Наследница чужой жизни (СИ) - Лисицына Татьяна Юрьевна

− Дома в стиле советского постмодернизма, − бодро вещала женщина. − Считается, что задумывая ансамбль Нового Арбата, — Никита Хрущев был вдохновлен современными американскими городами — застроенной небоскрёбами набережной Гаваны, широкими проспектами Нью-Йорка. Благодаря необычной архитектуре «домов-книжек» Новый Арбат в советские годы зачастую называли «московским Бродвеем. Цокольные помещения занимают магазины, а верхние этажи сдаются под офисы».

Услышав про офисы, Стас посмотрел на двадцатишестиэтажное здание. Что- то внутри подсказывало: офис здесь. Но на каком из двадцати шести этажей?

− Здания возводились в рамках проекта по застройке Калининского проспекта — это старое название улицы Новый Арбат, бывшее в употреблении до 1993 года. Руководил проектом главный архитектор Москвы — Михаил Посохин. Однако многие москвичи не оценили облик новых строений и по имени архитектора и их форме прозвали высотки «посохинскими сберкнижками», − лез в уши Стаса навязчивый голос экскурсовода через микрофон.

Вообще-то Стасу нравилось слушать историю Москвы. Да и когда он первый раз попал сюда, ему Новый Арбат понравился. Тогда, правда, был вечер и все фасады, и сами дома– книжки по периметру, переливались огнями.

Группа двинулась вперёд, а женщина-экскурсовод, посмотрев на него, сказала:

− Присоединяйтесь, молодой человек. У нас бесплатная экскурсия.

− Нет, спасибо, − Стас, обойдя группу, приблизился к высотке и вошёл в подъезд. На входе вертушка, а в стеклянной будке мужчина пенсионного возраста с поседевшими кустистыми бровями и редкими волосами.

− Вы куда? – деловито осведомился он.

− Знаете, был тут однажды, а номер офиса не помню, − Стас чувствовал себя неловко, хотя лицо мужчины казалось ему знакомым.

− А название фирмы помните?

− Нет, к сожалению. Даже этаж не помню.

− Ну а чем фирма то занималась?

− Путешествия по… заказу, − Стас смутился. – Вывески у них не было.

− Слушайте, − мужчина внимательно посмотрел на Стаса. – Вы не помните, зато я вас помню. И помочь могу, если, как в прошлый раз, ручку, как говорят цыгане, позолотите.

− Вы меня помните? – обрадовался Стас.

− И этому две причины есть, − ещё шире улыбнулся вахтёр. – Все про офисы спрашивают, а вы девушку искали.

− Точно, − обрадовался Стас. – Девушку с рыжими волосами.

− Я уж про волосы не помню. А вы, видимо, в ту контору попали, если память вам отшибло. Наверно, пришли в суд на них подать? Они шарлатаны, точно вам говорю. Хорошо, последнее время к ним почти никто не ходит.

− Да я в аварию попал, вот и с памятью проблема, − признался Стас. – А контора не при чём. Мне нужно узнать кое-что, − Стас полез в бумажник и достал тысячную купюру. – Если поможете, буду благодарен.

− Да как не помочь, − мужчина схватил купюру. – Комната пятьсот двадцать, пятый этаж. Ихний представитель прошёл туда полчаса назад.

− Спасибо, − Стас проскользнул в вертушку и не в силах ждать лифта, бегом поднялся на пятый этаж. Задохнулся. Нетренированное тело давало о себе знать, но нетерпение гнало вперёд. Постучал в нужную дверь, пытаясь выровнять дыхание.

Дверь распахнулась. На пороге высокий старик с седыми, зачёсанными набок волосами. Глаза просветили его насквозь, как рентгеном.

− Ну, здравствуй, Станислав, − сказал старик. – Знал, что ты придёшь.

− Мы знакомы?

− Нет, − тот протянул ему руку. – Вот сейчас и познакомимся. Валерий Никандрович.

− А откуда вы меня знаете? У меня, правда, с памятью проблема после комы. Я как-то помню всё выборочно. Но тут другой человек был.

− Правильно. Товарищ мой. А ты проходи, садись, − Валерий Никандрович посторонился. − Мы с тобой чайку сейчас попьём. Я как раз конфетки купил вкусные. Мишка в лесу.

− Да я по делу.

