вдаль, задумавшись о своём. Взгляд её смягчился, она расслабилась. И вообще, сейчас она не казалась циничной молодящейся стервой. Пётр словно увидел её впервые — и вспомнил, что теперь он старше неё.

— Ты странно на меня смотришь, — сказала она, вынырнув из раздумий.

— Понял, что ты и правда красивая.

— А раньше не понимал?

— Раньше ты воспринималась абстрактно. Как отретушированное фото из какого-нибудь журнала. Теперь — иначе.

— Мне немного не по себе, когда ты так говоришь. Я не могу осмыслить, что вчерашний пацан и ты — один человек… Или, точнее, наоборот. Осознаю умом, что человек один, а вот эмоционально… Не знаю даже, запуталась… Но я рада, что ты поехал со мной…

С минуту они молчали, а потом он почувствовал лёгкое колебание в пси-фоне. Поблизости, как и в прошлый раз, появился соглядатай. Этого момента Пётр и ждал. Теперь пора было действовать.

Глава 7

В отличие от прошлого раза, Пётр не стал резко оборачиваться. Это сейчас не требовалось. Он и без того знал, как выглядит наблюдатель-мотоциклист и в каком направлении тот скроется из виду.

— Я отлучусь примерно на полчаса, — сказал Пётр Инге вполголоса. — Не жди меня, спускайся в каюту. Встретимся там.

— Что случилось? Куда ты?

— Когда вернусь, обязательно расскажу.

Судя по ощущениям, наблюдатель прекратил слежку и начал удаляться. Пётр пересёк смотровую площадку, заполненную народом, и заглянул на длинную прогулочную террасу, которая шла вдоль борта.

Мотоциклист шагал прочь — спокойно и не спеша. Пётр двинулся следом. План был простой, даже примитивный — проследить врага до каюты, скрутить его и допросить с пристрастием. После чего сдать судовым полицейским.

Но план этот провалился.

Навстречу мотоциклисту как раз и шёл долговязый парень в форме морской полиции. Они кивнули друг другу и перебросились парой слов на ходу. Ничего крамольного в этом вроде бы не было — обычная вежливость. Но пси-чутьё у Петра буквально заверещало.

Пётр остановился и отвернулся, прикидывая в уме варианты.

Если верить чутью, мотоциклист — в сговоре с парнем в форме. Тот, вероятно, помогает сейчас провезти на остров оружие, из которого завтра будут стрелять в Зарницыну.

Самое же паршивое — нельзя исключать, что на острове отыщутся и другие продажные полицейские. Или чиновники, например. Тут попахивает полномасштабным заговором. Слишком уж тщательно идёт подготовка — есть и исполнители со стволами, и сообщники в погонах, и информаторы среди графских слуг, судя по всему. Похоже, его сиятельство многих успел достать своей феодальной спесью…

И если интуиция не обманывает, обращаться в полицию наобум — чревато последствиями. Можно нарваться на неприятности. И с допросом мотоциклиста придётся повременить, иначе Пётр рискует сам оказаться крайним и сойти на берег в наручниках…

Он вернулся в каюту.

— Быстро ты, — заметила Инга. — Грозился же через полчаса. И почему такой недовольный?

— Новые осложнения, — буркнул он. — Но общая причина — всё та же. Мы с тобой — на пути в змеиное логово. Я надеялся прояснить ситуацию, побеседовать с одним парнем, но ничего не вышло. Так что опять полагаемся на авось.

— Нам не привыкать.

Скинув туфли, Инга забралась на диван, устроилась полулёжа. Призналась:

— Устала — сил нет. Чувствую себя тряпкой, которую постирали и выжали.

— Ну, ещё бы — после сегодняшнего прыжка.

— Сегодня — это само собой, но я не только об этом. Как-то я, знаешь, выдохлась за последние месяцы. Мысли одолевают всякие… Вообще-то даже забавно, в каком-то смысле. Вот, например, лет двадцать пять назад я была девчонка сопливая, барахталась в нищете. Мечтала, как заработаю миллион. Мне эта сумма казалась сказочной, просто с ума сводила. Я к ней ломилась, как бешеная лосиха. И вот добралась-таки в результате. После того подряда, который увела у Репьёва…

— Ну, и как ощущения?

