Любит музыку, любит танцевать - Мэри Кларк

Пити не запомнил, когда услышал, что подъехала машина. Он попытался отогнать сон, инстинктивно собираясь защищать свою территорию. Только бы не полиция. Только бы не снесли опять. Не-а. Полиция не интересуется такими лачугами посреди ночи.

Может, какая наркота. Пити ухватился за горлышко пустой бутылки. Пусть только сунется. Никто не сунулся. Спустя несколько минут от услышал, как машину снова завели, и осторожно выглянул. Огни задних габаритов мелькнули и скрылись в темноте. Кому-то, наверно, надо было помочиться, решил Пити и потянулся за оставшейся бутылкой.

Когда Пити снова открыл глаза, день уже клонился к вечеру. В голове было пусто, в висках стучало. В животе жгло. Во рту как кошки ночевали. Он с трудом сел. Три пустые бутылки не могли предложить ничего утешительного. В карманах пальто он нашел двадцать центов. Есть охота, беззвучно заныл он. Высунув голову из-за листа жести, служившего дверью его укрытия, он понял, что дело идет к вечеру. По доку ползли длинные тени. Тут его глаза остановились на чем-то, что никак не могло быть тенью. Пити прищурился, тихонько выругался про себя и медленно поднялся на ноги.

Ноги его не слушались, когда, пошатываясь, он ковылял к тому, что лежало на пирсе.

Это была стройная женщина. Молодая. Рыжие вьющиеся волосы. Пити сразу понял, что она мертвая. Широкая цепочка врезалась ей в шею. Она была в блузке и брюках. Туфли на ногах разные.

Цепочка блеснула в лучах заходящего солнца. Золото. Настоящее золото. Пити нервно облизнул губы. Собрав всю храбрость, чтобы заставить себя дотронуться до мертвой девушки, он попытался нащупать замочек чудесного колье у нее на затылке. Его неуклюжие пальцы дрожали и путались. С замочком он не справился. Господи Иисусе, какая она холодная.

Он не хотел ломать застежку. Может, попробовать снять через голову? Стараясь не смотреть на посиневшую, со вздувшимися венами шею, он подергал за цепочку.

На лице Эрин остались грязные полосы от пальцев Пити. Он наконец освободил цепочку и сунул ее в карман. Теперь сережки. Тоже хорошие. Вдалеке Пити услышал полицейскую сирену. Он подскочил, как испуганный заяц, и забыл про серьги. Здесь ему нечего оставаться. Надо собирать манатки и искать новое жилье. Когда тело найдут, полицейским достаточно будет, что он живет здесь рядом.

Сознание вероятной опасности отрезвило Пити. Спотыкаясь, он бросился к своему шалашу. Все его вещи можно было завернуть в армейское одеяло. Подушку. Две пары носков, кое-какое белье. Теплую рубашку. Тарелку, ложку, чашку. Спички. Чинарики. Старые газеты на случай холодов.

Через пятнадцать минут Пити растворился в мире бродяг.

Попрошайничество принесло доход в четыре доллара тридцать два цента. На них он купил вина и сдобную булку. Он знал парня с Пятьдесят седьмой улицы, который скупал и продавал краденые драгоценности. Тот дал ему за цепочку двадцать пять долларов. «Отлично, приятель. Раздобудь еще что-нибудь в этом роде».

В десять часов Пити спал на вентиляционной решетке метро, из-под земли шел теплый, спертый воздух. В одиннадцать его разбудили. Довольно вежливый голос говорил: «Вставай, браток. Сегодня ночью будет холодно. А мы отвезем тебя в такое место, где будет тепло, дадут приличную постель и хороший ужин».

Без четверти шесть в пятницу, удобно устроившись в своем новом «БМВ», Ванда Либби медленно пробиралась по запруженному машинами шоссе Вестсайд. Хотя она и была довольна удачным походом по магазинам на Пятой авеню. Ванда все еще сердилась сама на себя за то, что так поздно выехала обратно в Тэрритаун. Вечерний час пик был хуже всего именно в пятницу, когда многие устремляются из центра Нью-Йорка за город. Никогда она не переедет обратно в Нью-Йорк. Здесь слишком грязно. Слишком опасно.

Ванда бросила взгляд на кожаную сумочку на соседнем сиденье. Сегодня утром, поставив машину на стоянке в Кинни, она сунула ее под мышку и крепко прижимала к себе весь день. Не такая она дура, чтобы носить ее на руке, так что каждый может выхватить.

Еще один дурацкий светофор. Ну да ладно, через пару кварталов она выедет на эстакаду и оставит это несчастное шоссе далеко позади.

Кто-то забарабанил в окно, Ванда быстро взглянула направо. На нее, ухмыляясь, смотрела бородатая рожа. По лобовому стеклу заползала тряпка. Ванда плотно сжала губы. Черт. Она отчаянно замотала головой. Нет, нет, нет.