− Знаю, я всё про твоё дело. Ты раздевайся, − старик кивнул на вешалку. Дождался пока Стас повесит на крючок пуховик. − Это я вас туда отправлял. К декабристам. И следил за вами всё время. Вы молодцы. И девушка такая отчаянная. Я до последнего момента верил, что вам удастся историю изменить. Вы мои любимые, как это модно говорить, попаданцы. – Да ты садись. На тебе лица нет. Ты не помнишь, конечно, ничего. Но ты и не должен. Мало кто, когда в тело возвращается, помнит. А вот девушка твоя, почему, не помнит, не знаю.

У Стаса пересохло в горле.

− Где она? Где Алиса?

− Ну а ты сам как думаешь? Вернулась, а тело занято. Где она? Ой, вижу, ты уже познакомился с этой чужой душой.

− Это не важно. Где Алиса? – Стас вскочил с дивана. – Она тут? Мы встретимся? Мы должны быть вместе.

− Не беги впереди паровоза. Мне чтобы всё просмотреть, нужно, чтобы ты не закрывался. Спать, − старик наставил на него ладонь, и Стас послушно опустился на диван. Такая усталость навалилась, глаза закрылись. Последнее, что услышал: «Вот и хорошо, мой милый. Ты поспи, а я разберусь, кому это было нужно, чтобы вы оба память потеряли. Кто тут у нас против вашей любви?»

Глава 8

Валерий Никандрович заварил чай с травками и не спеша выпил, наблюдая за Стасом. Тот крепко спал, улыбаясь во сне. «Наверно, милую свою видит», − подумал Валерий Никандрович. Вот ведь влюблённые, что только не наворочали в своих жизнях. А любовь Валерий Никандрович очень и очень уважал, ибо считал это главным чувством на Земле. Самому довелось испытать в молодости, недолго правда, но память осталась на всю жизнь.

Допив последний глоток, старик отставил чашку и закрыл глаза. Попытался проникнуть в пространство Стаса. Хмыкнул. Висит покрывало, отгораживая его от мира, оставляя узенький проход. Валерий Никандрович в проход тот заглянул. И там, словно в окошке, ему жизнь открылась, которую Стас должен был вести после возвращения. Жизнь, однако, была неплохой. Красивая жена с тёмными волосами, словно актриса из сериала, дочка с сыночком, уютный дом, как говорится, полная чаша. Живут в мире, но без любви. Детишки спасают, смысл жизни придают. Старик хмыкнул. Посидел, подумал. Пришло понимание, что жизнь эта навязанная кем-то. Красивый фантик, а внутри вместо конфетки муляж. И жизнь такая спокойная, не по судьбе Стаса. И женщину эту он не любит, и тоска его гложет такая, что, просмотрев вперёд несколько годков, Валерий увидел, что Стас начал к бутылке прикладываться, а жена любовника завела.

Валерий Никандрович дальше не полез, запросил информацию, кто жизнь такую Стасу подсунул. Опять эта фотомодель появилась. Он дальше сунулся. Увидел, как девушка обряд затевает. Куклы вуду, свечи, иголки. Делает всё так неумело, по книжке. Но силы много, кое-что и получилось из задуманного.

Валерий Никандрович разозлился. Уж очень он не уважал всякое колдовство, которое душу порабощает. Когда с этим сталкивался, помочь старался. Если клиент просил, конечно. Посмотрел на спящего Стаса. Придётся разбудить. Без его ведома нельзя.

− Проснуться! – приказал он. Стас вздрогнул. Глаза потёр, сел ровнее.

− Извините, задремал.

− Это я тебя в сон погрузил, − Валерий Никандрович налил Стасу чаю. – Вот, выпей. Обсудить кое-что надо.

Пока Стас чай пил, Валерий Никандрович рассказал ему, что увидел.

− Вы думаете, Настя на меня приворот сделала?

− Какие мы слова знаем. Настя, говоришь? Имя такое положительное. Так, погоди, я душу её посмотрю. Что тебя заставило так поступить, Настенька?

Валерий Никандрович глаза прикрыл, семью её увидел. Мать больную. Сестричку и брата-школьника. Крякнул.

− Старшая она в семье, вот её и в Москву отправили жениха найти богатого, чтобы деньги им посылать. Да ещё пока ты в коме был, у неё мать раком заболела. Вот девчонка и пустилась во все тяжкие. Мать её и надоумила. Да и для себя Насте жизни хотелось красивой. Ты для неё был, как лотерейный билет счастливый. И сам из себя ничего, и всё присутствует, чтобы она роль старшей дочери выполняла. Вот и замуж хотела за тебя. И ведь почти получилось у неё. А тут Алиса вышла на сцену и всю нелепость жизни тебе показала.