— Сначала — восторг полнейший, ты даже не представляешь. Как будто море мне по колено. Но постепенно пришла в себя, осмотрелась — и появилось такое чувство… Как тебе объяснить-то? Недоумение, что ли… Рвалась в волшебную сказку, а попала в дорогой ресторан. Тоже вроде неплохо, даже отлично, но… Понимаешь? Хотя навряд ли. Сидишь, наверно, сейчас и думаешь — с жиру бесится баба…

— Ну почему же? — Пётр пожал плечами. — Понимаю, о чём ты. Миллион — твой прежний ориентир. Плохой, хороший — речь сейчас не об этом. Главное, что он был, маячил где-то перед тобой — а теперь вдруг остался сзади. И ты невольно оглядываешься, хотя привыкла смотреть вперёд. Это сбивает с толку.

Она взглянула на него удивлённо:

— Тебя, по-моему, раньше на философию не тянуло.

— Раньше — понятие растяжимое, как мы с тобой убедились. Вроде я только что сидел в интернате и мечтал о всяких свершениях — а теперь понимаю вдруг, что прошло уже тридцать лет. Треть века — как с куста. Что называется, моргнуть не успел… Погоди, не перебивай! Это я не в упрёк тебе. Знал ведь, на что подписываюсь. Но надо уложить в голове, что вместо бойкого пацана все видят теперь седеющего хмыря…

Он налил себе воды из графина и подошёл к окну. Лампы под потолком в каюте были погашены, лишь торшер светил вполнакала, и ночь заглядывала снаружи. Гроздья облаков угадывались над горизонтом. Луна взбиралась по небосводу, роняя тусклые блики.

— Надо выспаться, — сказал Пётр. — Завтра будет непростой день.

Ему приснился туман — бесцветный, всепроникающий, плотный. Туман этот наползал из-за края мира, скрадывал все звуки и краски, растворял в себе людские эмоции и порывы, но Пётр брёл сквозь него, высматривая просвет и отсчитывая секунды в уме, а Инга цеплялась за его руку.

Затем наступило утро.

Когда они спустились по трапу, Пётр снова заметил мотоциклиста — тот, оседлав свой транспорт, выехал на причал. К мотоциклу была приторочена объёмная сумка, в которой могло храниться всё, что угодно, и оружие в том числе.

В пункте проката автомобилей Инга арендовала ту самую «барракуду».

Они поехали по шоссе.

Мотоциклист опять появился в зеркале — ехал сзади, не приближаясь. Не будь свидетелей, Пётр мог бы перехватить его. Но машин было слишком много, а на обочине, как назло, не попадалось нормальных зарослей, чтобы там устроить допрос.

— Сегодня, — сказало радио, — у нас последний погожий день. Тучи подползли к острову, но пока решили нас пожалеть. Синоптики обещают переменную облачность, дождь маловероятен…

— Жутковато, — сказала Инга. — Ну, в смысле, повторяется всё. И радио мы включили в ту же минуту, и прогноз — слово в слово. Я понимаю, так и должно быть, но всё равно…

— В идеале нам надо как можно меньше отклоняться от колеи. Тогда тебя не будет корёжить, по крайней мере.

— А тебе отклоняться можно?

— Я этот счёт уже оплатил. Поэтому — да, мне можно. Проблема в том, что у нас и так небогатый выбор. Почти цугцванг.

— Почему? Поедем сразу в полицию, как планировали…

— Нельзя. Теперь я сильно подозреваю, что там есть наши враги. Надо действовать аккуратнее.

— И что предлагаешь?

— Есть одна мысль, попробую кое-что. А пока — всё по старой схеме. Улица Соловьиная ждёт гостей.

Он сбросил скорость, въезжая в город. На перекрёстке свернул направо, подъехал к дому из красного кирпича. Каштановые деревья всё так же нависали над крышей, астры доцветали в ухоженном палисаднике.

Девчонка в ситцевом платье выскочила на улицу — совсем юная, тоненькая, глазастая. Открыла дверь гаража, с восторгом разглядывая машину, затараторила что-то про скорый завтрак. Пётр кивнул ей молча. Их прошлый разговор казался ему сейчас далёким и нереальным.