Бородач не обращал на нее внимания. Я никому не позволю себя задерживать, вскипела Ванда и нажала кнопку, чтобы опустить правое окно. «Не надо...», — закричала она, и тут тряпка шлепнулась на лобовое стекло, бутылка с водой соскочила с капота. В машину просунулась рука, и Ванда увидела, как сумочка исчезла.

Патрульная машина двигалась в направлении Пятьдесят пятой улицы. Водитель внезапно выпрямился. «Что там?» Было видно, что на подъезде к шоссе движение остановилось, люди выходят из автомобилей. «Поехали». Со включенной сиреной и мигающими огнями патрульная машина рванулась вперед, лавируя между движущимся транспортом и автомобилями, в два ряда припаркованными вдоль тротуара.

Все еще вне себя от ярости, Ванда указывала на пирс неподалеку.

— Моя сумочка. Он туда побежал.

— Поехали. — Патрульная машина повернула налево, затем сделала правый поворот и с ревом въехала на пирс. Полицейский, сидевший рядом с водителем, включил дальний свет, и они увидели лачугу Пити. — Я проверю внутри. — Потом резко выбросил руку: — Посмотри, вон там. За остановкой. Что это?

Так тело Эрин Келли, поблескивающее от изморози, с серебристой туфелькой на одной ноге, сияющей в ярком свете фар, было обнаружено еще раз.

Дарси ушла от Ноны вместе с Винсом Д'Амброзио. Они доехали к ней домой на такси, и она отдала ему записную книжку Эрин и папку, где та держала объявления и свои ответы. Винс внимательно их изучил.

— Немного, — заявил он. — Мы установим авторов объявлений, которые она обвела. Если нам повезет, среди них окажется и Чарлз Норт.

— Эрин не слишком-то аккуратно вела записи, — сказала Дарси. — Может, мне сходить к ней на квартиру и снова просмотреть все бумаги на столе? Я могла что-нибудь пропустить.

— Это было бы замечательно. Но вы не беспокойтесь. Если Норт действительно юрист из Филадельфии, его легко отыскать, — Винс поднялся. — Сейчас этим и займусь.

— А я поеду к Эрин. Выйдем вместе, — Дарси помедлила. На автоответчике вспыхивала лампочка. — Я только прослушаю запись. Вы подождете? — Она попыталась улыбнуться: — Вдруг Эрин позвонила?

Было два звонка. Оба по поводу объявлений. Один — очень милый. «Привет, Дарси. Звоню еще раз. С удовольствием прочел твое письмо. Надеюсь, мы сможем встретиться. Мой номер 4358. Зовут Дэвид Уэлд, телефон 555-48-90».

Второй звонок был совсем другим. «Послушай, Дарси. Зачем ты тратишь и свое и мое время? Я звонил тебе четыре раза. Не люблю передавать через автоответчик, но на этот раз передам. А пошла ты...»

— Парень с характером, — покачал головой Винс.

— Я не включала автоответчик, когда была в отъезде, — сказала Дарси. — Если кто-то и пытался мне дозвониться в ответ на письма, которые я разослала сама, то наверняка уже перестал. Эрин стала посылать ответы от моего имени недели две назад. Это первые звонки.

Гас Боксер удивился и не слишком-то обрадовался, когда открыл дверь и снова увидел молодую женщину, которая накануне отняла у него столько времени. Он хотел было напрочь отказаться опять впустить ее в квартиру Эрин, но не успел.

— Мы заявили об исчезновении Эрин в ФБР, — сказала Дарси. — И мне велели еще раз осмотреть стол.

ФБР. По телу Гаса пробежала нервная дрожь. Но ведь это было так давно. Ему не о чем беспокоиться. Ну заходили тут к нему недавно и даже адрес оставили на случай, если какая-нибудь квартира освободится. Одна красотка сказала даже, что готова выложить тысячу сверху, если он сообщит ей первой. Так что если подружка этой Келли дознается, что с той что-то случилось, в кармане у него заведется кое-какая мелочишка.

— Я ведь тоже за нее волнуюсь, — затянул он. Сочувственный тон давался ему с трудом. — Подымайтесь.

Наверху Дарси сразу же включила свет: наступали сумерки. Вчера квартира еще казалась приветливой. Сегодня на всем сказывалось отсутствие хозяйки. На подоконнике стала заметна тонкая полоска копоти. Рабочий стол слегка запылился. Афиши в рамах, всегда такие яркие и веселые, теперь казались неуместными.

Пикассо из Женевы. Эрин купила его за границей, куда она ездила один раз от школы. «Мне она нравится, хотя тема мне не слишком близка», — говорила Эрин. На картине были изображены мать и дитя.

Новых записей на автоответчике не было. В письменном столе Дарси не нашла ничего важного. В одном из ящиков лежала чистая кассета. Может быть, Д'Амброзио захочет прослушать старую, с записями. Она заменила пленку.

Дом инвалидов. В это время Эрин обычно звонила туда. Дарси нашла телефон в справочнике и набрала номер. Трубку взяла старшая дежурная по этажу, где проживал Билл Келли.