Во времена фараонов - Леонард Котрелл

За спиной каждого посетителя Великих пирамид стоят тени писателей, путешественников и историков — вплоть до Геродота и тех, кто был до него. В таком обществе, с одной стороны, приличнее всего постараться избежать банальностей и очевидных истин, а с другой — не становиться в позу современного туриста-всезнайки.

И тем не менее да будет мне позволено занять место наивного и восхищенного человека. Я четырежды бывал в Каире и каждый раз не упускал возможности посетить плоскогорье Гизе — и воспользуюсь такой возможностью, если она мне представится еще. Ибо пирамиды в Гизе — высшее воплощение могущества и величия фараонов, откуда на них ни смотри: либо с противоположного берега Нила, когда они вздымают свои вершины в утреннем тумане, либо стоя рядом с ними, когда их гигантские известняковые грани в слепящем свете полуденного солпца кажутся ступенями, ведущими прямо в небо. Фоном для них служит Западная пустыня, и первое, что поражает, не размеры пирамид, а их цвет — теплое солнечное золото, подчеркнутое черными тенями на стыке гигантских прямоугольпых блоков, из которых они сложены. Каждый из этих блоков, образующих подобие гигаптских ступеней, весит примерно две с половиной тонны. В Большой пирамиде, построенной при фараоне Хеопсе около 2720 г. до н. э., таких известняковых огромных блоков насчитывается два миллиона триста тысяч.

Отчасти из-за того, что эти пирамиды самые большие и совершенные, а отчасти — что до них легче добраться из Каира, они стали самыми популярными. В сущности, многие люди даже не знают, что существуют другие пирамиды. Тем более следует подчеркнуть, что они — лишь одна группа из многих. Цепь пирамид протянулась от Абу-Роаша на севере вплоть до Мероэ в Судане, и многие из них гораздо старше пирамид Гизе. Для того чтобы понять значение Большой пирамиды Хеопса, необходимо хотя бы познакомиться с ее предшественницами. А потому эта глава — о происхождении пирамид и о том, как они возникли из самых ранних форм захоронений.

Прежде всего — зачем их строили? Ответ очень прост: это были гробницы царей. Во всех — от самых маленьких до крупнейших — стояли или еще стоят саркофаги, на большинстве сохранились имена захороненных в пих фараонов. Многие люди, завороженные великолепием Великих пирамид, отбрасывают это объяснение как слишком примитивное. Они разделяют усложненное представление, скажем, о пирамиде Хеопса как о комбинации астрономической обсерватории и некоего архитектурного инструмента, размеры которого якобы позволяют понять хронологическую последовательность основных событий прошлого и предсказывать будущее. Это представление о пирамидах было широко распространено в прошлом столетии до тех пор, пока Питри на основании строго научных фактов не разрушил его в своем фундаментальном труде «Пирамиды и храмы Гизе». И хотя теории эти до сих пор имеют приверженцев, сегодня большинство из нас поражают не они, а то, как были спроектированы и воздвигнуты эти гигантские сооружения в те времена, когда у египтян не было никаких машин сложнее рычага, катков и наклонных$7

Следует ответить еще на один вопрос: почему фараоны Древнего царства избрали для своих гробниц форму пирамид? До недавнего времени большинство египтологов придерживались теории зпаменитого немецкого археолога Борхардта, согласно которой пирамиды были логическим завершением развития более рапних и простых гробниц. Однако последние исследования в некрополе Саккара заставляют усомниться в этой версии. Новая и гораздо более интересная теория была выдвинута, в частности, И. Е. С. Эдвардсом, которому мы обязаны многими сведениями, приведенными в этой главе.

Суть теории Эдвардса, подробно объясненной в его кпиге «Египетские пирамиды», вкратце изложена в конце IV главы.

Как мы уже говорили, царей I и II династий хоронили в выложенных кирпичом или камнем гробницах, разделенных на отдельные покои (с прямоугольными перекрытиями из необожженного кирпича), где хранились пища, оружие и другие предметы, как считали египтяне, необходимые для загробной жизни. Эти сооружения с наклоненными внутрь стенами известны под названием мастабы — от арабского слова «скамья». Когда такие гробницы сооружали среди песков, верхняя часть их выглядела как камеппое ложе или скамья, какие встречались возле арабских домов. Археологи раскопали тысячи мастаб, самые интереспые и древние из них были найдены профессором Уолтером Эмери в пекрополе Саккара, поблизости от древней столицы Мемфиса в Нижнем Египте.[7] Одна мастаба, обнаруженная в 1937 г., была 46 ярдов длиной и 17 шириной. Под ней находилось пять подземных помещений, которые некогда перекрывали деревянные брусья и доски, как в Абидосе. Интересно, что стены этих камер были увешапы тростниковыми циновками, причем часть из них сохранилась. Очевидно, так же были украшены стены царского дворца.

