Голос рассудка - Ронда Грей

Дик, не донеся вилку до рта, произнес с жаром:

— О, вежливость тут ни при чем! Все в самом деле приготовлено восхитительно: и бекон, и яйца, и оладьи, и кофе.

А ваша мамочка всего чудесней, добавил он уже про себя.

Даже если бы Дик объяснился ей в любви, Кэрол не чувствовала бы себя счастливее.

Какое-то время все шло прекрасно. Даже слишком гладко, отметила про себя Долли. Дети быстро освоились и болтали без умолку, ей одной было не по себе. Долли не могла спокойно смотреть на мускулистую грудь и сильные руки Дика. Слишком ярки были воспоминания о тех упоительных днях, которые они провели вместе… Ну, с этим-то она как-нибудь справится. Если бы только он не смотрел на нее вот так — восхищенно и горячо…

А гость и в самом деле не мог отвести взгляда от Долли — от ее нежной шеи, маленькой крепкой груди, которую он ласкал еще совсем недавно. Дик чувствовал, что в нем опять поднимается волна желания, и ничего не мог с собой поделать. Словно прочитав его мысли, мать семейства взглянула ему в глаза и залилась румянцем. Надеюсь, хоть дети ничего не замечают, в смятении подумала она.

Искушение протянуть руки через стол и дотронуться до Долли было так велико, что Дик инстинктивно попытался спрятать руки в карманы. Но карманов на привычном месте не оказалось! Только сейчас он к своему ужасу осознал, что сидит в пижаме. А тут еще Кэрол, с восхищением глядя на его мускулистый торс, произнесла:

— У вас красивая пижама. Наверное, из чистого хлопка, как и моя.

Долли посмотрела на дочь так, что та сразу поняла: если она сейчас же не замолчит, мать оторвет ей голову.

А Дик, густо покраснев, забормотал:

— Я вышел из дому в спешке…

Клод ехидно вставил:

— Даже не захватив кредитную карточку…

— Ничего страшного, — быстро вмешалась Долли, — мы очень рады, что вы заскочили…

Кэрол тоже попыталась спасти положение:

— У нас получилось неплохое застолье. В таких нарядах… Просто идиллия!

И тут Китти, все время не сводившая с Дика глаз, внезапно заявила:

— А я знаю, вы сегодня не умывались!

— Глупая! — закричал Клод в восторге. — Это всего лишь шестичасовая щетина!

— Сам дуралей! — Китти показала брату язык. — Сейчас не шесть часов. А который сейчас час?

Долли закатила глаза и, решив притвориться, будто ее здесь нет, налила себе третью чашку кофе. Гость поспешно ретировался — подальше от этого осиного гнезда, домой, в тихую гавань.

Сидя в уютном кресле, Дик пытался беспристрастно оценить свое поведение во время утреннего визита. Кажется, он справился неплохо, а дети могли оказаться и похуже… Но газета все равно безнадежно испорчена! Как большинство закоренелых холостяков, Дик с почтением относился к своим привычкам и не выносил нарушения обычного распорядка дня. Но нельзя же обижаться на собаку! Пожалуй, он слегка погорячился и зря предстал перед детьми в образе эдакого дикаря.

А Долли все же поразительна. Какая она разная! Разве можно представить, что эта заботливая ласковая женщина совсем недавно мчалась с ним на лошади в неведомую даль, едва не утонула, упав с каноэ, и целовала его так, как никто никогда не целовал… Дик с нежностью подумал о том, как он мог бы помогать ей, защищать от житейских бурь, и тут же сказал себе: стоп! В тебе говорит обычное мужское чувство. Ты хочешь ее, и в этом все дело. Но она не одна, вместе с ней в твою жизнь вошли бы дети, а этого ты не хочешь. Жизнь холостяка, размеренная и спокойная, — единственно приемлемый способ существования. Дороти Хаммер — не для него. Решение было принято, и Дик спокойно взялся за чтение.

Убирая со стола, Долли размышляла о том, почему присутствие Дика за столом, его манера сидеть, держать вилку, смеяться так взволновали ее. А главное — не заметили ли чего-нибудь дети?! Долли с опаской взглянула на старшую дочь. Та, стоя у зеркала в холле, с томным и загадочным выражением лица расчесывала свои длинные вьющиеся рыжеватые волосы.

— Мама, а Дику, правда, понравились мои оладьи? Я думаю, мы можем пригласить его сегодня на ужин. Я зажарю цыпленка и сделаю пирог…

— Милочка, он для тебя не Дик, а мистер Флеминг. А кроме того, ему на сегодня с лихвой хватило нашего общества.

Не дай бог, сосед еще решит, что она навязывается! К тому же, ее прелестные дети вели себя далеко не лучшим образом… Нет, надо выбросить его из головы немедленно! Он и раньше детей не любил, а уж после сегодняшнего завтрака — тем более.

Клод, доедая остатки варенья, неодобрительно проворчал:

— Что этот Дик так взъелся на Ральфа? Сразу видно, он ничего не понимает в собаках.

— А мне он понравился, — заявила Китти, — у него глаза, как яблочное повидло, — мягкие, темные и блестящие. Наверное, хорошо иметь такого папу… Мамочка, если наш папа никогда не вернется, почему бы Дику не стать нашим папой?

— Что за глупости! С какой стати?! — ответ прозвучал, пожалуй, резче, чем ей хотелось.

— Но он живет рядом! Разве этого мало?

Кэрол прыснула.

— Какая же ты еще глупенькая! Что с того, что он наш сосед? Мало ли у нас соседей?! А для того чтобы Дик стал нашим папой, он и мама должны сперва пожениться.

Долли наклонилась и поцеловала золотистую макушку Китти.

— Сладенькая моя дочурка, мы ему не пара.

— Ха! — насмешливо заметил Клод. — Он, видно, еще тот экземпляр — непарный!

— Это не твое дело, какой он экземпляр! — прикрикнула на сына мать. — Мы, может быть, вообще больше его никогда не увидим, разве что мельком.

Стоило Долли произнести это вслух, как у нее ужасно разболелась голова. Пришлось обмотать голову полотенцем и лечь. Вот чем кончаются романтические фантазии, сказала она себе. Так мне и надо!

В понедельник Флеминг засел за изучение карты гнездовий черепах, но сосредоточиться не удавалось. Мысли о Долли занозой сидели в голове, перед глазами то и дело всплывало ее лицо в ореоле золотистых волос, он видел, как она склоняется к кусту жефлеры, как гладит по голове ребенка, как улыбается… Часам к четырем Дик решил, что с него хватит. Отвлечь от ненужных мыслей его могло лишь что-то по-настоящему захватывающее, например, чтение «Происхождения видов» Дарвина, но его не было под рукой.

Выглянув за дверь и не обнаружив никаких следов жизни возле соседского дома, он испытал разочарование, но сумел себя убедить в том, что это чувство скорее напоминает облегчение. Все идет к лучшему, говорил он себе, переодеваясь в шорты и тенниску. Вдруг ему показалось, что в соседнем доме несколько раз хлопнула дверь.

— Господи, сколько шума от этих детей! — пробубнил ворчун вслух. — Я правильно сделал, решив держаться от них подальше. Вот и подтверждение тому. Интересно все же, что там происходит?