Глиняные печати на сосудах для пищи и вина в этой гробнице носят имя Аха, которого некоторые египтологи отождествляют с Менесом, первым фараоном I династии. Таким образом, возможно, что гробница в Абидосе вовсе не принадлежит этому правителю, как полагал обнаруживший ее Питри, поскольку она гораздо меньше и беднее усыпальницы в Саккара. Но, возможно, также, что у Менеса было две гробницы — одна в Абидосе, близ Тиса, его родного города, а другая в Саккара, рядом с его новой столицей.

Следует заметить, что каждый египетский фараон носил несколько имен, и поэтому точно определить, чья это гробница, довольно трудно. Владелец данной гробницы был похоронен в центральном подземном покое. Верхняя надстройка из кирпича-сырца состояла из 27 камер, или кладовых, с ложными дверями. От пих почти ничего не сохранилось, кроме обломков утвари, оставленных древними грабителями гробниц. Внешние стены обрисовывают отделанные панелями ниши, какие обычно встречаются в мастабах Архаического периода. Видимо, они должны были имитировать расположение комнат в царском дворце, да и вся гробница, очевидно, была моделью дома фараона. Судя по всему, в те времена египтяне верили, что покойник в загробной жизни обитает в самой гробнице и окружающих ее помещениях, а потому усыпальница должна была походить на его прижизненное жилище. Настоящие двери были ему ни к чему: дух покойного мог проникать и сквозь ложные двери. С этими ложными дверями мы еще встретимся позднее.

В эпоху III и IV династий, когда для знатных людей строилось множество мастаб, форма этих гробниц претерпела ряд значительных изменений. Трупы начали хоронить в маленьких подземных комнатах на дне глубоких шахт, вырубленных в скальпом грунте. А надстройка из кирпича-сырца, ранее разделенная на ряд помещений, превратилась в массивное, почти глухое сооружение — за исключением небольшой комнаты для жертвоприношений на западной сторопе. Со временем кирпич-сырец уступил место камню, а позднее мастабы стали огромными параллелепипедами каменной кладки без всяких отверстий — опять же за исключением комнаты для жертвоприношений, где друзья и родственники могли оставлять вино и пищу для поддержания жизни «Ба», духа покойного.

Этот «Ба», по-видимому, считался духовным элементом, который отделился от тела после смерти человека, однако все еще зависел от смертного тела, которое поэтому следовало сохранять. Был у египтян еще один духовный элемент, «Ка», о природе которого до сих пор идут споры. Некоторые ученые считают, что это был двойник покойного, другие — его дух-покровитель, а третьи полагают, что в «Ка» воплощались некие абстрактные качества, необходимые для продолжения загробной жизни. Тем, кто захочет более углубленно разобраться в этом вопросе, рекомендуем книгу Адольфа Эрмана «Религия египтян». Но главное, следует заметить, что египтяне свято верили, будто все эти духовные элементы могут существовать лишь в том случае, если физическое тело покойного сохранено и обеспечено всем необходимым для жизни. Если эти условия не выполнены, загробная жизнь невозможна.

Погребение тела на дне глубокой, вырубленной в скальном грунте шахты разрешало ряд проблем, но одновременно создавало новые. Теперь грабителям было труднее добираться до мумии, но в то же время сама она оказывалась гораздо дальше от камеры для жертвоприношений. А родственникам необходима была уверенность, что дух покойного сможет получать пищу, которую они ему принесут. Египтяне справились с этой трудностью.

В массивной каменной кладке мастаб они оставляли комнату, где ставили статую покойного в натуральную величину, точную копию его при жизни. Но эти прекрасные скульптуры не должен был видеть ни один смертный. Их замуровывали в темных помещениях, которые арабы называли сердаб (погреб), лишь узкая щель на уровне глаз статуи позволяла им «заглядывать» в комнату для жертвоприношений. Таким образом, дух покойного, воплощенный в его изваянии, мог обитать в нем, через него получать жертвоприношения.